Тень Кондора

– Но чего это будет нам стоить, – пробормотал Серов. – Дорого. Нурич, наши агенты в Лондоне, Нью-Йорке, Чикаго, Берлине – и все на ветер. Только ради «Гамаюна».

– Товарищ Серов, – негромко, но жестко возразил Рыжов, – думайте о дальних перспективах. Мы спасаем «Гамаюн». Мы удовлетворяем любопытство американцев, которые, если им не помешать, могут докопаться не только до «Гамаюна», но и гораздо глубже. И чем мы за это платим? Агентами, которые, как нам известно, уже под колпаком у неприятеля и поэтому давно изолированы от всех других операций. Ну да, наш чикагский агент из местных, завербованный много лет назад, до сих пор не засветился – но он на глазах превращается в настоящее чудовище с самоубийственными наклонностями. Нет, мы пожертвуем американцам несколько пешек, а сами в это время подберемся к королю. Нам даже удастся подложить небольшую свинью друзьям из ГРУ – никогда не вредно поставить солдафонов на место.

– А как же аппарат? Я хочу сказать, ничего, если его заполучат американцы?

– Ах да, портативный перехватчик электронных команд… Славная придумка умельцев из МГУ, скушавшая изрядный кусок наших сил и бюджета, но абсолютно бесполезная почти все время, за исключением самого момента запуска ракеты. В результате которого этот перехватчик, само собой, уничтожается. Впрочем, на вид он вполне работоспособен и вполне может убедить наших американских друзей в том, что вся возня с его испытаниями стоила свеч. Поэтому, если им удастся захватить перехватчик невредимым – ну, или восстановить из обломков, если Нурич его все-таки уничтожит, – это даже к лучшему. Они, скорее всего, потратят уйму времени и денег на разработку собственного аналога, а мы, если повезет, захватим нескольких агентов, которых они пришлют сюда, чтобы его испытать. Впрочем, я сомневаюсь, что у них будет возможность его испытать. Нурич неплох. Даже с учетом того, что мы его подставили, им придется изрядно попотеть, чтобы взять его. Тем более живым. К чему мы, собственно, и стремимся. Да нет, план замечательный. Просто отменный. Мы с Круминым вполне им довольны, и, уверен, вы тоже.

– Ну конечно, – согласился Серов. – Конечно.

Малькольм неподвижно лежал на кровати, прислушиваясь к собственному дыханию. Кондиционер он выключил. В номере мотеля стояла полная тишина, если не считать звуков этого самого дыхания и еще тех, что просачивались через окно с улицы. Он сомневался в том, что в соседних номерах кто-то живет, и это предположение должно было успокаивать его или, напротив, тревожить, но со своим отношением к этому он пока не определился. Малькольм поправил подушки, чтобы голова оказалась повыше и можно было видеть все тело. Он лежал в одних трусах. Его руки потемнели от загара, наскоро полученного под ультрафиолетовой лампой (не может полевой сотрудник ходить бледным, как кабинетная крыса), зато по сравнению с ними тело казалось особенно белым. Живот не производил впечатления ни накачанного, ни особенно уж хилого, но и жирок, нажитый в Цинциннати, за пару последних дней исчез без следа. Малькольм решил, что бедра и ноги тоже немного постройнели. Потом опустил взгляд ниже и приветственно помахал себе пальцами ног. Наконец взгляд его переместился к собственному отражению в зеркале. Господи Иисусе, Малькольм, подумал он, что ты здесь делаешь?

В этом месте, решил он, мне полагалось бы задумчиво курить, размышляя над сложившейся ситуацией. Вот только я не курю, да и не очень представляю, в какой ситуации оказался, чтобы над ней размышлять. Я, должно быть, сбрендил. Следующие десять минут он не думал ни о чем, сосредоточившись на дыхании, меняя его частоту. Говорят, помогает упорядочить жизнь. Помогает, да, подумал он, но очень уж слабо.

Днем раньше Малькольм сошел с самолета в восьмидесяти пяти милях к югу от Шелби – городка, где ему надлежало обосноваться на время операции. Аэропорт находился в городке Грейт-Фолс – если населенный пункт, где живет меньше 50 тысяч человек, можно считать настоящим городом, – который постепенно расползался, пока не уперся окраиной в базу Военно-воздушных сил Мальмстрем и центр управления стратегическими ракетами. Следуя инструкциям Карла, Малькольм провел день на базе, выдавая себя за штатского – писателя, работающего по заказу отдела общественных связей Министерства обороны над рассказом о ракетах.

Начальник службы безопасности авиабазы, которому генерал Рот сообщил о том, кем Малькольм является на самом деле, лично провел для него ознакомительную экскурсию по командному пункту и пусковым площадкам – чтобы ввести в курс дела. Генерал Рот сам рассказал офицеру о том, что Малькольм занят расследованием убийства. Генерал настоятельно интересовался, занимается ли кто-то этим делом на месте, и пожилой джентльмен не устоял перед его сокрушительным натиском. Как он и опасался, генерал поделился новостью со своим человеком в Мальмстреме. Пожилому джентльмену огласка очень не нравилась, но и поделать с этим он ничего не мог. Тем не менее тревожить Малькольма он тоже не хотел, поэтому оставил его в неведении насчет небольшой утечки.

Экскурсия изрядно утомила Малькольма. Глядя под бубнеж офицера-провожатого про мегатонны и разделяющиеся боеголовки на длинный серебристый цилиндр, он не испытывал никаких эмоций, за исключением желания вернуться в свой номер в офицерской казарме. День стоял весенний, теплый, со стороны Больших прерий накатывала волна сухого воздуха – со времен поездки на теткину ферму в Канзас, когда ему было пятнадцать, Малькольм уже и забыл, на что это похоже. В носу щипало от запахов поля. Малькольм опасался, что у него начнется аллергия, но жаловаться не стал и вообще почти не задавал вопросов, пока они перелетали на вертолете с площадки на площадку. Последней точкой стала стартовая позиция, где нашли тело Паркинса.

Человек генерала Рота осторожно взял Малькольма под локоть и отвел в сторону от начальника службы безопасности и двух техников, шагавших от вертолета к окружавшей пусковую шахту колючей изгороди.

– Я назначил эту шахту последней, – гордо прошептал он, – чтобы те, кто может узнать о нашей поездке, не сочли ваше посещение этой площадки подозрительным.

– О! – только и вымолвил Малькольм, не нашедшись с ответом.

Капитан, однако, так легко не сдавался:

– Конечно. И если вам вдруг что-то понадобится… ну, вопросы какие-нибудь или особые услуги – не забывайте про старину Ларри Чемберса. Я всегда к вашим услугам. Не забудете?

Малькольм посмотрел на него и улыбнулся:

– Ни за что.

Капитан, ободренный столь очевидным признанием его значимости, радостно улыбнулся в ответ.

Следующие несколько минут Малькольм ходил туда-сюда по площадке, изо всех сил стараясь изобразить понимание того, что делает. Он внимательно осмотрел изгородь, каменистую землю, траву и торчавшие из земли металлические колпаки – все они выглядели абсолютно так, как им полагалось выглядеть. Он нахмурился для солидности и вернулся к старательному капитану Чемберсу.

Остановившись, Малькольм огляделся по сторонам. Пусковая шахта находилась за его спиной, а прямо перед глазами тянулась через поле дорога – не совсем проселочная, но и не шоссе. Так, гравийная, в одну полосу. Вид на дорогу Малькольму открывался самый что ни на есть замечательный – за исключением одного места, которое заслонял стоявший перед ним капитан Чемберс. Впрочем, подумал Малькольм, его можно считать все равно что прозрачным. Панораму справа от Малкольма заслоняли вертолет и скучающие техники, но вид в ту сторону наверняка ничем не отличается от того, что видно слева: бесконечная, тянущаяся до самого горизонта равнина, перечеркнутая кое-где желтыми и бурыми полосками возделанных полей. Горизонт в том месте, где она наконец сходилась с небом, казался неестественно далеким. Малькольм придвинулся вплотную к капитану Чемберсу.

– Давайте-ка убираться отсюда, – почти не открывая рта, как мог зловеще прошептал он.