Тропы Трояна

– Мы в твоей власти.

Ива смерила меня каким-то оценивающим и на удивление спокойным взглядом, а затем опустила глаза, и я возобновил вопросы.

– Ты знаешь, что это за место?

– Знаю.

– И о тропах Трояна, наверное, слышала?

– Да.

– А как на них выйти?

– Просто. – Девушка кивнула на камень: – Приложи к нему руку и иди. Только далеко не уйдёшь, страшно там.

– Это понятно, но я к этому готов. Сама-то на тропах бывала?

– Нет. Нечего мне там делать. Да и вообще, живым там не место, жуть одна.

– Давно вы за мной присматриваете?

– Третий день.

– А почему я вас не почуял?

– Мы в родных лесах, и они нас защищают. Тебе, чужаку, не понять, хоть ты и ведун.

Я задумался над словами девушки и пришёл к выводу, что она права. Как ни крути, но здесь я чужак. Впрочем, как и большинство венедских волхвов и ведунов. Ведь, несмотря на общность крови, западные и восточные славяне имеют отличия, которые сразу в глаза не бросаются, но они есть. Да, все мы родня. Да, есть общий язык и своя письменность. Да, кто не верит в Христа и чтит старых богов, является язычником. Однако не всё так просто. Восточная ветвь язычества и венедская – разные пантеоны. Следовательно, культура у нас несколько иная. Как пример: у варягов и тех же полян имелись общие боги – Святовид-Сварог, Велес, Перун, Лада, Макошь и Морена. Но при этом рядовые руянцы знать не знали, кто такой Даждьбог или владыка лесов Святобор, а жители Поднепровья не понимали, кто таковы Поревит, Поренут, Радегаст или Яровит. Это то, что на поверхности, а имеется множество мелких нюансов. А кривичи, которые являются потомками киммерийцев (готов-кимвров), вобравших в себя несколько балтийских родов и получивших через своих князей и их дружинников немалую толику варяжской крови, – вообще отдельная тема, и у них свои культы, о которых мне известно очень и очень мало.

Вот как-то вспоминал христианские секты, и здесь примерно то же самое. С той лишь разницей, что язычники не убивают представителей других родовых верований, а мирятся с ними и признают право сородичей на уважение других богов. Разумеется, лишь в том случае, если речь не идёт о каких-то непотребствах или культах открытого поклонения смерти. В этом наша сила – в уважении других людей и свободе выбора. Но в этом же, как ни странно, наша слабость, ибо верования не универсальны. А раз нет единства, зачастую это ведёт к разделению, расколу и удалению представителей одного народа друг от друга. Об этом я впервые узнал, когда с новгородским волхвом Берестом пообщался. А далее мысль развилась, когда делал прикидки на поход в земли почитателей Морены венделей. Но затем пришла война, и мне стало не до того. Все мои измышления насчёт верований славянских племён опустились на дно памяти, а теперь они всплыли, ибо меня назвали чужаком.

Впрочем, я отвлёкся, и надо вернуться к лесным девам и нашей беседе. Я задавал Иве один вопрос за другим и многое узнал о том, как и чем живут последние оставшиеся в пределах Полоцкого княжества святары, а также их воспитанники, дзяучонки и ведуны, часть из которых похищалась из семей ещё во младенчестве или родители сами отдавали их волхвам. Так прошло два часа, я напоил девушек водой, а в конце разговора, который уже стал меня утомлять, спросил старшую лесовичку:

– Я могу увидеться с вашим волхвом?

– А тебе зачем? – Девушка сверкнула глазами.

– Знаний ищу.

– Если отпустишь меня и подругу, то увидишь Бойдана. Он сам к тебе придёт.

– А не обманешь?

– Больно надо, – фыркнула Ива.

Конечно, можно было оставить одну девицу в заложниках. Но это признак недобрых намерений и недоверия. Да и не по воинскому укладу с девицами драться или как-то их примучивать, ведь я не на войне. Первичную информацию с лесных дев получил, интерес ко мне прояснил и скользкие темы обозначил, а дальше – куда кривая судьбы вынесет. Захочет Бойдан появиться, поговорим, а нет – ничего страшного. Сам с порталом постараюсь разобраться. Ведь какое-то понимание уже имеется, и пленница кое-что поведала, и если я не смогу пройти по тропам, то оставлю это перспективное направление на потом.

– Идите. – Я развязал Иву и кивнул на её подругу, которая за всё время нашей беседы не проронила ни единого слова: – Забирай младшую и уходи.

Ива поднялась, растёрла затёкшие кисти рук, освободила от ремня Зоряну, и, подхватив свои сулицы и ножи, дзяучонки молча выскочили за дверь.

Скрипнули ржавые петли, и девушки понеслись через поляну. Они скрылись среди деревьев, а в избушку заполз живойт.

«Вернулся, – подумал я, глядя на ужа. – Значит, подружимся».

Приближался вечер, и я вспомнил, что сегодня ещё ничего не ел. В животе заурчал голодный зверёк, и я распаковал рюкзак. Вещи в одну сторону, а продовольствие и фляги с водой в другую. Сполоснул руки, расстелил на сундуке чистую тряпицу и поужинал. Лучок и чесночок, копчёное мясо и половина большого рыбного пирога, купленного в одной из деревень возле тракта. Запил всё это водичкой, посмотрел, как живойт поглощает маленький кусочек оленины, и прибрался.

Пока ел, на землю опустились сумерки. Я прислушался к звукам леса – и снова ничего. Тишина. Птиц нет, и зверьё не ходит. Только листья на деревьях шумят, да в траве что-то ворохнулось, наверное, полевые мыши, падлюки такие, уничтожившие книги Всеслава. Хотя наверняка этого сказать нельзя. Ведь если за местом присматривают святары и лесные девы, то очень может быть, что все записи у них, а в сундуке специально накиданный мусор. Опять же не верится мне, что в потайном месте больше ничего не было. А раз так, то вещи, находившиеся здесь ранее, после смерти Всеслава аккуратно прибрали. И то, что Ива на вопросы о книгах и свитках отвечала уклончиво, данное предположение подтверждает.

Однако нечего гадать. Надо думать, что делать дальше. День прошёл, а результат от поиска минимальный. Правда, в запасе ещё двое суток, но тратить сорок восемь часов на ожидание, что, возможно, появится святар, который на халяву поделится знаниями и даст мне мега-меч, добавляющий славному ведуну Вадиму Соколу +20 храбрости и +40 силы, было глупо. Поэтому, раз спать не хочется, займусь исследованием камня.

Решение принято. Я поправил ножны с мечом, подтянул ремень, а по руке скользнул живойт, который уместился на левом плече. И я приблизился к камню, протянув к нему раскрытую правую ладонь. Пустота. Никаких колебаний воздуха, свечения, загробного голоса или знаков, которые говорили бы о том, что камень является входом на тропы и как-то активировался. Ладно. Сделаю следующий шаг. Ладонь легла на причудливый узор на камне, и моментально всё моё тело пронзила резкая боль, словно от сильного удара электричеством.

– А-а-а!!! – не сдержавшись, закричал я. В глазах потемнело, а зубы прокусили язык, и на мгновение я лишился слуха.

Во рту солёный привкус – это кровь из языка, которая стекает в гортань. В ушах звон, но зрение понемногу возвращается, и, смахнув рукавом набежавшие слёзы, я моргнул и сдержал очередной крик, обнаружив, что нахожусь не в избушке, а на тропе Трояна. Вокруг густой серый туман, на вид вязкий, и, кажется, только коснись его – и всё, пропал. Он захватит тебя, будто паутина, втянет в себя, а потом, подобно кислоте, растворит бренное человеческое тело и саму душу. Первое впечатление – дрянь, ибо от этой непонятной субстанции исходила опасность. Однако в остальном всё было примерно так, как я себе и представлял. Под сапогами неширокая дорожка, которая на общем безрадостном фоне кажется светлой полосой. Над головой нечто тёмное с крапинками звёзд, наверное ночное небо. А за спиной уже знакомый мне камень, на который можно положить ладонь и вернуться обратно в реальный мир.

«А может, ну их, эти тропы? – проскочила в голове мысль, но тут же пришла следующая: – Э-э-э, нет, Вадим Андреевич. Долой трусость. Вступил на тропу, так хотя бы пройди до следующего знака и посмотри, куда он тебя выведет. Ты ведун или где?»

– Да уж, – прошептал я, – ведун, не поспоришь. Ибо назвался воином Яровита, будь добр, соответствуй.