Имидж напрокат

– Галина Максимовна вовсе не намеревалась пройти обряд крещения, а пыталась отыскать каких-то сектантов, – сказала я. – Сын неправильно понял мать, когда та заговорила о своем желании.

– Ну да, – согласился Костин.

– Отлично! – воскликнула я. – Похоже, вовсе не сон Галине Максимовне привиделся.

– Точно, – кивнул Володя, – кто-то на самом деле входил в ее палату. Но Брунов, поговорив с матерью, уехал домой и решил, что та слегка тронулась умом. Вскоре она скончалась, сын, погоревав после похорон, жил дальше. Через полгода, когда следовало вступить в права наследства и оформить материнскую квартиру на себя, Михаил отдал нужные бумаги адвокату, и… через несколько дней ему кирпичом на голову упало невероятное известие. Оказалось, что просторные четырехкомнатные хоромы, дача Галины Максимовны и все остальное имущество было ею подарено некоему Самсонову Леониду Петровичу, гражданину России, проживающему в Нью-Йорке. Михаил Николаевич устроил разбирательство и выяснил, что мать составила дарственную. Брунову показали ее копию, и у него не возникло сомнений: документ был подписан самой Галиной Максимовной, там же имелись данные ее паспорта. Дарственную составили за день до ее смерти.

– Ну и ну, – протянула я.

– Дальше – больше, – продолжал Костин. – Брунов-то не сомневался, что апартаменты будут его, и ждал, пока истекут шесть месяцев.

– Странно, что он не забеспокоился раньше, – перебив друга, удивилась я.

Вовка подошел к холодильнику.

– А чего ему было дергаться? Братьев-сестер у него нет, он единственный ребенок у матери. Галина Максимовна тоже была одна дочь у родителей, тетей-дядей и прочей родни у Михаила нет. Смысл нервничать? Миша с супругой и дочкой жили в небольшой двушке, а мать наслаждалась жизнью в четырехкомнатной квартире. Она неоднократно говорила сыну и невестке: «Купила вам на свадьбу отдельное жилье, потратила все накопления, больше ничего не просите. Когда лягу в могилу, сыну мои апартаменты достанутся, все его будет, а пока вам и в своей норке хорошо». Михаил был настолько уверен в получении наследства, что начал копить деньги на ремонт четырехкомнатных апартаментов.

– Интересная история, – протянула я.

– Погоди, это еще не все, – остановил меня Костин. – Выяснилось, что Леонид Самсонов переадресовал подарок Бруновой другому человеку, Злотниковой Елене, та тоже русская американка. А уж у нее квартиру приобрела фирма «Медветлабпет», которая принадлежит богатому бизнесмену Павлу Петухову. К нему претензий никаких нет, он честно недвижимость купил. Собирался селить там партнеров из провинции, которые регулярно наезжают в Москву. Гостиницу им снимать ему показалось накладно. Так многие фирмы поступают – покупают жилье для временного проживания командированных. Ну, твое мнение обо всем услышанном?

Глава 5

Я села и подсунула под спину подушку.

– Полагаю, мы с тобой совпадем в оценке произошедшего. Американец Самсонов связан с мошенниками, Злотникова Елена тоже одна из них. Павел Петухов, вероятно, замешан в этой истории случайно. В больнице есть человек, который работает на аферистов. «Монахиня» не могла попасть ночью в палату без помощи кого-то из сотрудников. Ведь Брунова как-то связалась с мошенниками. Да, да, в медцентре точно работает темная личность. Между прочим, акт дарения подписывают в присутствии нотариуса, наверное, он тоже из этой шайки.

– Как раз тут все чисто, – перебил меня Вовка, – я в пять минут выяснил, что за юрист выезжал в клинику. Это была Екатерина Михайловна Авина, которая рассказала, что вызов оформил и оплатил Михаил Николаевич Брунов, сын Галины Максимовны. Нотариус описала клиента – приятный худощавый мужчина, брюнет, невысокого роста, с бородой, в очках. Но! Настоящий-то Михаил полный лысый дядька, растительности на лице у него нет, и со зрением все в порядке.

– Ай да нотариус! Почему же она не проверила документы мужика? – рассердилась я.

– Зачем? – пожал плечами Володя. – У тех, кто оформляет выезд юриста в клинику или на дом, паспорт не требуют. Просто просят оплатить услугу вперед, дабы избежать проблем с глупыми весельчаками. Есть же идиоты, которые зря вызывают «Скорую», полицию, пожарных, с нотариусами так же «шутят». Брунов отдал всю сумму, сообщил паспортные данные матери. На следующий день шофер привез Екатерину Михайловну в больницу, она в палате все оформила, вот у Галины Максимовны паспорт она внимательно изучила. А мне сказала, что больная радовалась: «Вот какая я молодец! Паспорт с собой прихватила и домой его после оформления в клинику не отправила. Прямо почуяла: понадобится он мне». Во время составления дарственной в палате находилась помощница Авиной, она подтверждает слова начальницы.

– И ее не удивило, что нотариуса приглашал и его услуги оплачивал сын, а квартиру дарительница отдала другому человеку?

Костин вытащил из холодильника глазированный сырок.

– Можно съесть? Очень проголодался.

– Лопай все, – милостиво разрешила я.

Володя развернул обертку.

– Я задал Авиной тот же вопрос.

– Про сырок? – осведомилась я.

Костин взглянул на меня:

– Нет. Поинтересовался, не насторожило ли Екатерину Михайловну, что хоромы получает не родственник. Она ответила, что ее, более тридцати лет работающую нотариусом, не удивит даже передача Алмазного фонда в руки Буратино, главное, чтобы деревянный мальчик с длинным носом и его благодетель имели на руках паспорта и оба подписали бланки.

– Постой! Значит, Самсонов прилетал в Москву? – удивилась я.

– Ну да, – кивнул Костин. – А что, не так уж и далеко от нас до Нью-Йорка, часов одиннадцать лету. Оперативно работают.

– По-моему, этот Самсонов на самом деле живет в России, – покачала я головой, – ты бы проверил данные у пограничников.

– Уже сделано, – кивнул Костин. – Будешь сильно разочарована. Леонид Самсонов является владельцем магазина эксклюзивных подарков, он регулярно прикатывает в Москву из США, скупает у разных мастеров авторские поделки: валяных из шерсти зверушек, вышивку, кружевные платки, украшения. По мне – это дрянь редкостная, но в Нью-Йорке такая чепуха людям нравится. На период подписания договора дарения Самсонов как раз находился в столице России. В общем, все чин-чинарем: предъявил действующий российский паспорт, получил жилплощадь и улетел. То, что потом он хатку Злотниковой передарил, зафиксировал уже американский юрист – Елена-то в США живет. Одним словом, ни к чему нельзя подкопаться.

Я вскочила с кровати.

– Надо найти того, кто организовал явление невинноубиенной монашки. Михаил может назвать дату, когда его мать беседовала с жертвой татаро-монгольского ига?

– Да, двадцать пятое января, Татьянин день, – кивнул Володя. – А умерла она третьего февраля.

– Значит, вступить в права наследства Брунов мог третьего августа, – быстро посчитала я. – Хм, а сегодня у нас восемнадцатое сентября. Почему Михаил сразу к тебе не пришел?

– Он сначала в полицию обратился. И там его послали куда подальше – криминала не увидели, – пояснил Костин. – Церкви Святого гонимого Валерия нет, то есть официально она не существует, где шаманит, в бубен бьет, неизвестно.

– Ты сам бывший полицейский и знаешь, как твои коллеги «любят» по остывшему следу рысить. Они просто решили не браться за явный висяк, – резюмировала я. – Мошенничество совершено полгода назад, а Брунов только сейчас о нем узнал.

– Потом Михаил обратился к частному детективу. К нам он пошел…

– Можешь не продолжать, – вздохнула я, – понимаю, почему он сразу не стал с фирмой Макса связываться. Нам деньги платить надо, вот Брунов и подумал: сыщик-одиночка ему дешевле обойдется. Да только зря отдал доллары, взамен ничего не получил.

– Евро, – поправил Костин. – Через неделю ему представили сведения, которые ценности не имеют. Жертве мошенников рассказали о Павле Петухове и его фирме, кто до бизнесмена жильем владел, не выяснили. Сведения явно взяли из Интернета. А я дальше по цепочке пошел, про Самсонова и Злотникову информацию раздобыл.