Имидж напрокат

– Это от большого количества свободного времени, – заметила Фаина. – По себе знаю: бегаешь белкой в колесе, дел невпроворот, и времени на глупые мысли об одиночестве не остается. Но если заказов нет – все, начинает в голове всякая ерунда кипеть.

– Милов решил, что надо как-то веселить супругу, – повысила голос Анжелика, – и построил для нее театр. Вон там круглое здание видите?

– Да, – хором ответили мы.

– Муж по всей России искал актеров, музыкантов, – щебетала Анжелика, – выписал из Германии доктора, который знал чудодейственную гимнастику. Не стану вас утомлять долгим рассказом, главное, что через год княгиня…

– Графиня, – поправила телезвезда, – вы так сначала назвали Марфу.

Анжелика моргнула.

– И то и другое правильно. Отец ее был князем, муж графом.

– Повезло бабенке, – вздохнул Шурик. – Выздоровела она?

– Да, – кивнула Лика. – Даже родила пятнадцать детей и восемь собак.

– Круто! – захихикала Фаина. – Младенцы, понятное дело, от мужа. А псы от кого?

– Женщина не могла произвести на свет щенят, – отрезала Ольга Викторовна. – Глупое вранье, следовало придумать нечто, хоть отдаленно похожее на правду.

Личико Анжелики покрылось розовыми пятнами. Мне стало жаль приветливую девушку, скорей всего студентку, которая зарабатывает на жизнь, водя экскурсии, поэтому я сказала:

– Трудно говорить, когда тебя постоянно перебивают. Лика имела в виду, что графиня завела кучу собак.

Гид посмотрела на меня с благодарностью.

– Точно. А к Милову стали обращаться другие дворяне, у которых жены беспричинно лили слезы. К началу девятнадцатого века имение Миловых превратилось в больницу для страдающих, как тогда говорили, от «черной меланхолии». Огромное здание имело форму буквы «П». В левом крыле располагались палаты, где печаль изгоняли врачи, а в правом разместилось то, что мы сейчас именуем СПА, там недужные принимали всякие ванны, массажи, занимались танцами, рисованием, пением, разными ремеслами. Здесь по помещениям беспрепятственно ходили кошки-собаки, кроме того, были оранжерея и контактный зоопарк. Антидепрессанты в таблетках тогда еще не придумали, но в этой лечебнице успешно избавляли пациентов от дурного настроения. Вокруг клиники образовалась деревня Захаркино, в ней жил обслуживающий персонал, врачи, медсестры. После коммунистического переворота в больнице устроили госпиталь, затем сделали центр реабилитации для членов большевистской партии, который просуществовал до начала перестройки. Бесплатные путевки сюда выдавал лучшим работникам профсоюз. Двадцать четыре дня – и человек снова огурчик. Методы психологической реабилитации использовались те же, что и при графе: бальнеолечение, физкультура, прогулки по парку, хорошее питание. В середине восьмидесятых заведение закрыли, а в девяностых усадьбу приобрел Валерий Борисович Милов.

– Родственник графа или однофамилец? – заинтересовалась я.

– Прямой потомок, – улыбнулась Анжелика. – К тому же прекрасный врач. Сейчас в Захаркине один из лучших медцентров мира. Вы помните мои слова, что здание выглядит как буква «П»? Теперь в правом флигеле находится многопрофильная клиника, а в левом отделение для тех, кто борется с депрессией, ожирением, реабилитируется после операций. Оборудованы и палаты для бесплатных больных. Валерий Борисович милосердный человек, он понимает, что у некоторых людей нет денег на лечение, и помогает малообеспеченным. Нынешний владелец восстановил больничный храм, создал музей, рассказывающий о роде дворян Миловых, первыми придумавших, как лечить «черную меланхолию». Что ж, пойдемте гулять по территории. Осмотрим оранжерею, контактный зоопарк…

– Я не буду трогать грязных животных, – перебила экскурсовода Елена.

– …Парк, фонтан, библиотеку, увидим разные здания, программа у нас насыщенная, – не обращая внимания на заявление Зайчевской, договорила Лика. – Ну, вперед!

Примерно час мы бродили по окрестностям и наконец оказались перед запертыми коваными воротами, над которыми висели две видеокамеры.

– А там что? – полюбопытствовал Шурик. – Вроде в глубине сада виднеется дом.

– Это бывший дворец графов Миловых, – ответила Анжелика, – сейчас частное владение, зайти туда без приглашения хозяина мы не имеем права.

– И кто у нас обладатель сей постройки? – снизошла до вопроса Ольга.

– Валерий Борисович Милов, – после короткой паузы ответила экскурсовод.

– Ну ваще! – позавидовал Саша. – Мне бы такую халабудку… Почему одним достается однокомнатная квартира на первом этаже дома, который прямо на МКАД построили, а другим дворец? Не хилое бунгало доктор себе отжал. Сколько там народа живет?

– Он женат? – задала новый вопрос дама из телевизора.

– Простите, но ни малейшими знаниями о частной жизни владельца клиники я не располагаю, – призналась Лика, – я с ним лично не знакома. Пойдемте, покажу нечто интересное.

– Шоколадно мужик устроился! – не успокаивался Шурик.

– Вон там вдали стоит полукруглое здание. Пошли, зайдем в него, – предложила Анжелика.

– Оно такое старое, – разочарованно протянула Фаина, – просто развалюха.

– Тут все древнее, – возразила Ольга.

– Но остальное чистое, аккуратное, отремонтированное, – парировала Фая, – а это прямо фу какое.

– Вы правы, – согласилась с ней Анжелика. – Бывший роддом снаружи оставили таким, каким он был в советские времена. При графах здесь появлялись на свет незаконнорожденные дети. Аборт в царской России никто делать не брался, соблазненные незамужние девушки приезжали сюда, производили на свет малышей и потом отправлялись в монастырь замаливать грех. Крошек отдавали на воспитание в хорошие семьи. Мы сейчас зайдем внутрь. Вообще-то группы в бывший роддом пока не водят, но вы все мне так нравитесь, что я сделаю для вас исключение. У нас будет, так сказать, эксклюзивный визит. И если повезет, мы увидим призрак одной из тех мамаш. Они ведь до сих пор бродят по зданию.

Я ухмыльнулась. Ну вот, добрались и до привидений. А я-то все ждала, когда же гид сообщит о фантоме, который разгуливает по ночам по коридорам, бряцая цепями и завывая на разные голоса.

– Мне страшно… – кокетливо протянула Фаина.

Шурик приосанился.

– Я с тобой.

Девушка взяла его под руку.

– Да, так мне спокойнее. Можем идти.

– Дом крепкий, рухнуть не может, в нем сохранилась прежняя обстановка, смотрите под ноги, чтобы не споткнуться, – заботливо предупредила Анжелика, отпирая с помощью карточки электронный замок. – Обратите внимание на входную дверь, ее украшает дивная резьба.

– Посередине что-то написано, – прищурился Шурик. – По-старинному. Буквы как на иконах моей бабки.

– «Ведь каждый, кто на свете жил, любимых убивал», – продекламировала Лика. – Помните чьи это стихи?

– Пушкина, – уверенно ответил Шурик. – Он все написал, потому что Пушкин – наше все.

– Оскар Уайльд, – поправила я, – баллада Редингской тюрьмы. «Ведь каждый, кто на свете жил, любимых убивал. Один – жестокостью, другой – отравою похвал. Коварным поцелуем – трус. А смелый – наповал».

– Вау! Во дает! – восхитился Шурик. – Шпарит, как по-написанному!

– Браво! – зааплодировала Лика. – Всегда спрашиваю у экскурсантов, кто автор, и редко слышу правильный ответ. Все называют Пушкина, которого вряд ли читали, разве что «Евгения Онегина» в школе проходили.

– Оскар… как? – спросила Фаина. – Не знаю такого.

– Я видела фильм «Портрет Дориана Грея» по его книге, – вставила Елена.

– Знаю творчество литератора наизусть, но не считаю нужным демонстрировать свою эрудицию, это неприлично, – разозлилась Ольга, которой не понравилось, что не она является центром вни-мания.

Анжелика открыла дверь.

– Пошли.

Мы вошли в круглый холл. Гид щелкнула выключателем, под потолком вспыхнула люстра.

– О! Какая лестница! – восхитилась Елена. – Резные перила, ступеньки с орнаментом…

– Пятнадцатый век, – затараторила Анжелика, – здесь ничего никогда не реставрировалось. Сейчас дом пустует.