Хроники Нового Средневековья

- Разве я не имею права уединиться и пописать что-нибудь для души? Голос у Принца был еще неокрепший, и поэтому легко сорвался в фальцет.

- До какой статьи дошли, позвольте полюбопытствовать? - Канцлер прищурил по-стариковски печальные глаза. - Не думаю, что дальше Прав человека.

- С чего ты взял? - спросил Принц, быстро переворачивая недописанный лист.

- Все творцы новых Конституций запинались именно за этот параграф. Канцлер вздохнул. - Извольте принять депутацию, Ваше величество. Третий день ждут.

- Какую еще депутацию? - недовольно поморщился Принц.

- Как всегда - лучших представителей народа.

- Пойдем, посмотрим, - сказал Принц, явно заинтригованный.

Лучших представителей народа оказалось человек двадцать. Все хорошо знакомые, из старых дворянских родов.

Принц слушал предводителя и тихо сатанел. Во-первых, от нарастающей боли в пояснице; конструкция трона, оказалось, не предполагала длительного сидения, неудобство лишний раз напоминало, что государственный дела следует решать быстро, и думать при этом той частью тела, на которой помещалась корона. Во-вторых, Принц почувствовал себя обманутым. Кто же знал, что все без исключения новоиспеченные короли на следующий же день после коронации запирались в кабинете, чтобы породить конституцию и облагодетельствовать ею подданных.

Предводитель в получасовой речи убеждал Принца, что не Конституция и свобода нужна народу, а Порядок и жесткая рука. Этой самой рукой он призывал и умолял закрутить гайки и оторвать головы.

Чашу терпения переполнило то, что по городу уже пошли гулять стишки, в которых "конституция" рифмовалась с древнейшей профессией. Принц грохнул кулаком по подлокотнику трона, оборвав предводителя депутации на полуслове. Боль, выстрелившая в поясницу, подсказало решение.

Принц приказал повесить предводителя и четвертовать пятерых, на кого первым упал взгляд. Странно, но все восприняли это как должное. Лучшие представители народа удалились, уважительно покачивая головами.

" Со старым дворянством каши не сваришь, - подумал Принц. - Надо искать выходы на оппозицию. Идей у них много, а доступа к власти нет. Наш союз оправдан и закономерен. Им нужен просвещенный монарх, а у меня есть диплом Пражского университета. Мне нужна свежая струя государственном аппарате. Стравлю-ка их с консерваторами, пусть молодежь поднаберется у них опыта и закалится в борьбе за должности, а заодно избавится от иллюзий. Решено!"

Принц хотел было встать с трона, но Канцлер, пристально наблюдавший за ним из темного угла, вышел на свет и произнес:

- Извольте принять начальника Королевской полиции, Ваше величество.

- Зачем еще?

Принц потер затекшую поясницу, но не встал. А как иначе, если начальник полиции, толстяк с обрюзгшим лицом тихого алкоголика, уже вытанцовывал па книксенов, поклонов и подметания пола пером шляпы. Принц не стал дожидаться, когда страдающий отдышкой толстяк закончит обязательное по протоколу приветствие, и откинулся на жесткую спинку трона.

- Докладывайте, черт вас дери!

Доклад был краток. Оппозиция, находящаяся под бдительным оком полиции, по многолетней традиции собиралась и горлопанила в таверне "Дом Д'Жюр". Сегодня с утра таверна была окружена усиленными нарядами полиции на случай возможных арестов. Лидер вольнодумцев уже доставлен во дворец и дожидается своей участи в приемной. Шеф полиции, почему-то густо покраснев, достал из обшлага мундира листки, заляпанные бургундским, и склонившись в поклоне подал Принцу.

Очередной манифест оппозиции, составленный не больше часа назад, винные пятна еще не успели просохнуть, обличал монархию, насмехался над старческой немощью Канцлера и ставил под сомнение законотворческую деятельность нового Короля. В конце делался вывод, что только революция способна подарить народу счастье и процветание. В приложении приводился перечень необходимых для этого мер: казнь короля и поголовное уничтожение дворянcтва, отмена крепостного права с последующей коллективизацией крестьян, приватизация казеннyых публичных домов и, зачем-то, электрификация всего королевства.

Последний пункт вызвал наибольшее недоумение. Что такое эта самая "электрификация" не знал даже Принц, что уж говорить о Канцлере и шефе полиции. Как не пытался Принц вспомнить курс физики, читавшийся в университете иезуитом Исааком Бруно, ничего путного не вышло. Очевидно, этому странному явлению посвящались лекции второго семестра, но бедолагу Бруно еще в первом сожгли на костре за какую-то ересь.

В конце концов, решили узнать у самого автора, для чего из приемной немедленно доставили лидера оппозиции.

Принц вглядывался в бледное лицо, озаренное внутренним светом, характерным для фанатиков и туберкулезных больных, и соображал, как бы аккуратнее пристроить лидера на государственную службу. Они были одногодками, легкий пушок на щеках едва стал сменяться жесткой щетиной, ежедневно требующей бритвы. Принц сразу же проникся к нему симпатией, хотя вольнодумец так и не дал вразумительного ответа, что же такое эта самая "электрификация".

"Помыть, постричь, откормить - и можно брать в работу", - решил Принц.

- Канцлер, пишите! - Принц придал лицу соответствующее случаю выражение. - Милостью своей назначаю сэра Эдгара Мюллера шефом Канцелярии государственной безопасности, которую данным указом и учреждаю.

Потом, сообразив, что даже такой должности вряд ли хватит, чтобы обезопасить юного вольнодумца от происков консерваторов, добавил:

- И жалую ему титул барона Мекленбургского.

Странно, но Канцлер ничего не записал, а сразу же достал из папки готовый текст указа.

Эдгар Мюллер скривил в саркастической усмешке тонкие губы, но королевскую грамоту принял, и удалился, гордо вскинув лохматую голову.

Тем же вечером новоиспеченный начальник КГБ провел массовые аресты. В тюрьму были брошены все члены оппозиции и члены их семей. Барон Мюллер лично пытал наиболее упорных, отказывающихся подписать добровольное признание.

Утром, с бледным от бессоницы лицом и темными тенями под лихорадочно горящими глазами он явился в королевскую опочевальню.

Его доклад был краток: органами государственной безопасности вскрыт заговор, лидеры уже признали свою вину и не рассчитывают на помилование. Так как все собиравшиеся в таверне "Дом Д'Жюр" были агентами иностранных разведок, Эдгар Мюллер предлагал закрыть границы, объявить в стране особое положение и провести чистку в армии и госаппарате. Расстрельные списки прилагались.

Принц еще не пришел в себя после ночи, проведенной в объятиях очередной фаворитки, и, не подумав, подписал указ.

Через час начали рубить головы иностранным агентам и безродным космополитам из ?Дом Д'Жюра?. Потом к Лобному месту подтянулась первая колонна раскаявшихся шпионов их Адмиралтейства, жидо-масонов из Казначейства и врачей-убийц из больницы имени королевы-матери. Палач с профессиональным равнодушием стал рубить головы новоявленным врагам народа. Толпа аплодисментами и криками приветствовала второй акт бесплатного развлечения.

Принц наблюдал за казнью с балкона дворца. Больше всего его занимала толпа, сначала ошарашенно молчащая, а потом все больше и больше сатанеющая от каждой новой головы, отсекамой уставшим палачом. Он был уверен, что революция теперь неизбежна. Не хватало только искры, чтобы полыхнуло на всю стану.

И тут Принц решил провести ?сильную рокировочку? в духе ушедшего на вечный покой батюшки. Он амнистировал тех, у кого еще осталась голова на плечах, и приказал арестовать шефа КГБ. И в полдень голова Эдагада Мюллера скатилась с помоста, залитого кровью лидеров оппозиции. Он взошел на эшафот с ироничной улыбкой на лице. Казалось, королевский указ не стал для него неожиданностью.

Толпа от такого фортеля власти пришла в экстаз. Принц удовлетворенно смотрел на орущих подданных и мысленно повторял фразу из конспекта по эзотерической философии: ?Совершенно контрреволюционно, но если смотреть диалектически ? архи-революционная штучка получиться!?