Страница 14 из 16
14
Подобно большинству людей обоих миров, к паукам Илья Криницкий испытывал стойкую антипатию. Не страх, каковой по отношению к маленьким членистоногим охотникам присущ разве что детям или слабонервным дамочкам. Скорее, пауки вызывали у Ильи смесь ненависти и отвращения - желание давить этих мелких вездесущих тварей, едва те только попадали в поле зрения. Причем, в отличие от многих собратьев по биологическому виду, ненависть свою Криницкий мог объяснить. Да, он понимал: для человека пауки неопасны и даже безвредны. Не считая разве что их некие экзотические и непременно ядовитые разновидности, обитающие где-то в джунглях. В некотором смысле пауков можно было назвать даже полезными, ведь питаются они всякими досадными насекомыми, вроде комаров и мух. Но соль заключалась в том, что поведение и повадки насекомых, в том числе досадных, человеку были все-таки ближе. Более того, они легко очеловечивались. К примеру, пчелы и муравьи напоминали работяг. Осы - тоже тружеников (тружениц), но рангом повыше. Вроде стройных и строгих, затянутых в облегающие деловые костюмы, бизнес-леди. Мухи и тараканы смахивали на ошивающихся по помойкам бомжей, комары - не то на алкоголиков, не то на наркоманов, чья жизнь проходит в погоне за дозой. Бабочки с легкостью могли сойти за модниц-красавиц, а кузнечики за типичных гуляк-раздолбаев, вроде современных Илье клаберов. Не зря же в американском аналоге "Басни про стрекозу и муравья", собственно, стрекозу замещал не кто иной, как кузнечик. Что до паука, то он не просто подкарауливал, ловил и пожирал всех этих "очеловеченных" насекомых, но убивал их медленно, скорее всего, мучительно. Ни дать ни взять маньяк или изверг почище эсэсовцев! Более того, известно, что после спаривания самка паука пожирает самца... притом, что и сама проживает не намного дольше. Становясь для своих новорожденных детенышей первым в их жизни завтраком. В общем, мораль здесь и рядом не валялась. Очеловечить паука, в отличие от насекомых, совершенно не получалось. Зато получался из их поведения готовый образ отвратительного монстра. И это еще пауки обычные - маленькие, гнездящиеся где-нибудь за шкафом или под кроватью, и легко убиваемые ударом тапка. Что уж говорить про тех их собратьев, которых Илья и его спутники встретили на пути в Темные Земли. ...Следуя за нелюдимом-Проводником, Илья, Малран и Кира сперва отыскали в горном склоне темнеющий вход в пещеру, замаскированный зарослями. Маскировка была не ахти, но внимание отвлекала. Случайный путник, если вдруг забредал в эти безлюдные места, легко мог пройти мимо такого входа. И в голову бы ему не пришло бы им воспользоваться. Если вообще кто-то в здравом уме мог решиться на такое - прогуляться в Темные Земли без помощи Проводника. Пещера оказалась туннелем. Его потолок, на второй сотне шагов достигший высоты двух человеческих ростов, и формой сделавшийся почти сводчатым, у Криницкого вызывал ассоциации с туннелями же из его родного мира. Железнодорожным туннелем, туннелем метро. Метро, правда, Илья видел только по телевизору, зато поездом ездил несколько раз. Когда ТЮЗ-кормилец сподоблялся выехать на гастроли. Сходство нарушали неровные, выщербленные самой природой, стены. А еще особенные подземные грибы, то тут, то там примостившиеся на этих стенах. От грибов исходил тусклый зеленовато-голубой свет, будто привлекавший к ним внимание, выделявший из пещерного мрака. Все равно как маркером цветным обвести наиболее важные элементы рисунка - смотрите, мол, не проходите мимо. Только вот от самой темноты такое освещение не спасало. Так что очередные путники, задумавшие посетить земли по ту сторону гор, не могли обойтись без факела. Этот, последний, несла в руках Кира, поскольку именно ее Проводник счел слабым звеном. Раз в бою проку от нее, скорей всего, не будет или будет мало, так пусть хоть принесет пользу в качестве источника света. Примерно так с ходу рассудил Проводник, спорить с которым не дозволялось. Да и как спорить, если доводов ни у Ильи, ни у Малрана, как, впрочем, и у самой Киры все равно не имелось? А то, что уже в туннеле путникам придется драться, стало ясно, когда те прошли по нему около километра. Тогда-то и показались многочисленные занавеси паутины, свисавшие с потолка, покрывавшие обширные участки стен, а кое-где сплошь драпировавшие побочные туннели-аппендиксы, ответвлявшиеся от основного. Если приглядеться, можно было разглядеть кости... черепа и конечности, навеки запутавшиеся в тенетах. Еще Илья высмотрел там один почти целый скелет - человеческий. Размерами здешние паучьи сети могли соперничать с сетями рыболовными. Или с занавесками в городских квартирах родного мира Ильи Криницкого. Кое-где поближе к стенам, прикрытые паутиной как маскировочной сеткой, лежали кладки паучьих яиц - каждое размером с крупное яблоко или небольшой ананас. Под стать оказались и сами пауки. Величиной с небольшую собаку, они с шуршанием перебегали по паутине, едва учуяв поблизости что-то живое... съедобное. И даже не дожидались, пока кто-нибудь потревожит их сети - сами первыми спускались, хищно шевеля жвалами и сверкая в темноте множеством маленьких глазок. Эти многочисленные... неестественно-многочисленные глаза, кстати, послужили еще одной из причин ненависти к паукам Криницкого. А размеры этих существ, позволявшие рассмотреть их в подробностях - все их уродство - то ощущение только усиливали. Приправляли инстинктивным отвращением. "Мерзкие создания!" - с содроганием думал Илья, завидев их впервые, а рука сама потянулась к эфесу меча. Одного вида пещерных пауков хватало, чтобы вызвать у него желание броситься на них. И рубить, кромсать да заодно выжечь паутину вместе с кладками. Чтобы навеки избавить мир от этих ошибок природы. И... обернувшись и посмотрев краем глаза на побледневшего Малрана, Криницкий тогда не без удовлетворения понял: его бывший наставник чувствует примерно то же самое. Только куда острее - в силу юношеского пыла. Что ж, возможно, в иной схватке ярость - штука небесполезная. Вот только в данном случае Проводник считал, что крайне необходимо сохранять спокойствие, хладнокровие. О чем и проинструктировал своих подопечных на подходе к паучьим гнездовьям. Не умолчал он и о том, как следует сражаться с многоглазыми тварями. Пока паук спускается, можно попытаться насадить его на меч, пронзив брюхо. Здесь, правда, была вероятность, что тварь сверзится прямо на тебя - что, как минимум, неприятно... б-р-р. Поэтому, как советовал Проводник, лучше от паука немного отступить, дав тому приземлиться. А остальное на выбор. К примеру, можно познакомить жвала паука с разящим клинком. Проверить, что крепче. То-то незадачливый пещерный обитатель будет обескуражен, если то, что он сдуру принял за еду, окажется невкусным, вообще несъедобным и даже вызывающим боль. Если же целить в жвала, причем в потемках, у бойца не хватает сноровки и меткости, сподручней паука обездвижить. Одним размашистым ударом подрубить сразу несколько его конечностей - на поверку довольно тонких и хрупких. Главным, конечно же, было нарушить симметрию, позволявшую пауку распределять свой вес равномерно на все восемь ног и передвигаться ими в любом выбранном направлении. Если конечности удавалось подрубить удачно, паук уподоблялся стулу, у которого отпилили одну или две ножки. И заваливался на бок, не в силах ни продолжать движение, ни даже стоять. Отчего превращался в существо обреченное, беззащитное и, разумеется, не опасное. После этого можно было пронзить паучье брюхо мечом, а можно оттолкнуть поверженное членистоногое пинком куда-нибудь в угол. Ну, или просто игнорировать. К сожалению, не всегда конечности можно было подрубить столь удачно. Иногда паук сохранял способность передвигаться, хоть и не так ловко. И тогда мог пойти в последнюю, отчаянную атаку... хотя мог и, напротив, обратиться в бегство. Кроме того, даже сама по себе попытка обездвиживания паука была сопряжена с риском. Если твой меч коротковат - а у Ильи и Малрана клинки были отнюдь не двуручные - тогда, при атаке, рука, держащая оружие, могла оказаться слишком близко от смертоносных жвал. И тут уж схватка начинала сильно смахивать на дуэль: побеждал тот, кто первым успевал нанести удар. Наконец, можно было попытаться прижать паука к полу пещеры навесным ударом. И либо разрубить его надвое, либо настолько повредить, что двигаться членистоногому станет уже не под силу. Разумеется, и здесь имелись свои сложности. Для успеха навесной атаки клинок требовался потяжелее... ну или удар посильнее. Вдобавок, что хуже всего, паука нужно было подпустить к себе поближе - почти вплотную. И трудно было представить, чтобы злобная многоглазая тварь не воспользовалась столь удачной позицией. Не попыталась бы, по крайней мере. В общем, выбор был всегда. Но ни один из способов, перечисленных Проводником, не был до конца безопасным - на то и битва. И не давал стопроцентной гарантии успеха. Вот потому и требовалось в сражении с пауками оставаться хладнокровными, а значит, расчетливыми. Дабы не лезть на рожон, не переть лбом на членистоногих супостатов с криками "Ура!" или "Бей гадов!". Но всякий раз выбирать наиболее подходящий способ уничтожения или обезвреживания очередного многоглазого чудища, встретившегося на пути. Не говоря уж о том, что смотреть на огромных пауков следовало при этом без содрогания, без страха и рвотных позывов. Человеку же слабонервному и эмоциональному сделать это оказалось бы наверняка не под силу. "Да вы не волнуйтесь, - не то подбадривал подопечных Проводник, не то тонко издевался над ними, - не такие уж эти твари и крупные. А по сравнению с некоторыми обитателями Темных Земель - так вообще мелкота. Потому их сюда, в пещеры и загнали. Как самых слабых". Вот Илья и не волновался - успокоился при виде пауков достаточно быстро. Ведь действительно, утверждение, что могло быть и хуже, иногда неплохо поднимает боевой дух. Вслед за спокойствием пришло ощущение некой привычности: пауки стали вызывать эмоций не больше, чем, например, навоз в хлеву. Да, приятного в нем мало. И запах скверный, и вляпаться по неосторожности можно. Однако лучше все-таки не вляпываться и не нюхать, а убирать. Вот Криницкий и убирал - разя мечом пауков одного за другим. Занятия с Малраном не прошли даром: каждая схватка бывшего актера с очередным тупым членистоногим занимала считанные секунды и заканчивалась для Ильи успешно, а для паука смертельно. Бывший наставник, впрочем, управлялся не хуже. Наверняка и присутствие Киры с ее странным даром способствовало победной поступи людей через паучьи гнездовья. Сама девушка, правда, тряслась и бледнела, чуть ли не в панику ударялась, завидев очередную многоглазую тварь. О том, чтобы ей самой поучаствовать в схватке, разумеется, не могло идти и речи. Ну да, впрочем, и необходимости в том не было. И все бы было ничего, и путь в Темные Земли прошел бы относительно гладко, если бы все опасности, поджидавшие на нем, сводились только к паукам да неотступной темноте. Но, увы и ах, это было совсем не так. Убедиться в сем путники смогли через час после того, как гнездовья пауков остались позади, и Проводник решил объявить привал. "По вашу сторону гор наверняка уже ночь подходит", - так пояснил он свое решение. А Илья не мог хотя бы мысленно не придраться к этой формулировке. Ведь сказал Проводник именно "по вашу сторону гор", а не, к примеру, "снаружи". Что наверняка вышло бы короче... то есть, предпочтительнее для этого малообщительного субъекта. Но вот соответствовало ли действительности? Мозг Криницкого, ничем не обремененный, сразу выдал, на сей счет целых два предположения. Во-первых, в Темных Землях, стараниями тамошних колдунов могла царить вечная ночь. Темнота на двадцать четыре часа в сутки, отсюда и название. Ну а во-вторых, как вариант, Темные Земли могли являться отдельным миром, с этим связанным лишь посредством туннеля. Подобно тому, как дыра-пятно связывало данный мир с родиной Ильи. Почему нет? Ведь не зря Проводник говорил, что нельзя просто взять и пройти в Темные Земли - напролом, через горы. А попасть можно только через единственный туннель. А коль мир другой, то и времена суток должны меняться по-своему. Разве нет?.. На привале подопечные Проводника кое-как перекусили взятой в дорогу снедью... холодной, ибо костер развести в туннеле не получилось бы - дров-то не было. После перекуса путники отдыхали, сидя на земляном полу, вытянув ноги, а спиной прислонившись к неровным каменным стенам. За чередой схваток, успевших показаться бесконечными, пришло расслабление на пару с довольством. В такие моменты мир ощущается лучше, чем он есть на самом деле. Так получилось и теперь. Вездесущие светящиеся грибы стали казаться почти красивыми, горное нутро под сотнями метров каменной толщи - чуть ли не уютным. Где-то журчал ручеек, стекавший, наверное, аж с самой заснеженной вершины одной из гор. Действовал этот звук умиротворяюще. И именно в такие моменты непременно случается что-то нехорошее.