Страница 13 из 69
— Устрой мне встречу с твоей «крышей», — попросил он, — надеюсь, у них еще не у всех мозги отморожены. Постараюсь вразумить их словом.
Услышав такое неожиданное предложение, Игорь не на шутку испугался, представив себе на миг последствия возможного разговора. Ведь кем на самом деле являлся Валера Фомин, он не знал. Да и что он может противопоставить этим здоровым лбам? На них ведь действуют только аргументы силы или денег, но никак не слова.
Вслух он произнес:
— Спасибо, Валерка. Только прошли те времена, когда ты мог заступиться за меня перед другими мальчишками, размахивая направо и налево кулаками.
— Я же тебе сказал, на этот раз будет просто разговор, — настойчиво гнул свою линию авторитет.
— Вряд ли это возымеет какое-то действие, — упорно отказывался банкир, — они все здоровые бугаи, и у каждого есть пистолет. Не хочу, чтобы из-за меня кто-то пострадал.
— Не дрейфь, Игорек, — ответил Фомин, — никто не пострадает. Уж ты мне поверь, я просто так метлой чесать не стану. Да и накладно им будет меня обидеть. Так что давай завтра организуем встречу. Можно закосить «под дураков» и обставить так, будто все произошло случайно, а можешь просто им передать: кое-кто забил им стрелку. Вот тогда и поглядим, что собой представляет твоя «крыша».
— Ну, не знаю, — засомневался Гладышев, — получится ли из этого толк? Зачем только я тебе все рассказал?
— Не канючь, банкир, — улыбнулся авторитет, — ты же не только коммерсант, но и человек. Вот завтра и попытаемся это доказать. И на будущее запомни: все эти градации людей на бандитов и коммерсантов — мусорские прокладки. Это легавым выгодно всех поделить на категории и столкнуть лбами. Для нормальных людей должны существовать древние критерии оценки: честный человек или негодяй. Третьего не дано. А вся эта дутая крутость не что иное, как мыльный пузырь. Круче тебя самого никого не должно быть. Так что, друг, забудь ты всю эту блевотину.
Гладышев искренне улыбнулся, а затем, посмотрев на товарища благодарным взглядом, вымолвил:
— Ладно, убедил. Завтра забью им стрелку часика на три, устроит?
— Вполне, — удовлетворенно ответил Монах, — я сейчас не занят, времени у меня до следующей отсидки хоть отбавляй.
— Тьфу-тьфу, — сплюнул через плечо банкир и постучал по дереву.
Через несколько минут Фомин собрался уходить. Хозяин квартиры задержал его:
— Подожди, Валерка, — он достал из заднего кармана брюк плотно перехваченный резинкой пухлый конверт и протянул его товарищу, — возьми, здесь пять штук «зелени». Ты только вышел, тебе надо поправить здоровье, да и погулять после зоны всласть не повредит.
В первый миг глаза Монаха сверкнули недобрым огоньком, однако, справившись с обуявшим его негодованием, он процедил:
— Вы и впрямь тут все мозги отморозили. Запомни, Игорек, я в подачках не нуждаюсь. Понадобятся деньги, пойду и украду. Я вор, а не нищий. А в долг не беру.
— Да какой долг? — искренне удивился Гладышев. — Какие подачки? Я от чистого сердца предлагаю, бери. Ведь не последнее отдаю.
— А может, мне приятней, если бы последнее, — зло пошутил авторитет. — Что — не дал бы?
Глядя в глаза старому приятелю, Игорь смешался и отвел взор, настолько тяжелым был взгляд у этого человека. Не зная, как ответить на провокационный вопрос, он промолвил:
— Возьми, ведь я по старой дружбе, а не в качестве взятки.
— Спасибо, — ответил Монах, наконец поняв всю искренность данного предложения, — только не обижайся, но я не возьму. Лучше купи на эти деньги детям подарок. Мне действительно ничего не надо.
— Как хочешь, — нехотя согласился Гладышев, убирая деньги, — вот что ты, что твоя мать: она тоже никогда у меня ничего не брала. Приходилось даже иногда идти на обман.
—..?
— Я нанял почтальона, который приносит ей пенсию, и уговорил его соврать якобы о прибавке. Слава Богу, поверила, а то я боялся, как бы не сообразила. Ведь от нашего государства разве чего дождешься?
Несколько секунд Фомин переваривал услышанное, а затем с чувством произнес, подавив подкативший к горлу ком:
— А вот за это действительно спасибо! — Монах крепко обнял друга. — Только переадресуй теперь почтальона ко мне.
— Да ты что? — попытался возразить банкир.
— Все, друг, — прервал того авторитет, — базар замяли.
Последние слова прозвучали уже с лестничной клетки. Когда глухие шаги, эхом отдававшиеся под сводами подъезда, затихли, Гладышев еще какое-то время стоял на пороге, разглядывая дерматин соседской обивки, а затем скрылся за бронированной створкой своей двери…
Оказавшись в своей комнате, Монах взял со стола книгу с золотой надписью на обложке: «Вольтер. Философские повести», и улегся на мягкую перину скрипнувшей металлической сеткой кровати.
Глядя на черные буковки текста, он не мог сосредоточиться на прочитанном — в голову лезли всевозможные мысли. Он думал о своей матери, которая, не будучи даже расписанной с отцом, всю жизнь его ждала из тюрем да лагерей, а вот те-перь, под старость, дождалась и сына; о соседе, бывшем однокласснике Игоре, который, многого добившись в жизни, не утратил с детства присущего ему качества — доброты, не стал надутым индюком, а, наоборот, научился понимать чужие проблемы; о тех отмороженных негодяях, которые превратили этот мир в сладкий пирог для себя и черствую корку для других, разделив все на сферы влияния; о себе, человеке, ценившем не только собственную жизнь, но и окружающих, при этом без оглядки отдал бы свою и, не задумываясь ни на секунду, отобрал бы у другого, коснись что вопросов чести, правда, в том аспекте, как он ее понимал.
Из размышлений Фомина вывел неожиданно раздавшийся звонок телефона. Выйдя в коридор, он приблизился к полке, на которой стоял аппарат, и снял трубку:
— Да, слушаю?
На том конце провода послышался низкий бас Бура:
— Здорово, пахан, — поприветствовал Рома своего старшего товарища, — уже проснулся?
— Уже успел и накатить, — отозвался авторитет, — а вы куда забурились?
— Да так, — невнятно промычал звонивший.
— Не съезжай с темы, — улыбнулся в трубку Монах, — колись, где шастали? Хотя уверен, что никак не на бан за манатками лазили. Небось всю ночь какую-нибудь красючку укатывали, а? Ну и как фарт? Кто из вас первый гвоздик к мохнатому сейфу подобрал?
— Пахан, не наседай, — отмахнулся Бур, — бля буду, не по марухам ерзали, век воли не видать!
— Ладно, — сменил тему Фомин, — верю. Когда за мной подъедете? Есть интерес.
— Через двадцать минут будем, — пообещал Роман и, помедлив, спросил: — Нам подняться или сам выйдешь?
— Да уж подгребу как-нибудь, — ответил Монах, — не мальчик сопливый, чтобы за ручку водить.
— Тогда, как подъедем, перезвоним из машины, — закончил разговор Бур.
Слушая в динамике короткие гудки, пахан вдруг сообразил, что они не говорили ему о наличии мобильного телефона. Решив больше ничему не удивляться, Фомин направился в комнату, намереваясь переодеться в нечто более подобающее для прогулки по Москве, чем спортивный костюм.
В назначенное время вновь разнеслась по квартире настойчивая телефонная трель. Схватив трубку, Монах пробурчал:
— Иду, иду, — и, даже не удосужившись услышать брошенную в ответ фразу, вышел на площадку, захлопнув за собой дверь.
Спускаясь по ступенькам, он заметил на лестничном пролете между первым и вторым этажом двух подвыпивших мужиков, одетых в потертую старую одежду.
Один держал в руке бутылку с темной жидкостью — возможно, с вином, которой он беспрестанно тыкал в грудь собеседнику, пытаясь что-то втолковать.
Приблизившись вплотную к алкашам, Фомин явственно ощутил разивший от них зловонный дух. В этот момент размахивающий стеклянной тарой, неловко обернувшись в сторону спускающегося по ступенькам человека, выронил из рук посудину, со звоном разлетевшуюся на мелкие кусочки, обдав содержимым брюки Монаха.
Инстинктивно отскочив, он плечом задел второго алкоголика, склонившись на какой-то миг над забрызганной одеждой.