Страница 2 из 14
Мы иногда с отеческой иронией посматриваем на древних мыслителей, на их сравнительно малый интерес к будущему, к изменениям и переменам, на их консервативное понимание времени, на наш взгляд столь наивное. Это сегодня мы понимаем, что мотив «Ничто не ново под Луной», господствовавший в течение столетий и даже тысячелетий, устарел. Но хватает ли мудрости и железной смелости взора нам самим? В достаточной ли степени открыты наши глаза? Именно в те дни, когда многие процессы приобрели стремительные, а то и безумные темпы.
Младший современник Ламарка русский поэт Александр Пушкин со свойственной ему искрящейся иронией тоже вглядывался в будущее и, на первый взгляд, вполне оптимистично. Вот что он, в частности, пишет в романе «Евгений Онегин»:
Когда благому просвещенью
Отдвинем более границ
Со временем (по расчисленью
Философических таблиц
Лет чрез пятьсот) дороги, верно
У нас изменятся безмерно
Шоссе Россию здесь и тут
Соединив, пересекут
Мосты чугунные чрез воды
Шагнут широкою дугой
Раздвинем горы, под водой
Пророем дерзостные своды…
Тут все замечательно – и просвещение, и строительство шоссе, и передвижение гор, и туннели под реками и морями… Ведь Пушкин, имея в виду далеко не только Россию, многое угадал – можно припомнить и грандиозные мосты типа Бруклинского или Golden Gate, и метро в больших городах, и, наконец, пятидесятикилометровый туннель под Ла-Маншем. Но настораживает одно слово – дерзостные… Поэт не зря его употребил. Он прекрасно понимает, что в дерзости деяний прячется прометеевский мотив – безоглядной смелости свершений и неизбежности тяжкого наказания.
Свой знаменитый «Памятник» Пушкин написал по мотивам аналогичного стихотворения римлянина Горация. Около двух тысяч лет разделяют этих поэтов, но оба они ездили на лошадях и писали гусиным пером при лучине. Почти два тысячелетия ничего не менялось. Но вот если бы Пушкин, родившийся в 1799 г. и погибший в 1837-м, не успевший увидеть железную дорогу, фотоаппарат и электрическую лампочку, прожил бы… ну, скажем, как виртуозный балетмейстер Игорь Моисеев, – 101 год (вполне реальная для творческого человека, как мы видим, цифра), то он застал бы не только фотографию и столбы с проводами, не только сверкающие электрические люстры в театрах, не только подземные поезда, но и автомобили, кино, телефон, радио, звукозапись и даже рентгеновский аппарат… Пушкин говорит по телефону, слушает радио, записывает стихи на фонограф, дарит друзьям свои фотографии – вы только представьте себе!
И оставалось бы столетнему Пушкину всего три года до самолета братьев Райт, семь лет до первого опыта по электронному телевидению Бориса Розинга в Санкт-Петербурге, пятнадцать лет до авиационных бомбежек Первой мировой… Вот как все это быстро случилось. И оставалось всего-то около полувека до ядерной бомбы и выхода человека в космос, до лазеров и компьютеров, до Интернета и сотовых телефонов, смартфонов и айпадов, до пересадки сердца и генной инженерии, нанопорошков и возможности клонировать человека…
А что будет завтра? И будет ли оно вообще, это «завтра»?
А если и будет, то для кого?
Нравится ли нам человек сегодняшний?
Не напугает ли нас человек дня завтрашнего?
Тут следует отметить одно удивительное противоречие нашего времени. В то время, как нынешние космологи и астрофизики все более уверенно, с радостными интонациями победившего интеллекта, говорят о миллиардах лет, давая при этом достаточно выверенные оценки возраста нашей Вселенной, социально и исторически озабоченные антропологи с отчетливой тревогой размышляют уже не о веках, но лишь о десятилетиях ближайшей и, несомненно, трудной истории человечества. За этим видимым несоответствием временных масштабов не может не скрываться какая-то ускользающая от нас тайна.
I. Человек растерян
Глава 1. Наедине с вечностью
Если сияние тысячи солнц вспыхнуло бы в небе, это было бы подобно блеску Всемогущего…
Я – Смерть, Разрушитель Миров.
Бхагавад-Гита
Эти строки из древней индийской книги вспомнил и процитировал Роберт Оппенгеймер после испытания созданной им и его коллегами в Лос-Аламосе атомной бомбы. В каком-то смысле это был переломный момент в истории человечества: путь от глиняной посуды, каменного топора и первого плуга до возможности спалить планету за считанные часы был пройден за несколько тысяч лет (геологические минуты). При этом бешено закрученная спираль эффективных технологий заняла всего два века, ну, может быть, три (геологические секунды). Но самое взрывоопасное было создано за последнюю сотню лет.
Если прошедший век был столь насыщен всякого рода открытиями и свершениями, то чего следует ожидать нам от начинающегося очередного столетия? Вправе ли мы думать, что технологический натиск по каким-то причинам замедлится, новые открытия не будут сваливаться на нас с бешеной частотой и неимоверным треском? Можем ли мы думать, что у нас появится спокойный исторический отрезок, дабы не спеша разобраться с проблемами, порождаемыми наступающими технологиями и все усиливающейся глобализацией?
Великое торжество техники и технологий!.. С одной стороны, это огромный успех человеческого разума. С другой – это игры с темными силами мира, как это понималось в античности и, особенно, во времена средневековых алхимиков. Два-три последних рациональных века смотрели на технику проще – как на разбуженные и упорядоченные силы природы. И не просто разбуженные, но скорее даже спровоцированные человеком (хитростью его разума, по выражению Гегеля) на столкновение между собой. Сталкивая силы природы, человек извлекает пользу. Могучие силы природы сражаются для нас, словно бойцы на боксерском ринге. Бушуют процессы в химических реакторах, с ревом вращаются турбины электростанций, гремят взрывы в рудниках и карьерах, с огромной силой сталкиваются частицы в ускорителях… Происходит своеобразная канализация и концентрация природных сил, когда они заперты в газовые трубы, в провода дальних электропередач или спрессованы в плутоний на атомных станциях… Последнее напоминает своеобразную посадку в темницу, в тесную камеру, но природные силы всегда готовы к бунту, это надо постоянно иметь в виду. Любой перегретый котел может взорваться.
В последние десятилетия люди научились не только пробуждать скрытые силы вещества, но и тайный разум природы – создавать квази-разумную электронно-вычислительную технику. Совсем недалеко до квантовых компьютеров и совмещения цифровой техники с биотехнологиями, с живым веществом, что может привести к невероятным, непредсказуемым результатам (включая появление биокомпьютеров и внедрение чипов в мозг человека).
Что еще мы откроем завтра и послезавтра? Какие силы приведем в действие, причем не только добрые, созидательные, конструктивные, но и темные, разрушительные, губительные?! В какую сторону будет нарушено равновесие?
Как ни странно, культурное сообщество, деловые круги и политические элиты продолжают заниматься своими обычными делами, привычным кругом задач так, будто бы ничего особенного не происходит. В ходу дежурные фразы о научно-техническом прогрессе, о необходимости продолжения фундаментальных исследований, о дальнейшем развитии технологий, не говоря уже о постоянном экономическом росте, увеличении промышленного производства, наращивании национального ВВП и т. п. При этом на людей, которые профессионально работают в науке и технике, нередко смотрят без должного внимания, а то и с долей снисходительности, чуть ли не с презрением. Эти «технари» давно уже не герои эпохи. Их имена уже не гремят, как то было во времена Эйнштейна и Рассела. Пусть они копошатся в своих лабораториях и кабинетах, словно в темных шахтах. Для того чтобы они попали на первые полосы газет или на экраны ТВ, нужен не столько научный успех, сколько сама шумиха – например, сообщение о самом большом и дорогом ускорителе – подземном кольце туннеля в 27 километров – для поиска некой неуловимой частицы. Подойдет и финансовый скандал – как это случилось некоторое время назад с математиком из Петербурга Григорием Перельманом, отказавшимся от премии в миллион долларов.