Казарма

Надо сказать, что мы уже по-настоящему жить начали. Галя осмелела, да и я начал помаленьку наглеть и о тёте Фросе забывать. То в нашем доме прибежище находили, когда у матери моей в вечерней школе занятия выпадали, то Галя к старикам ночевать отпрашивалась, и я пробирался ночью в её комнатку - бабка с дедом глуховаты были. Короче, жили не тужили.

А у Гали чёрточка в характере была, которая мне до бешенства не нравилась: накатывал на нее иногда цинизм какой-то, и она в такие минуты до отвращения наглой и вульгарной становилась. Как в том случае - с Владиком. Переходное, что ли? Ну вот, однажды встречаемся вечером, уже под конец зимы и - ко мне. Я ещё по дороге заметил, что она вся взвинчена и сама не своя. Но ничего не объясняет и на ссору нарывается. Ну, думаю, опять накатило, давненько не бывало. Приходим, раздеваемся, в смысле - пальто снимаем, и она сразу:

- Ну, что, любовью, так сказать, займёмся? Наслаждаться будем?..

Я кротко отвечаю:

- Ну что ты, Галюш, злишься? Что случилось?

- Да ничего особенного, господин любовник, - кричит, - стишата вот свежие узнала. Желаете?

Я молча пожал плечами и вообще решил отмолчатся -- пусть перебеситься. А она напряжённым голосом и нелепо жестикулируя, начала:

- Светит солнце, и цветёт акация.

Я иду, улыбки не тая:

У меня сегодня - менструация...

Значит, не беременная я!..

И спрашивает с вызовом:

- Ну как?

Я ещё ничего не понял и не в настроение - совсем, как сейчас Пашка невольно хохотнул.

- Остроумно, только пошловато чуток...

- Пошловато? - вдруг надломилась Галя, устало опустилась на кровать и посмотрела снизу вверх на меня жалобно и с надеждой. - Самое пошловатое то, что теперь эти стишки не про меня...

Представляете, как я остолбенел? Сразу в голову вскочило, что в подобных случаях принято, так сказать, предложение делать. Я о чём-то этаком и заговорил, сначала неуверенно, потом с жаром, пылом, брызгами слюны. Галя, опустив голову в ладони, молчала. Потом резко вскинула заплаканное лицо (я и не понял, что она плакала!) и чуть ли не в полный голос заорала:

- Да ты идиот, что ли? Я что, специальную школьную форму для беременных сшить должна, да? Или маму попросить? Может, она сошьёт, если не убьёт прежде свою дочурку!..

- Ну? - вякнул Пашка.

Я, оказывается, снова замолчал, унесясь в памяти за сотни километров, в маленький наш дом, в тот февральский поздний вечер.

- Ну, ну!.. Не нукай! Сбылись её слова...

- Что, убила? - не поверил Борис.

-- Да, можно сказать так... Тут я, это... Короче, Галя приняла решение и искала какую-нибудь бабку. И мне ультиматум: если не помогу найти - знать меня не знает. Сроки скоро кончались. Ну я и решился на крайность - как лучше хотел! - выбрал момент, когда Галя в школе была, а отец её на работе, и ввалился к тёте Фросе. Ввалился и брякнул: так, мол, и так, у нас с Галей ребёнок будет, я хочу, мол, жениться, а она бабку ищет и надо спасать...

Как она меня не убила, до сих пор не понимаю, но страшна была в тот миг! Я, когда уже вырвался, за Галю всерьёз испугался: понял, что от тёти Фроси надо действительно всего ожидать. И нет чтоб сразу Галю предупредить, я сначала - домой. Правда, и вид у меня растерзанный был, надо было хоть умыться и переодеться...

Вот, пока бегал, всё и случилось. Тётя Фрося её сразу из школы выдёрнула и домой притащила...

Когда я примчался, Галю уже "скорая" увезла. Эта гнида так над ней поработала, что у Гали не только выкидыш случился, она вообще теперь, наверное, матерью не сможет стать...

Вот и всё. Я после этого её всего раз видел, уже после больницы. Изменилась страшно. Хотел заговорить, а она на меня так взглянула.

- Исчезни. Видеть тебя не могу.

И сама как в воду канула - уехала, неизвестно куда. А меня весной вот забрили...

Вот так я был женат, как говорится, гражданским браком, счастливо, но недолго...

- Да-а-а... - протянул задумчиво Борис. - У тебя как-то всё наоборот и странно. Обычно парень ребёнка не хочет. И зачем тебе надо было на своём стоять? Действительно, потом бы уж, после школы, после свадьбы и ребёнок...

Я лишь усмехнулся, дескать, что ж теперь советовать.

Ну как бы я объяснил, что ниточка, связывающая нас с Галей, к тому времени натянулась уже до звона... Появился некий Юра из параллельного 10 "Б". У меня была почти стопроцентная уверенность, что у них дело зашло намного дальше поцелуев. Может, это был плод ревнивого воображения, как пыталась уверить меня Галя? Так нет, я сам кое-что видел и замечал, да и у самой Гали прорывались в минуты ссор обжигающие прозрачные намёки. И даже вскрикнула раз, что ненавидит меня и моего ребёнка.

Одним словом, я чувствовал приближение катастрофы и цеплялся за этого ребёнка, как за последнюю соломинку. Думал, он нас свяжет с Галей крепко-накрепко узлом на всю жизнь...

Разве мог я всё это рассказать даже и в такой обстановке? Да и что я сам понимаю? Почему Галя вдруг так резко разлюбила меня? Любила ли вообще? Почему я, столь страстно ненавидя её даже за предполагаемую измену, всё же не мог никак отлепиться? Почему я не могу до сих пор забыть её? Хотя это унизительно, унизительно, унизительно, чёрт побери, когда тебя разлюбят!..

А что мы, если уж на то пошло, вообще знаем о любви? Ну, что? Ведь мы, по сути, страшно невежественные люди в любви, мы абсолютно безграмотны и смешны в своём понимании таинства, связывающего мужчину с женщиной. И ещё ведь гордимся этим! Чуть только знания капелюшечку перепадёт случайно, уже отплёвываемся, отворачиваемся - это грязь, это пошлость, это низменные инстинкты, это секс и порнография!..

Мне вот дали раз под большим секретом всего на одну ночь книжку Имелинского "Психогигиена половой жизни", переведённую на русский и изданную издательством "Медицина". Я её, конечно, проглотил залпом, она меня поразила тем, что просто и доходчиво рассказала о той важнейшей части жизни, которая во многом определяет судьбу каждого, но упорно замалчивается, ханжески затушёвывается. Я даже выписал одну историю из этой книги. Вот она:

"К нам обратилась 37-летняя замужняя женщина. В молодости она была красивой, хорошо сложенной девушкой. У мальчиков пользовалась успехом уже в начальной школе. Когда ей было 12 лет, родной дядя, у которого она гостила в деревне, пытался её соблазнить, но она не поддалась. Впоследствии, в возрасте около 17 лет, неоднократно получала "предложения" от парней, но всегда их отвергала. Ей не нравились эти ребята, а она хотела, чтобы "это" случилось только по любви. С 17 лет спорадически занималась онанизмом. Когда ей исполнилось 18 лет, влюбилась в 22-летнего мужчину. Он был настойчив, и она в конце концов уступила. Половые сношения, которые они практиковали в течение 2 месяцев, были очень неудачными в связи со слишком ранним семяизвержением у партнёра. Во время этих сношений она ни разу не испытала оргазм, хотя, занимаясь онанизмом, его испытывала.