Страница 22 из 51
В период раннего Средневековья в англосаксонской Англии и многих других регионах система налогообложения была нацелена прежде всего на получение продуктов питания, а не иных объектов товарооборота, и явление, получившее название «объезд королевских территорий», стало в те времена ключевым условием ее работы. Это означало, что, вместо того чтобы управлять двором, состоявшим из круга приближенных, царь, его советники и войско почти постоянно путешествовали по стране, останавливаясь в тех или иных резиденциях. Эти же поместья были центрами сбора налогов, и таким образом решались самые серьезные проблемы, связанные с логистикой, ведь еду и зерно перевозить куда сложнее, чем, скажем, легкие и занимающие мало места монеты. Не горы продуктов ехали к царю – царь ехал к ним сам. У нас нет доказательств того, что подобные объезды были в ходу в германском обществе IV века, однако, поскольку сбор налогов в виде продуктов питания куда легче осуществлять именно таким образом, подобная вероятность существует априори. Вероятно, в результате «кочевого» образа жизни варварских правителей римляне просто не могли знать заранее, в каком месте и в какое время будет находиться нужный им алеманнский царь. К тому же при такой системе, несомненно, по всему региону должны были появиться многочисленные царские резиденции, и это, в свою очередь, объясняет, почему в землях алеманнов найдено так много элитных построек. Их территории делились на двадцать пять кантонов, что подразумевает наличие двадцати пяти царей, однако археологи уже обнаружили шестьдесят два элитных поместья, и все они построены на холмах и снабжены необходимыми укреплениями, а в письменных источниках упоминаются и другие (пока не найденные), в низинах[75].
Государство и общество
Последствия экономического развития для укрепления и расширения власти царя в обществе германцев трудно оценить во всей их полноте, однако два основных заключения можно легко вывести. Общее население германской Европы существенно выросло в римский период, когда сельскохозяйственное производство стало более интенсивным и эффективным и появилось, или как минимум наметилось, разделение труда. Однако новые доходы распределялись между царями и воинами неравномерно. Сложности начинаются при попытках определить, как именно распределялась власть в обществе. Более того, из источников следует, что не стоит преувеличивать масштаб этих изменений. Как литературные, так и археологические свидетельства указывают на то, что все остальные, кроме царя и его приближенных, по-прежнему играли свою привычную роль в германском обществе IV века.
Более или менее надежные источники – это рассказы о германской политике в действии. Как заметил видный медиевист, специализирующийся на захвате Рима варварами, из описаний Аммиана следует, что цари не могли так просто раздавать воинам приказы, но были вынуждены «просить» и «убеждать» их следовать им. К тому же мы уже рассматривали случай, когда алеманнский царь был свергнут собственными последователями за то, что не выступил под знаменами Хнодомара. Аммиан открыто утверждает, что это произошло в результате действий жителей (лат. plebs, populus) его собственного кантона. Возможно, это указание на особый политический мир, существующий вокруг дружины царя. Хотя Аммиан не говорит об этом прямо, но в Страсбурге существовало военно-политическое сообщество, власть которого простиралась далеко за пределы своих социальных кругов. Алеманнская армия, собравшаяся там, насчитывала, по сообщениям современников, 35 тысяч воинов. Отряды даже верховных царей состояли из нескольких сотен человек. Аммиан упоминает о 16 царях и королях, собравшихся под Страсбургом, и даже если чисто теоретически мы предположим, что у каждого было свое войско, состоявшее из 200 воинов (хотя большинство из них, разумеется, были не столь многочисленны, ведь Хнодомар был самым влиятельным из правителей), то всего мы получим 3200 бойцов. Участие в войнах, таким образом, было обязательным не только для королей и их личных небольших дружин. Да и обладать высоким статусом могли не только они. Имеются археологические свидетельства того, что количество вещей, которые клали в могилу вместе с покойным, возросло за время существования Римской империи, и этот обычай касался не только небольшого числа богатых княжеских захоронений. Возле этих исключительных захоронений, как правило, имеются многочисленные могилы, в которых нет вообще ничего, немного реже попадаются те, в которых содержится несколько вещей усопшего – обычно глиняная посуда и, как уже упоминалось, оружие для мужчин и украшения для женщин. Однако в позднеримский период количество оружия, находимого в могилах, резко возрастает, хотя и не во всех регионах Древней Германии, что косвенно подтверждает предположение о том, что в жизни мужчин военная служба начинает играть важную роль. О том же говорит и увеличение численности и влияния профессиональных отрядов. Однако общее количество таких захоронений указывает, что не только цари и воины ступили на военный путь к обретению веса в обществе[76].
Многочисленные законодательные источники VI и VII веков дают нам ответ на вопрос, кем были эти люди. Тексты кодексов, написанных в государствах, ставших преемниками Западной Римской империи, обеспечивают нас первым в истории полным описанием социальных групп, имеющихся в обществе германцев. Учитывая дату их составления, все эти документы описывают германские общества, в течение некоторого времени тесно взаимодействовавшие с тем, что осталось от экономических, государственных и социальных институтов Западной Римской империи после ее распада, поэтому с их помощью не так легко установить, какие категории населения имелись в германском обществе IV века. Но по крайней мере – и это общее мнение ученых, а не только мое, – эти более поздние взаимодействия усугубили уже существующее неравенство среди германцев, основанное на уровне дохода или социальном статусе, поскольку завоевание территорий бывшей империи привело к дальнейшему неравномерному разделению приобретенных богатств между будущими королями и их приближенными. И поэтому авторы этих более поздних источников имеют склонность недооценивать социальную и политическую важность социальных групп, не находящихся непосредственно на королевской службе. Соответственно, с их помощью можно установить максимальный уровень неравенства, наличествовавшего в IV веке.
Описания общественных статусов, обнаруженные в этих законодательных материалах, поразительно единообразны. Короли обладали особым статусом, разумеется, и пребывание на королевской службе также обеспечивало человеку более высокое положение. К тому же в кодексах часто упоминается знать. Все эти группы не без оснований можно счесть принадлежащими к миру, схожему с миром царей и их приближенных в IV веке. Однако все кодексы (а мы располагаем судебниками многочисленных королевств-правопреемников) также упоминают класс, стоящий ниже знати, класс свободных людей, обладавших значительными правами и определенными обязанностями. Эти свободные люди стояли над двумя низшими классами: вольноотпущенниками и рабами. Как правило, свободные граждане поступали на военную службу (порой так же делали вольноотпущенники и никогда – рабы), они могли давать свидетельские показания в случае какого-либо разбирательства, и их статус оберегался определенными гарантиями, не позволявшими рабам и вольноотпущенникам пересечь эту грань[77].
Значение этого класса свободных граждан постоянно переоценивалось в проникнутых романтическими настроениями исследованиях XIX века, посвященных германскому обществу. Ничто не указывает, к примеру, на то, что они представляли собой несомненное большинство мужского населения, а учитывая их привилегированное положение, я готов поспорить на крупную сумму, что все было с точностью до наоборот. Привилегиями наслаждается меньшинство, а не большинство. По сведениям из отдельных (и не слишком надежных) остготских и лангобардских источников можно предположить, что свободные составляли примерно одну четвертую или пятую долю мужчин, носивших оружие в VI веке (рабы из расчетов исключаются, поскольку у них такой привилегии не было). Соответственно, это означает, что свободные граждане составляли скорее меньшую часть населения. Однако не были они и плодом воображения авторов кодексов. Свободные люди действительно существовали – на западных территориях послеримского периода они играли важную роль в местных сообществах (прежде всего выступая в качестве свидетелей на судебных разбирательствах). Они также упоминаются в письменных источниках, рассказывающих о военных действиях между германскими союзами и Восточной Римской империей[78]. Если этот класс оставался значимым и в государствах – преемниках Рима, когда дальнейший приток римских богатств усугубил социальное неравенство, то в обществе германцев IV века свободные граждане, по всей вероятности, пользовались куда большим влиянием – до того как процесс социальной дифференциации поднялся на новую ступень. Другими словами, не следует считать, будто социальная стратификация, усилившаяся в римский период, уменьшила социально и политически важный слой германского общества до крошечной группы правителей и их приближенных. В изменяющихся экономических условиях более широкий социальный слой свободных граждан сохранил – или даже приобрел новые – социальные и экономические привилегии. Возможно, именно его представители были владельцами больших и богатых длинных домов, найденных в деревнях III и IV веков на территории Древней Германии, и это их останки обнаружены в не самых богатых, но содержащих личные вещи захоронениях.
75
О такой мобильности алеманнских царей можно сделать вывод на основании сложностей, с которыми столкнулись римляне при попытке похитить одного из них, см.: Аммиан Марцеллин. Деяния. 29.4.2 и далее. Отличный обзор обширной библиографии, посвященной их передвижениям: Charles-Edwards (1989).
76
См.: Thompson (1966); ср.: Heather (1991), 177 и далее (и все примечания). Даже если согласиться с предположением Дринкуотера (Drinkwater (2007), 142–144) о том, что было 24 алеманнских правителя кантонов, они не смогли бы собрать более 4800 воинов. О разнообразии материалов в погребениях см.: Steuer (1982); Weski (1982); Harke (1992). О полностью пустых могилах см., например: Heather and Matthews (1991), 62 (о примерах территорий, населенных готами).
77
Беглый обзор законодательных источников вестготских, франкских, лангобардских и англосаксонских королевств указывает на важность этого социального класса; о нем также упоминается в источниках, касающихся более мелких политических образований, например Тюрингии, Баварии и Алеманнии.
78
О противопоставлении свободных и рабов см.: Heather (1996), 324–325; Прокопий. История войн. 3.8.12 (один элитный воин к четырем подчиненным в готских войсках), 8.26.12 (почти один к одному в лангобардских войсках). Об этих войнах см.: Heather (1996), особенно приложение 1 (обзор данных о двух классах воинов, которые упоминались в римских письменных источниках). О кодексах: Wickham (1992), (2005), часть 3. Послеримское общество не сразу оказалось под властью небольших групп землевладельческих элит, которые господствовали в каролингский период (с IX века и далее): см., например, главу 6 про рост поместий, которые были основой для правящей аристократии в англосаксонской Англии и Северной Франкии. Более общие комментарии: Wickham (2005), часть 2.