Новария

— Ну вот, — сказал кузнец, — раз ты украл у меня Зора, так займешь его место сам.

— Мастер Ритос, ты шутишь? — испуганно спросил Джориан.

— Тебе представится случай оценить мою шутку. Завтра я готовлюсь произнести последнее заклинание, ты будешь в нем главным действующим лицом.

— Ты хочешь сказать, что проткнешь меня мечом, чтобы его остудить, и испробуешь острие меча на моей шее?

— Вот именно. Острие Рандира поэты воспоют в веках, так что ты погибнешь ради благого дела. Если это тебя утешит.

— Клянусь медными яйцами Имбала, наказание слишком жестоко! Пусть я даже и виноват немного в побеге Зора, ни один цивилизованный человек не сочтет грубую ошибку преступлением, достойным смерти.

— Что мне ты и все прочие людишки? Насекомые, которых я давлю ногой, когда они перебегают мне дорогу. Закончить заклинания — вот что мне важно.

— Дружище, — произнес Джориан, вложив в голос всю свою задушевность, — не лучше ли отправить меня в Комилакх? Я притащу тебе другого обезьянца. Тебе нетрудно заставить меня вернуться — стоит только наложить заклятье, как это сделали дружки Карадура. И потом, как же я разыщу Ларец Авлена.»

— Твоя ложа ищет Ларец, чтобы воплотить свои безумные затеи; будет лучше, если ты умрешь и не сможешь участвовать в поисках. Кроме того, завтра удачное расположение планет, такой благоприятный день не повторится еще многие годы. — Кузнец обернулся к Ваноре. — Сдается мне, голубушка, что ты наболтала лишнего нашему гостю; он слишком много знает о работе над Рандиром. В свое время я с тобой разберусь. А теперь марш к своим кастрюлям. Предоставь этому болвану пожинать плоды собственной дурости, хотя и этого сомнительного удовольствия он вскоре лишится.

— Мастер Ритос! — в отчаянии возопил Джориан. — Ложа там или не ложа, но ежели ты убьешь слугу члена твоего братства, тебя ждут неприятности. Карадур отомстит...

Кузнец презрительно хмыкнул и, показав Джориану широкую спину, удалился в кузницу. Ванора куда-то подевалась. Джориану показалось, что затянувшая все небо свинцово-серая туча еще ниже нависла над землей, а над поляной сгустилась такая тьма, которую нельзя объяснить даже предгрозовой хмарью. К темнеющему небу, будто иссохшие черные руки, тянулись голые ветви деревьев.

Джорианом, как с ним частенько бывало перед грозой, овладело гнетущее напряжение. Он лихорадочно заметался по клетке, пробуя раздвинуть прутья решетки и подтягиваясь к решетчатой крыше. Его толстые волосатые пальцы безуспешно ощупывали замок.

Вечером, когда стемнело, мимо клетки с кувшином воды прошла Ванора.

— Хозяйка Ванора! — позвал Джориан. — Ты мне поесть не принесешь?

— За каким чертом? С завтрева еда тебе будет не нужна — в этом воплощении уж точно. Примирился бы лучше с богами, чем набивать свое бездонное брюхо.

Ванора ушла, но вскоре вернулась и просунула в клетку краюшку хлеба и черепок с водой.

— Тихо! — прошептала она. — Ритос не простит, если узнает, что я его не послушалась и трачу на тебя припасы. Если он только узнает, шкуру с меня спустит — я ведь проболталась о заклинании над Рандиром. Ритос не помнит добра и не прощает обид.

— Мерзкий малый. Можешь меня отсюда вызволить?

— Поближе к ночи, когда он будет занят своими заклинаниями.

— Так ведь последнее заклинание завтра, разве нет?

— Завтра; сегодня только подготовка.

Кузнец рано поужинал и вернулся в кузницу, откуда вскоре послышались его завывания и барабанная дробь. Казалось, над сараем сумерки сгущаются особенно быстро. Тьма поглотила кузницу, и оттуда стал доноситься совсем уже непонятный шум: какое-то карканье, кваканье и целая какофония звуков, которые прежде Джориану слышать не доводилось. Время от времени этот гам перекрывал повелительный голос Ритоса. Вокруг сарая, проникая сквозь щелястые стены, разливалось странное, мертвенно-голубое сияние. Джориана била крупная дрожь; казалось, еще немного, и он выпрыгнет из собственной кожи. Напряжение становилось невыносимым.

Ванора, как тень, возникла из темноты.

— В-возьми! — шепнула она, просовывая в клетку дрожащую руку. — Не вырони, а то утонет в грязи.

Это оказалась отмычка, которой Джориан открывал днем клетку.

— Когда Зор выскочил, ты ее обронил, — сказала Ванора. — Ритос все отобрал, а ее не заметил.

Джориан нащупал на внешней стороне запора замочную скважину и вставил проволоку. У него так тряслась рука, что он с трудом попал в отверстие. Сидя в клетке, было очень неудобно поворачивать проволоку, но после нескольких неудачных попыток засов поддался и отскочил. Голубая вспышка снова озарила кузницу.

— Держи! — сказала Ванора и сунула ему в руку что-то холодное. Джориан ощутил рукоятку своего охотничьего меча. — Нужно убить Ритоса, пока он занят своим заклинанием.

— Почему бы нам просто не сбежать в Оттомань? Твой кузнец настоящий колдун; как-то не хочется, чтоб он превратил меня в паука.

— Трус! Тоже мне, доблестный рыцарь, готовый сразиться с любым врагом! Ты жалкая, расчетливая деревенщина; ты взвешиваешь все за и против, как меняла, который отсыпает золотой песок.

— Никогда не рвался в доблестные рыцари. У меня от этих передряг до сих пор поджилки трясутся.

— Ну, будь раз в жизни мужчиной! Ритос ослаб от своих заклинаний.

— Не нравится мне это; я не убиваю людей без надобности. Почему бы нам просто не удрать лесом?

— Потому что как только Ритос узнает о побеге, он тут же вернет нас назад заклинанием или пошлет своих демонов, и они нас пригонят сюда, как баранов. От него не скрыться, хоть за пять лиг убеги. А если это не удастся, он кликнет леших, и они нашпигуют нас отравленными стрелами. Раз суждено бежать, надо сперва убить Ритоса и чем быстрее, тем лучше.

Джориан взвесил в руке короткий изогнутый меч.

— Не шибко-то подходящее оружие, тем более, что у Ритоса под рукой меч Рандир. Уж коль приходится идти на него с этим мясницким секачом, надо хоть левую руку чем-то прикрыть. Дай-ка накидку.

— Хочешь, чтобы мой единственный приличный наряд во время драки превратился в лохмотья? Не дам! Ах ты, мерзавец! — завопила Ванора, потому что Джориан рывком сдернул с ее плеч накидку и обмотал свою левую руку.

— Заткнись, ты! — прошипел Джориан и с опаской двинулся к сараю.

Окна кузницы были закрыты ставнями. Жалюзи ставней тоже были опущены, а планки вплотную подогнаны одна к другой — как перья в птичьем крыле. Однако конец одной планки выскочил из гнезда и завалился книзу. Джориан припал к маленькому треугольному просвету.

Наковальня была сдвинута к стене. На ее месте, рядом с горном, кузнец вычертил углем три магические фигуры — большую в центре и две маленькие по бокам. В одной из боковых фигур стоял сам Ритос, в другой — Иксус. Дрожащие огоньки шести черных свечей, расставленных по углам треугольников главной фигуры, да неверное красноватое мерцание тлеющих в горне углей лишь усиливали ощущение темноты. Меч Рандир покоился в центре главной фигуры.

Кроме Рандира, в круге главной фигуры находилось еще что-то, но Джориан никак не мог понять, что именно. Какая-то темная клубящаяся субстанция, похожая на уродливое облако и очертаниями напоминающая человека, хоть невозможно было разобрать, где у этого фантома руки, где ноги и голова. Время от времени непонятную субстанцию пронизывали бледные разряды, похожие на ведьмин пламень или блуждающие огоньки.

Ритос делал над мечом пассы и нараспев бормотал заклинание. Иксус, отделенный от кузнеца главной фигурой, неотрывно глядя на хозяина, жезлом отбивал такт.

— Он не видит двери, — шепнула Ванора. — Можно ворваться и одним ударом всадить ему клинок в спину.

— А дух в магической фигуре?

— Он еще не материализовался, прервешь заклинание — сгинет в одночасье. Ну же, короткий выпад, и...

— Не шибко по-рыцарски, но — рискнем! — Джориан шагнул к двери. — Не скрипнет?

— Не-а. Ритос терпеть не может ржавые петли, всегда их смазывает.