Переплетения

Словно молния ударила Анастасию Серафимовну. Побледнев, изменившись в лице, она откинулась на спинку скамеечки и молчала, не в силах произнести слова.

– Они давно встречаются. Думаю, после его именин. Поскольку я внимательно наблюдала в тот день за обоими и совершенно ничего не заметила, думаю, произошло это как раз сразу после именин, – повторилась Варвара Васильевна.

– Я не верю. Не верю. Этого не может быть.

– Это правда, Настя. Об этом весь город судачит.

– Нет, нет. Тимофей никогда себе такого не позволял, это наговор. Я не верю.

– Не позволял раньше, позволил теперь.

– Нет, это нас пытаются поссорить. Но кто? Зачем?

– Опомнись, Настя. Я не приехала бы к тебе, если бы сама в этом не убедилась. Мой человек следил за ними. Чаще всего они встречаются в лесу.

Обе женщины молчали. Одна не в силах говорить, другая – не зная, как поддержать подругу.

– Тебе нужно пережить эти события несмотря ни на что. Ты сильная, ты это сможешь. Перед Господом и людьми ты его жена и ею останешься.

Анастасия Серафимовна с трудом восприняла информацию Варвары Васильевны о происшедшем, встала и с достоинством, только ей присущим, велела подать еще чаю.

Варвара Васильевна понимала, какой удар судьбы сейчас вынуждена выдержать ее лучшая подруга, и была готова ей помочь. Но как, как помочь? Словно в тумане, Анастасия Серафимовна проводила подругу к двуколке, не услышав на прощание ее обещания приехать на днях. Первым желанием для нее было накинуться со словами упрека на Варвару, которая уже несколько дней знает об этом факте и даже позволила себе следить за ее мужем. Одного она никак не могла для себя решить, что муж действительно ей изменяет. Она искала оправдания его поведения, его поездкам, в какой-то момент решила, что человек Варвары ошибся и это был вовсе не ее муж, а кто-то другой. Все, что угодно Анастасия передумала, но только никак не могла признать, что это уже случилось, в этом повинен ее муж и девка, которую они спасли от смерти, «неблагодарная дрянь, которую приютили». И ей хотелось снова упрекнуть подругу, что та поздно ей обо всем сообщила.

Анастасия Серафимовна проснулась на следующее утро, отвратительно себя чувствуя. Даже во сне гнев не оставлял ее, и она в ярости стискивала зубы. Не могла она забыть вчерашние сведения, полученные от Варвары Васильевны, «кровоточило сердце». Периодически снова находили минуты сомнения, и ей казалось – это просто чья-то злая шутка, иногда хотелось проснуться и вернуться в тот прошлый мир, который она создавала своими руками на протяжении нескольких лет. Вспоминая поведение мужа, анализируя его, она собирала мозаику воспоминаний и не находила даже повода усомниться в его верности. «Неужели они так умело маскировались все это время? Неужели никто ничего не заметил?».

Она так долго была в каком-то ненарушимо-тихом торжественном покое счастья, что не замечала происходящих с Тимофеем Васильевичем перемен. Бродя весь день в духе озабоченности, она натыкалась на домашних, заглядывала в глаза и искала ответы на свои вопросы. Ей казалось, что каждый должен сейчас своим поведением выдать эту «черную» правду, но все вели себя как обычно и не понимали, что от них хочет услышать барыня.

Вера Алексеевна несколько раз подходила к ней с вопросом «Все ли у нее хорошо, не приболела ли?», но, получая ответы от племянницы, оставалась довольна и покидала ее. Анастасия же в свою очередь смотрела на всех в затуманенном сознании, она не понимала, сколько времени прошло с полученного известия, отказывалась принимать гостей, и последние перестали навещать Летлинских. Приезжала Лапшина, но Анастасия, холодно поздоровавшись с ней, нашла повод удалиться и не желала больше видеть свою подругу, принесшую дурную весть.

Шли дни, похожие один на другой.

Переложив все домашние обязанности на ключницу, а точнее следует сказать, что та сама взяла в свои руки бразды правления после неоднократного обращения к барыне, которая тут же забывала о чем ее спрашивают, и тем более не могла впоследствии дать указаний. Анастасия начала проводить большую часть времени в своей комнате, заканчивая одну вышивку за другой, она не могла излечить недуг, причиной которого явилась подобранная мужем девка, и поэтому пыталась полностью отстраниться от супруга.

Шумно и весело поднимался дом, все хлопотали, суетились, только Анастасия Серафимовна к завтраку выходила бледная, с невыспавшимися глазами. Она ссылалась на головную боль и снова уединялась.

Где ей было найти силы, чтобы продолжать жить, когда судьба обрушила такие испытания? Где взять силы, чтобы продолжать любить, когда муж предает и лжет, изменяет и охладевает? Мысли ее метались, и в борьбе с ними она опустила руки и впала в глухое отчаяние.

Она страдала, и главное, это состояние ничем не привлекало внимания ее мужа, отчего становилось еще хуже на душе. Будучи обманутой женой и стыдясь этого состояния, она совсем прекратила принимать знакомых и сама никуда не выезжала, словно монашка живя в заточении ставшего ей постылым дома. Она пыталась молиться, просила Господа вразумить ее, но никто не приходил ей на помощь.

Затянувшаяся хандра начала раздражать окружающих, и домашние наконец-то проявили внимание к барыне и всячески пытались ей угодить.

Летлинский не хотел видеть происходящих в последние месяцы перемен с женой и действительно совсем перестал ее замечать. Он не только не думал, как исправить создавшееся положение, его устраивало все как было. Он позволил времени сделать выбор, а взор и мысли его были прикованы совсем к другому объекту.

Вечером в один из последних теплых дней этого года прошла гроза, разряженный воздух приглашал выйти на улицу, проникнув в комнату Анастасии Серафимовны. Она отложила пяльцы и вышла в сад. Остановившись под кустом сирени, решила присесть на скамеечку. Вся подавленная своими мыслями, Анастасия Серафимовна не замечала, как Фаечка суетилась рядом, подкладывая холщовое полотенечко барыне, чтобы та не намочила платье.

Анастасия Серафимовна присела, вздохнула всей грудью и повернулась к заходящему солнцу. В этот момент на нее с листа скатилась огромная капля и упала прямо на щечку, скатилась, словно большая горошина жемчужины. Пелена словно исчезла из сознания, возникло ясное и четкое представление реальности, решение неожиданно само сформировалось в голове барыни.

У этой женщины все таки впереди шло уменье не только жить, но и управлять собой. Она ни перед кем никогда не открыла свои душевные тайны и перенесенную боль. Последние дни стали нехорошим испытанием, и оттого, уверенная в себе, она поднялась и твердой походкой отправилась в дом. Нет. Не позволит она занять место хозяйки в этом доме никому и никогда, и если она позволит развиться событиям так, как сейчас, то перестанет уважать себя. Пусть ей невероятно стыдно за то, что натворил ее муж, но она вернет себе доброе имя вопреки всему.

Анна сидела у окна. Ее физическое состояние не позволяло передвигаться много и быстро. Она проводила время в основном в саду и в своей комнате. Прекрасно понимая глубину сложившегося положения, она не представляла больше своей жизни без Тимофея Васильевича. Потерять его расположение означало душевную смерть, только ожидание рождения ребенка отодвигало разрешение этого вопроса.

Она испугалась и внутренне напряглась, когда в дверь решительно вошла барыня. Анастасия Серафимовна не присела на стул, она подошла к окну, повернулась к Анне и, прямо глядя ей в глаза, сказала:

– Анна, думаю для всех будет лучше, если вы переедете в домик для гостей. В помощь к вам я направлю девушку. Вы ни в чем не будете нуждаться.

– Да, пожалуй так лучше, – еле выговорила Анна.

– Мои распоряжения уже выполнены, комнаты для вас приготовлены.

С этими словами хозяйка покинула комнату. Анна с трудом поднялась со стула, щеки ее горели огнем от стыда. Если раньше она утешала себя отсутствием информации о происходящих событиях между ею и барином, то сейчас стало очевидно, что Анастасия Серафимовна знает всё.