Страница 2 из 372
Оквин взглянул вверх, как будто мог увидеть сквозь гипсовые лепные украшения огни боевого флота в небе.
— Единство человечества. От такой возвеличенной причины не защитят ни невинность, ни храбрость.
Спалл прочистил горло.
— Сэр, я не хочу докучать вам, но мы должны дать ответ. Они ждут четверть часа.
— Значит, могут легко подождать еще пять минут! — закричал Оквин. — Это мой мир, отданный мне в правление самим Хорусом!
Он резко поднял руку, а затем опустил, словно отмахиваясь от мухи.
— Если он так сильно хочет, чтобы мы присягнули ему на верность, то мог бы сам прийти, а не присылать своих лакеев. Я не старик, страдающий склерозом. Я правитель планеты Империума! Это ясно, Спалл?
— Безусловно, сэр.
— Отлично, — сказал Оквин, успокаиваясь. — И выключи вокс-бусину. Это приказ.
Авиакрыло тяжелых десантно-штурмовых кораблей низко пролетело над дворцом губернатора, на миг заглушив повторяющееся сообщение Хоруса. От вибрации на стеклянных полках затряслась и зазвенела коллекция трофеев. Оквин охнул и поправил мундир. Угроза в сочетании с обещанием. Как всегда.
Во время последней проверки на орбите было четырнадцать боевых кораблей. Угроза была достаточной. За исключением расквартированных здесь древних ветеранов на Шестьдесят-Три Четырнадцать практически не было регулярной армии, флот отсутствовал, имелось несколько орбитальных станций. Хорус утратил утонченность и стал полагаться на грубую силу.
Губернатор перевел взгляд на следующий экспонат: серебряную кольчугу с Шестьдесят-Три Шесть, хитроумно сплетенную из крошечных колец. Не броня, но образец столичной моды во время приведения планеты к Согласию. Оквину нравилось видеть кольчугу на жене. Ее забрала болезнь. С окончанием войны мир не стал безопасным. Его обустройство влекло за собой проблемы.
К счастью, жене не пришлось увидеть этот день.
— Прекрасно, — сказал он, вспомнив те дни.
Спалл проследил за взглядом господина.
— Да, сэр, — согласился он.
Оквин кивнул. Спалл был с ним с Шестьдесят-Три Шесть, сначала сержантом, потом лейтенантом, капитаном и так далее, продвигаясь за ним по службе и всегда находясь на шаг позади. Губернатор не мог сказать, что Спалл ему нравился. Они никогда не были друзьями, но адъютант был надежен. Вот почему Оквин был таким хорошим лидером: он ставил истинные качества человека выше личных симпатий и антипатий. Ему по-прежнему нравилось думать, что его за это уважают. И он не ошибался.
Рядом с серебряной кольчугой находились технонаручи с Шестьдесят-Три Десять. Конечно же, деактивированные и инертные. Оквин лично позаботился об этом. Рядом с ними лежали изношенные металлические фрагменты, выкопанные из лесной глинистой почвы почти необитаемых миров за Шестьдесят-Три Тринадцать. Металл был покрыт иероглифами, которые оставались нерасшифрованными. Тайна их происхождения интриговала, но настоящий интерес вызывало другое. Раз в году, в один и тот же день согласно солярному циклу планеты их происхождения, символы приходили в движение и менялись.
— Очаровательные, — сказал Оквин, сделав шаг в сторону. — Просто очаровательные!
Теперь перед ним на длинном, специально изготовленном стеллаже лежали многочисленные артефакты: изделия из стекла, металла и технические устройства, которые, несмотря на простоту, были прекрасно изготовлены.
— Шестьдесят-Три Семь, — сказал губернатор, постучав по стеклу и улыбнувшись. — Тогда я не был таким разборчивым. После лейтенантской квартиры полученное личное хранилище казалось таким просторным. Ты помнишь? Это там меня сделали капитаном.
Тогда он был горд, как и сейчас.
— Какие ночи! Сколько удовольствия. После первых сражений, простые люди приветствовали нас с распростертыми объятиями. Они были благоразумными.
— Да, сэр, — сказал Спалл. — Я помню.
Увлекшись ностальгией бывшего лорда-командора, он немного успокоился.
— Цветы и бассейны.
— И женщины, не так ли? — добавил с улыбкой Оквин.
— Я счел неучтивым говорить об этом, сэр.
Оквин засмеялся. Он низко наклонился, чтобы рассмотреть набор глиняных фигурок-символов плодородия, выменянных на Шестьдесят-Три Четыре.
— Мы стары, — сказал губернатор.
— Да, сэр.
— Не думай, что я ворчу, — сказал Оквин, снова выпрямившись. — Более ста лет жизни — о лучшем я и не мечтал. И какой же век это был! В детстве я всегда размышлял над тем, каким был космос. А ты?
— Да, сэр, — ответил Спалл. — Каждую ночь, сэр.
Оквин кивнул помощнику. «Конечно, — говорило выражение лица губернатора. — Конечно, ты размышлял».
— Где бы Хорус ни был, готов поспорить, что он не постарел ни на один день. Какими же насекомыми мы должны казаться ему, наши жизни так же скоротечны, как солнечные дни. Это может быть опасно. Люди не должны жить вечно, даже такие, как он.
— Сэр? — осторожно обратился Спалл.
— Вот что происходит, когда сильный мира сего бессмертен, Спалл. Неизбежное, полагаю. В конечном счете, честолюбие убивает верность.
— Сэр.
Оквин постучал указательным пальцем по верхней губе.
— Нет, — решительно произнес он. — Иногда мой фаворит — поющие скалы на Шестьдесят-Три Девять, но сегодня это батранийцы.
— Так вы возьмете маску, сэр?
Оквин остановился перед главными предметами своей коллекции. В застекленном стенде, высотой с человеческий рост, находилось заботливо ухоженное оружие и броня губернатора. Установленные на каркас кираса цвета бронзы с прикрепленными набрюшником и наплечниками и шлем, увенчанный лавровым венком завоевателя, создавали впечатление, будто их носил невидимый воин. Перед броней, на украшенной деревянной подставке, лежали силовой меч и лазерный пистолет — волкитная кулеврина, подаренная ему подразделением Механикума 63-й экспедиции после битвы за Шестьдесят-Три Одиннадцать. Кобура и ножны были прикреплены к ремню, опоясывавшему плакарт кирасы. Оквин провел рукой по скрытому замку.
— Не сегодня, Спалл. Я встречу их так же, как и покидал — героем Империума. Мог бы помочь с этим?
— Сэр… я…
— Не стой там просто так, нерешительный человек. Помоги мне. Доспех тяжел, а я не стал моложе.
Спалл неуверенно присоединился к командиру. Вдвоем они сняли доспех и надели через голову на губернатора. Спалл затянул крепления.
Оквин свирепо улыбнулся.
— Да он чертовски тяжел! Намного тяжелее, чем был. Думаю, я стал слабее. Но… (он полюбовался собой в одном из многочисленных зеркал). — Он все еще сидит на мне.
Спалл вручил шлем, и Оквин осторожно надел его. Повернулся вправо, затем влево.
— Аха! Если прищуриться, то я все еще крестоносец, каким был сорок лет назад. Лихой вояка, а, Спалл?
— Да, сэр.
— Дай мне мои перчатки и оружие. Только пистолет и меч.
Спалл подчинился. Оквин оглядел клинок. На морщинистом лице проявилось удивление, смешанное с интересом, словно губернатор впервые взял клинок в руки. Спалл отошел, нутро скрутило от тревоги. Как он и боялся, Оквин не вложил меч в ножны, а пистолет в кобуру. Вместо этого нажал кнопку активации на оружии, и по индикатору заряда батареи пробежались зеленые огоньки. Расщепляющее поле меча с шипением ожило, распространяя запах озона. Вокруг клинка тихо затрещал воздух.
— Сэр, что вы собираетесь сказать им?
Оквин спокойно посмотрел на него.
— Император лгал вам, — продолжал говорить на записи вкрадчивый голос Хоруса. Голос мира. — Я прошу вашей верности…
— Верность, Спалл. Я сражался за магистра войны. Он возвысил меня, доверял мне, а я любил его. Но я верен Императору. Единственная истина — Имперская Истина.
Спалл медленно вынул из кобуры лазерный пистолет. Скрип металла о кожу показался чудовищно громким, даже громче повторяющегося сообщения Хоруса. Адъютант поднял пистолет трясущимися руками и навел на господина. По лицу Спалла градом текли слезы. Оквин пальцем не пошевелил, чтобы остановить его.
— Пожалуйста, сэр. Они нас всех убьют, — сказал адъютант надломленным голосом.