Страница 4 из 6
Точно в десять часов вечера шестая рота прорвала оборону противника. После первоначального успеха рота попала под сильный огонь, который противник вел из всех видов оружия, а темнота еще больше осложняла ситуацию. Никто не думал, что это место было так сильно укреплено. Во время стремительного наступления рота достигла околицы деревни. На высоте пули свистели вокруг дома, где располагался мой командный пункт. Через десять минут я отдал своему взводу приказ: прийти на помощь шестой роте. Прибывший оттуда связной сообщил, что все офицеры шестой роты выбыли из строя, и они остались без командования. Я передал руководство своим взводом опытному фельдфебелю и решил принять на себя командование шестой ротой. Едва я туда добрался, как из штаба полка прибыл оберлейтенант Майр, который приказал мне отправляться к командиру полка и доложить о создавшемся положении, а он сам принял командование ротой. Я выехал в полк на командный пункт первой же машиной с ранеными. Сюда же на мотоцикле доставили подстреленного в левое бедро гауптманна Зюттиха, а лейтенант Люттер стал первым офицером полка, погибшим в бою. Таким образом, короткая, но ожесточенная ночная атака принесла полку первых убитых в Польской кампании. В полдвенадцатого ночи батальон выдвинулся к высоте и атаковал ее. Двенадцатая рота под командованием гауптманна Залмингера получила приказ: атаковать Ровне и захватить высоту на востоке от нее. Между тем оберлейтенант Майр, новый командир шестой роты, оттеснив поляков, продвинулся до церкви. Противник внезапно исчез, как сквозь землю провалился. Шестая рота перегруппировалась и отошла назад к ручью. Тем временем гауптманн Залмингер завершил подготовку двенадцатой роты к атаке, расположив ее по обе стороны деревни. Как только это было закончено, в центре поселка, на окраине и на высотах поднялась стрельба. Возникшая неразбериха скоро прекратилась, противник теперь вел огонь из укрытий, во всех направлениях. От своих солдат я узнал новость, что оберлейтенант Майр погиб в уличном бою. Двенадцатая рота яростно штурмовала деревню и 9 сентября 1939 г. в два часа ночи захватила высоту на западе Ровне. Утром того же самого дня полк продолжил дальнейшее движение по дороге. Согласно приказу командира полка, я должен был обеспечивать двенадцатой роте продовольственное снабжение и связь со штабом. С тремя мотоциклами мы поднялись на высоту и впервые установили связь с ротой. С большой радостью они приняли доставленные нами кофе и хлеб. Мой мотоцикл опрокинулся на крутом склоне, и мне пришлось вернуться обратно в расположение батальона.
Оберлейтенант Энгельберт Майр был похоронен на лугу, перед деревней Ровне, на месте ожесточенных боев с противником, в присутствии командира и других офицеров полка. Он был моим земляком и одноклассником из Партенкирхена. Гибель единственного сына стала для его родителей невосполнимой утратой. На фото видны высоты, оборонявшиеся противником, которые двенадцатая рота взяла во время атаки
Противник отступал, но наши разведгруппы вскоре обнаружили его. К полудню 9 сентября 1939 г. мы достигли передовых рубежей обороны противника у города Рыманув. Здесь произошло боестолкновение второй роты первого батальона с противником, которое победоносно завершилось. В бою у саперов погиб гауптманн фон Альфен, уроженец Миттенвальда. Верхом на лошади в сопровождении бойца я отправился в расположение двенадцатой роты, находящейся на правом фланге. Я поехал напрямик, ориентируясь по стрелке компаса. Продолжая двигаться верхом, после продолжительных поисков, я обнаружил роту. Каждый из нас нес на спине по двадцать пять литров кофе и провиант. Егеря в роте обрадовались доставленной нами провизии. На обратном пути нас чуть не подстрелили свои, приняв по ошибке за польский конный патруль. Дальнейший путь пролегал через город Рыманув, где на рыночной площади были окружены и взяты под стражу евреи из этого городка, так как они занимались саботажем и партизанской деятельностью. Случалось, к примеру, что целые дорожные контрольно-пропускные посты бесследно исчезали. С этим было трудно бороться, и только самые жесткие меры могли помочь в наведении порядка.
В ночь с 9 на 10 сентября мы прибыли в деревню Беско (район Санок) и тут же выставили часовых. Хорошо развитое в этих местах сельское хозяйство позволило расширить рацион бойцов такими блюдами, как курица и мясо, жареные на вертеле.
Повсюду преобладали типичные для Галиции дома, условия жизни в которых были ужасающими. В мазанках с незастекленными окнами и зачастую без дверей жили семьи численностью часто более десяти человек в двух комнатах: одна комната – кухня, другая – спальня. В домах было полно клопов и других паразитов, что при такой грязи вполне естественно. Как бы мне ни хотелось ночевать в хижине, но предпочел спать под открытым небом, закутавшись в брезент. Лучше замерзнуть, чем быть съеденным заживо паразитами. У нас почти не было воды. Часто ее едва хватало только для наших верных и храбрых мулов. Эти животные прекрасно показали себя на изнурительных маршах продолжительностью до шестидесяти километров и более. Дороги в Галиции были хуже, чем грунтовые дороги в Германии, но, к счастью, стояла прекрасная погода, которая способствовала нашему продвижению вперед. Пыль лежала глубиной в один фут, и колонны выглядели, как снеговики. Возвращаясь с какого-либо задания, я редко узнавал моих бойцов, которые шли, глотая пыль, зато не тонули в грязи.
10 сентября 1939 г. снова начались столкновения с преследуемым противником. Со своим взводом стрелков-мотоциклистов я ворвался в город Санок, где завязался непродолжительный уличный бой. Сопротивление врага было быстро подавлено при поддержке артиллерии и противотанковых орудий. Санок был маленьким городком, населенным преимущественно только евреями. Они повсюду сновали с длинными бородами и в капотах, так выглядели даже молодые парни. Наши пешие группы сформировали из евреев отделения для переноски боеприпасов и снаряжения. К моей самой большой неожиданности один из евреев заговорил со мной по-баварски. Загадка была быстро решена – оказалось, что среди них было много выходцев из Германии, бежавших оттуда в 1933 г. Все евреи пытались нам что-нибудь продать, и как можно дороже, но нашим солдатам хватило ума не делать покупок! В полдень мы достигли городка Загуж на реке Сан. Наши передовые отряды вышли к реке, отбросив противника и вынудив его отступить. На мотоциклах с помощью саперов в мелком месте я пересек русло реки. Саперы, стоя по пояс в воде, переправили нас на плотах на другой берег, продолжая быстрыми темпами строить понтонный мост.
Понтонный мост через реку Cан.
Видны дома населенного пункта Загуж
Русло реки Cан. На заднем плане – взорванный мост
Поляки, пойманные у реки Cан.
На переднем плане – два стрелка-мотоциклиста
Мы прошли мимо деревни и горящих останков разрушенного самолетами вокзала. Наши штурмовые группы оставили после себя обгоревшие остовы грузовых вагонов и возвышающиеся в небо дымоходы с остатками стен. К вечеру мы достигли Ольшаницы, ее было видно издалека, полыхающую в зареве пожара, и перед нашими глазами предстала на редкость красивая картина войны. Дальше путь лежал между горящими домами. То, что пощадила война, мы использовали для ночлега. Егеря, прошедшие за день почти сорок километров, разместились в роскошном старинном поместье. Противник отступал все быстрее и быстрее на восток, повозки с лошадьми с брошенным военным снаряжением выстроились вдоль улиц.