Страница 11 из 46
В описываемой истории есть только два случайных совпадения. Одно из них никакого значения не имеет. Другое сыграло определенную роль в том, что капитан Краснов едва не почел себя профессионально несостоятельным, потому что совпадение это заставило его усомниться в правильности своей версии. Но, может быть, так даже лучше: лишний опыт никому не мешает, вернее, опыт лишним не бывает, если иметь в виду опыт порядочных людей.
Глава III
Турист «Люкс»
Начальница, суровая, энергичная женщина, питавшая слабость к мороженому, вызвала Галину Храмову 22 августа 1974 года с утра.
— Вы будете работать с мистером Деем. Важная персона. Имеется просьба сопровождать его по маршруту, — глядя в листок, сказала начальница. — Из Канады. Доктор социологии и бизнесмен — такое интересное сочетание. Идет по туру «люкс». Срок — месяц. Прилетает завтра рейсом из Стокгольма. Маршрут: Ленинград — Таллин — Рига — Сочи — Одесса — Брест — Москва. Берите книжку-подтверждение. — Она помолчала немного и добавила: — Он просил назначить ему гидом персонально вас. Вы что, уже работали с ним?
Галине Храмовой нетрудно было вспомнить, о ком идет речь.
— Да, — ответила она. — В прошлом году.
— Тем лучше. Оформляйтесь.
Галина Храмова чувствовала, что начальница относится к ней хорошо. Дело не в том, что ей все чаще поручали сопровождать «люксовых» туристов-одиночек — это считается среди переводчиков хорошей работой, — гораздо больше Галина ценила те мелкие на первый взгляд знаки доброго расположения, которые не имеют никакого материального эквивалента и проявляются непроизвольно. Мимоходом данный маленький, чисто женский совет, вопрос «Как самочувствие?», заданный не из любезности, а с действительным желанием знать, как ты себя чувствуешь после перенесенного гриппа… Мелочь, конечно, но она для одинокого человека не имеет цены.
Начальница сама, без зова — Галина хотела позвать, но посчитала это неудобным — пришла на похороны ее отца. С тех пор между ними установились доверительные отношения. На службе, однако, это нисколько не отразилось. Покровительства и послаблений не было.
Одиночество Галина ощущала только дома, в опустевшей квартире, но горе постепенно сгладилось. Тогда, в первые месяцы после смерти матери и отца, она ни за что бы не поверила, что через год примирится с потерей и будет жить как жила прежде. Она не поверила бы, что сможет ночевать одна в трех комнатах.
Два месяца у нее жила подруга, Лена Смолина. Володя Яковлев, человек, с которым Галина была близка более трех лет, предлагал сойтись, жениться, хотел переехать с вещами, но она отвергла предложение: по ее понятиям, это оскорбило бы память родителей. Она ему сказала: «Подождем год». Он не обиделся, но был задет.
Они познакомились еще в шестьдесят девятом в кинотеатре «Россия». Три студента института стали и сплавов стояли в очереди к кассе, а впереди — студентки института иностранных языков. Была пущена реплика без адреса, Лена Смолина ответила. Слово за слово, и кончилось тем, что студенты предложили оставить кино в покое и посетить кафе на улице Горького, против телеграфа. Студентки, переглянувшись, сочли предложение приемлемым. Было заказано шампанское — у одного из студентов водились деньги, к тому же он отмечал день рождения. После этого вечера у Галины и Володи завязалась любовь, и, как оказалось, надолго.
В том, что Владимир Яковлев окончил институт стали и сплавов, состоит одно из двух случайных совпадений, о которых говорилось выше: дядя Галины, Евгений Петрович Храмов, тоже ведь учился в этом институте. Но это никакого значения для нашего повествования не имеет.
У Владимира Яковлева, как и у Храмова, тоже были честолюбивые замыслы, но отец пресек их. Старший Яковлев работал плавильщиком на одном из заводов Москвы, где имелся литейный цех. Вполне допустимо, что и он действовал из честолюбивых побуждений, когда настоял на том, чтобы сын поступил на его завод мастером литейного цеха, но это было честолюбие совсем иного толка. Отцу не нравились молодые специалисты, которые ловят каких-то неизвестных журавлей в министерском небе. Он хотел, чтобы сын был ближе к расплавленному металлу, он говорил: «Это, знаешь, очищает». От чего очищает, он не уточнял, да и не был ничем замаран его сын.
Владимир поступил на завод мастером, а в 1972 году его сделали начальником литейного цеха. Тогда же приняли в партию. Работа серьезная, иногда и за порогом проходной не отпускает от себя, а бывает, что после какой-нибудь крупной накладки и ночью спать не дает, но Владимир так втянулся, что с трудом мог себя представить на другом месте, в другом качестве. Он работал не за страх, а за совесть и был доволен.
Не хватало одного — ясности с Галиной. Она все чего-то колебалась, и это его злило. Ну понятно — умерли родители, но уж больше года прошло, даже самые строгие люди дольше траур, кажется, не соблюдают. Между ними назревал серьезный разговор. Владимир ждал его со дня на день, однако торопить дела не желал: хватит, он уже трижды пытался форсировать. Он ждал, когда она сама предпримет наконец что-нибудь.
…Он стоял на железном полу возле строгального станка, на котором обдирают доскообразные, плоские слитки, разговаривал с мастером, когда вверху, в его конторке, зазвонил телефон. Взбежав по железной, узкой и крутой, как корабельный трап, лестнице, снял трубку.
— Володя? — услышал он голос Гали.
— Здравствуй. Как жизнь?
— Дали люксового туриста. Скоро уеду с ним.
— Ну вот, — сказал он невесело. — Надолго?
— Месяц. Но я не сразу уеду. Он несколько дней побудет в Москве.
— Звонишь только для этого? Чтобы сообщить?
— Не злись. Надо бы повидаться.
— Зависит от тебя.
— Завтра мне рано вставать, да и в порядок себя надо привести…
— А ты что, не в порядке? — перебил он.
— Но я же буду работать.
— Ну да, с люксовым.
— Не злись, говорю, а то повешу трубку.
— Ладно, перестал.
— Я позвоню тебе завтра или в другой день, но мы увидимся перед отъездом. Хорошо?
— А чего хорошего?
— Опять?
— Ладно. Жду звонка…
…Утром 23 августа Галина Храмова встретила мистера Дея в аэропорту Шереметьево. Он совсем не изменился за год и по-прежнему производил приятное впечатление. Высокий, благообразный пожилой человек с проседью в темных густых волосах, зачесанных назад. Стекла очков без оправы. Мистер Дей был очень моложав и держался молодцом. Одет безукоризненно. Все высшего сорта, и ничего крикливого, как бывает порой у молодящихся старичков, прилетающих из-за границы посмотреть на Советский Союз.
У мистера Дея было два больших чемодана и огромный кожаный кофр для костюмов и пальто. Пока он проходил таможенный досмотр, который не был слишком придирчивым, Галя успела сходить к машине, попросила шофера такси помочь: где-то должны быть носильщики, но она их не видела. Шофер отнес кофр и чемодан, вернулся, взял другой чемодан. Мистер Дей и Галина шли следом. Она чувствовала на себе его пристальный взгляд искоса.
— Вы, по-моему, еще больше похорошели, — наконец сказал он. — Если все москвички так же прекрасны, как вы, отсюда, наверное, никто уже не возвращается. — И по тону и по содержанию это было намного фамильярнее всего, что могли себе позволить ее обычные подопечные в первые четверть часа после прилета. Мистер Дей на правах старого знакомого допускал некоторые вольности, и она сочла нужным немного его охладить:
— Благодарю вас, мистер Дей. Не опасайтесь. Уверяю вас, вам это не грозит. Вы же все-таки улетели из Москвы в прошлый раз.
— Тогда мне некогда было смотреть по сторонам. И на красивых женщин тоже.
Действительно, в прошлом году мистер Дей приезжал в Москву всего на пять дней. Он не ходил ни по музеям, ни по театрам и прибыл налегке, с одним небольшим чемоданом. Единственное, что его интересовало, — торговые представительства некоторых европейских стран и промтоварные магазины. За пять дней он воспользовался помощью гида лишь однажды: когда захотел посмотреть университет на Ленинских горах. Галина Храмова про себя удивлялась, к чему вообще мистеру Дею потребовался гид. В переводчике он не нуждался, так как сам прекрасно говорил по-русски. Обычного туристского любопытства и жажды увидеть как можно больше не проявлял. Так что они за все время его пребывания едва ли перекинулись десятком фраз.