Страница 26 из 27
В. Ф. РАЕВСКОМУ
Ты прав, мой друг – напрасно я презрелДары природы благосклонной.Я знал досуг, беспечных Муз удел,И наслажденья лени сонной,Красы лаис, заветные пиры,И клики радости безумной,И мирных Муз минутные дары,И лепетанье славы шумной.Я дружбу знал – и жизни молодойЕй отдал ветреные годы,И верил ей за чашей круговойВ часы веселий и свободы,Я знал любовь, не мрачною тоской,Не безнадежным заблужденьем,Я знал любовь прелестною мечтой,Очарованьем, упоеньем.Младых бесед оставя блеск и шум,Я знал и труд и вдохновенье,И сладостно мне было жарких думУединенное волненье.Но всё прошло! – остыла в сердце кровь,В их наготе я ныне вижуИ свет и жизнь и дружбу и любовь,И мрачный опыт ненавижу.Свою печать утратил резвый нрав,Душа час от часу немеет;В ней чувств уж нет. Так легкой лист дубравВ ключах кавказских каменеет.Разоблачив пленительный кумир,Я вижу призрак безобразный.Но что ж теперь тревожит хладный мирДуши бесчувственной и праздной?Ужели он казался прежде мнеСтоль величавым и прекрасным,Ужели в сей позорной глубинеЯ наслаждался сердцем ясным!Что ж видел в нем безумец молодой,Чего искал, к чему стремился,Кого ж, кого возвышенной душойБоготворить не постыдился!Я говорил пред хладною толпойЯзыком Истинны свободной,Но для толпы ничтожной и глухойСмешон глас сердца благородный.Везде ярем, секира иль венец,Везде злодей иль малодушный,Тиран льстецИль предрассудков раб послушный.ПОСЛАНИЕ ЦЕНЗОРУ
Угрюмый сторож Муз, гонитель давний мой,Сегодня рассуждать задумал я с тобой.Не бойся: не хочу, прельщенный мыслью ложной,Цензуру поносить хулой неосторожной;Что нужно Лондону, то рано для Москвы.У нас писатели, я знаю, каковы:Их мыслей не теснит цензурная расправа,И чистая душа перед тобою права.Во-первых, искренно я признаюсь тебе,Не редко о твоей жалею я судьбе:Людской бессмыслицы присяжный толкователь,Хвостова, Буниной единственный читатель,Ты вечно разбирать обязан за грехиТо прозу глупую, то глупые стихи.Российских авторов нелегкое встревожит:Кто английской роман с французского преложит,Тот оду сочинит, потея да кряхтя,Другой трагедию напишет нам шутяДо них нам дела нет: а ты читай, бесися,Зевай, сто раз засни – а после подпишися.Так, цензор мученик: порой захочет онУм чтеньем освежить; Руссо, Вольтер, Бюфон,Державин, Карамзин манят его желанье,А должен посвятить бесплодное вниманьеНа бредни новые какого-то враля,Которому досуг петь рощи да поля,Да связь утратя в них, ищи ее с начала,Или вымарывай из тощего журналаНасмешки грубые и площадную брань,Учтивых остряков затейливую дань.Но цензор гражданин, и сан его священный:Он должен ум иметь прямой и просвещенный;Он сердцем почитать привык алтарь и трон;Но мнений не теснит и разум терпит он.Блюститель тишины, приличия и нравов,Не преступает сам начертанных уставов,Закону преданный, отечество любя,Принять ответственность умеет на себя:Полезной Истине пути не заграждает,Живой поэзии резвиться не мешает.Он друг писателю, пред знатью не труслив,Благоразумен, тверд, свободен, справедлив.А ты, глупец и трус, что делаешь ты с нами?Где должно б умствовать, ты хлопаешь глазами;Не понимая нас, мараешь и дерешь;Ты черным белое по прихоти зовешь;Сатиру пасквилем, поэзию развратом,Глас правды мятежом, Куницына Маратом.Решил, а там поди, хоть на тебя проси.Скажи: не стыдно ли, что на святой Руси,Благодаря тебя, не видим книг доселе?И если говорить задумают о деле,То, славу русскую и здравый ум любя,Сам государь велит печатать без тебя.Остались нам стихи: поэмы, триолеты,Баллады, басенки, элегии, куплеты,Досугов и любви невинные мечты,Воображения минутные цветы.О варвар! кто из нас, владельцев русской лиры,Не проклинал твоей губительной секиры?Докучным евнухом ты бродишь между Муз;Ни чувства пылкие, ни блеск ума, ни вкус,Ни слог певца Пиров, столь чистый, благородныйНичто не трогает души твоей холодной.На всё кидаешь ты косой, неверный взгляд.Подозревая всё, во всем ты видишь яд.Оставь, пожалуй, труд, ни мало не похвальный:Парнасс не монастырь и не гарем печальный.И право никогда искусный коновалИзлишней пылкости Пегаса не лишал.Чего боишься ты? поверь мне, чьи забавыОсмеивать Закон, правительство иль нравы,Тот не подвергнется взысканью твоему;Тот не знаком тебе, мы знаем почемуИ рукопись его, не погибая в Лете,Без подписи твоей разгуливает в свете.Барков шутливых од тебе не посылал,Радищев, рабства враг, цензуры избежал,И Пушкина стихи в печати не бывали;Что нужды? их и так иные прочитали.Но ты свое несешь, и в наш премудрый векЕдва ли Шаликов не вредный человек.Зачем себя и нас терзаешь без причины?Скажи, читал ли ты Наказ Екатерины?Прочти, пойми его; увидишь ясно в немСвой долг, свои права, пойдешь иным путем.В глазах монархини сатирик превосходныйНевежество казнил в комедии народной,Хоть в узкой голове придворного глупцаКутейкин и Христос два равные лица.Державин, бич вельмож, при звуке грозной лирыИх горделивые разоблачал кумиры;Хемницер Истину с улыбкой говорил,Наперсник Душеньки двусмысленно шутил,Киприду иногда являл без покрывалаИ никому из них цензура не мешала.Ты что-то хмуришься; признайся, в наши дниС тобой не так легко б разделались они?Кто ж в этом виноват? перед тобой зерцало:Дней Александровых прекрасное начало.Проведай, что в те дни произвела печатьНа поприще ума нельзя нам отступать.Старинной глупости мы праведно стыдимся,Ужели к тем годам мы снова обратимся,Когда никто не смел Отечество назвать,И в рабстве ползали и люди, и печать?Нет, нет! оно прошло, губительное время,Когда Невежества несла Россия бремя.Где славный Карамзин снискал себе венец,Там цензором уже не может быть глупец…Исправься ж: будь умней и примирися с нами.«Всё правда, – скажешь ты, – не стану спорить с вами:Но можно ль цензору по совести судить?Я должен то того, то этого щадить.Конечно, вам смешно – а я нередко плачу,Читаю да крещусь, мараю на удачуНа всё есть мода, вкус; бывало, на пример,У нас в большой чести Бентам, Руссо, Вольтер,А нынче и Милот попался в наши сети.Я бедный человек; к тому ж жена и дети…»Жена и дети, друг, поверь – большое зло:От них всё скверное у нас произошло.Но делать нечего: так если невозможноТебе скорей домой убраться осторожно,И службою своей ты нужен для царя,Хоть умного себе возьми секретаря.