Торговец Иллюзиями

Вдруг, будто нащупав что-то в правом кармане, он запустил туда руку и долго шарил.

- Вот это дела! - воскликнул мужчина, вытащив из кармана вторую тусклую монетку. - У нас есть ещё один су! Мы сказочно богаты, друг мой! Но карманы бы надо зашить, а то недолго лишиться своего богатства...

Сунув обе монетки в левый карман, путник поднял с земли флягу, закрутил её и отправил в холщовый мешок. Подойдя к стоящей на поляне телеге, он почесал в затылке, о чем-то раздумывая, потом со скрипом открыл крышку деревянного ящика и принялся с трудом упихивать туда мешок. Закончив, он захлопнул крышку и поднял с земли оглоблю.

- Что ж, в путь! - горестно вздохнул мужчина и с трудом сдвинул телегу с места.

Увязая по щиколотку в песке, мужчина двинулся к Порту Д`Омбр. Ворон опустился ему на плечо и блаженно распустил крылья, щуря от солнца единственный свой глаз.

Перейдя по хлипкому деревянному мосту, перекинутому через заболоченную канаву, путник оказался в предместье Марэ, где со всех сторон на него глядели вместо малоприятных замшелых валунов и старых деревьев маленькие, уютные домики, прятавшиеся в тени деревьев. По низким каменным заборам бродили петухи; в палисадниках сновали пестрые несушки, роясь в сухом песке и тихонько квохча; белые стены иных домишек были забавно разукрашены желто-красными листьями вьющегося до самой крыши плюща.

Ступив на серый булыжник, которым были вымощены все улочки города, путник почувствовал прилив сил и ускорил шаги, бодро шурша своими стоптанными ботинками, из которых при каждом шаге сыпался песок. В возке, который подпрыгивал на выступающих камнях и ухал в трещины между ними, при каждом толчке что-то громыхало и дребезжало, и тогда ворон, дремавший на плече хозяина, вздрагивал от резких звуков и недовольно взмахивал облезлыми крыльями.

Дойдя до места, где дорога разделялась надвое, путник без колебаний повернул направо и двинулся вдоль решетчатого забора, за которым находился роскошных охрово-золотой сад. Щурясь от солнца, мужчина с улыбкой смотрел на яркие пятна роз и астр, цветущих за высоким забором, выкрашенным в печальный черный цвет, и на белевшую среди деревьев беседку, увитую плетями дикого винограда.

Заметив впереди очередную развилку, путник перешел на другую сторону улицы и свернул налево.

В то время как жители этого тихого предместья просыпались, неспешно потягиваясь под своими одеялами, человек, пришедший из Шанвьери, плутал по лабиринту узких улиц незнакомого города. Петухи из Марэ перестали перекликаться с петухами из Бьен-Флери, когда путник остановился на углу улицы рядом с небольшой тумбой, предназначавшейся для караульного, опустил оглоблю своей тележки и задумчивым взглядом окинул поочередно три улицы, сходившиеся вместе в виде буквы Y.

- И что это за чертовщина? Насколько я разглядел сверху, мы должны были выйти к мосту! - недовольно пробубнил мужчина, оборачиваясь кругом и поглядывая на своего ворона.

Взявшись за оглоблю и потянув телегу в сторону правого рога буквы Y, мужчина запрокинул голову назад и принюхался.

- Все просто, друг мой. Я знаю, как нам найти рынок! - сказал он ворону и уверенными шагами направился вперед.

В день празднества в городе устраивалась большая ярмарка, на которую с самого раннего утра съезжались торговцы, фокусники и бездельники самых разных родов в поисках удачи. Поэтому, втянув в себя воздух душного Порт Д`Омбр, человек из Шанвьери избрал правильный путь, ибо в этот день рыночную площадь, которая стала центром гуляний, можно было без труда отыскать по запаху жареного мяса, луковых и капустных пирогов, травяных настоек, вина, пряных трав, сыров и, конечно же, по едва уловимому, тонкому аромату легкой наживы.

В последние полвека Порт Д`Омбр стремительно разрастался, поэтому городскими властями было принято мудрое решение - не переносить городские стены и оставить предместья без защиты. Именно по этой причине все проходимцы, потоком хлынувшие в город, могли попасть в него без препятствий и проверки документов. Стоило пройти через предместье Марэ, пересечь по одному из мостов небольшую речку, протекавшую среди города, и они оказывались в квартале городского рынка, где могли приступить к своему обычному ремеслу.

Лавочки, обычно открывавшиеся в Порт Д`Омбр не раньше полудня, уже манили открытыми дверями. Сапожник, стоявший на грязном деревянном табурете, приколачивал к козырьку, который высился над лестницей, ведущей в его мастерскую, ботинок нового покроя, но изношенный уже до дыр. На другой стороне улицы молодая женщина открывала огромные цветные ставни, за которыми пряталась витрина её шляпной мастерской, в то время с другой стороны стекла юная девушка, по видимости сестра открывавшей ставни госпожи, развешивала на специальные подставки украшенные вышивкой, лентами, перьями и крупным бисером шляпы. По узкой улочке мимо открывавшихся лавочек медленно ковылял, опираясь на сучковатую клюку хромой, согнувшийся в три погибели старик с необычно загорелыми и жилистыми для его возраста руками, скаля желтые зубы и щуря зоркие глаза, которые выхватывали из окружающей суеты каждую деталь. Его одежда состояла из засаленных, истертых штанов, огромной драной робы, свисавшей до колен и с одного бока разодранной до пояса, и старой соломенной шляпы. Седые волосы паклей свисали до самых плеч и спадали грязными прядями на лоб так, что за ними и за длинной бородой невозможно было различить лица этого бродяги. Проходя мимо лавки сапожника, инвалид замедлил шаг. Закончивший украшать свою вывеску сапожник, кряхтя, спустился с табуретки на мостовую и отошел на несколько шагов. Остановившись посреди дороги, он поднял голову вверх и принялся рассматривать вывеску, подкручивая черные с проседью усы. В это мгновение он увидел плетущегося по улице бродягу и бросил на него подозрительный взгляд. Заметив это, инвалид согнулся ещё больше и, приподняв свою драную шляпу, растянул тонкие губы в улыбке, обнажив черные, будто вымазанные углем, зубы.

- Доброе утро, сударь! - вежливо поздоровался он.

- Доброе, доброе... - буркнул сапожник, прищурившись, после чего поспешил забрать свою грязную табуретку и скрыться в мастерской.

Поскалившись с минутку на продавщицу шляп, хромой старик поковылял дальше, в сторону моста. Было видно, что и он в это утро спешил на рыночную площадь.

Мост Мулен, связывавший большой остров в форме глаза, вклинившийся между двумя рукавами реки и носивший название Иль-де-Куан, с предместьем Марэ, был достаточно широк для того, чтобы на нем могли разминуться две телеги.

Со стороны квартала, именовавшегося Вье-Марэ, к мосту лепилось прямоугольное серое здание, весь нижний этаж которого занимала парфюмерная мастерская, вход в которую был со стороны реки и прятался под вывеской "Парфюм Паради". Всю прошлую ночь напролет в этой мастерской распаривали в огромных чанах венчики роз и тюльпанов, собирали в маленькие флаконы ароматную эссенцию, а выдохшиеся лепестки оборачивали в промазанный жиром пергамент, чтобы захватить в плен последние капельки нежного запаха. Всю ночь жители соседних домов не могли уснуть из-за гулких хлопков двери, ведущей из парфюмерной мастерской во внутренний двор, где расположился небольшой сад, за которым смотрела старуха-привратница, ибо подмастерье парфюмера был вынужден каждую четверть часа приносить своему мастеру по два огромных ведра холодной воды из колодца: как известно, парфюмерия - дело, требующее много воды.

Иногда подмастерье - худощавый высокий юноша с черными волосами, перевязанными тонкой шелковой лентой на затылке, выходил на улицу, чтобы выбросить отжившие свое лепестки и стебли цветов, но старуха-привратница останавливала его. Из цветов, которые выбрасывали в мастерской, старуха варила ароматное мыло, которое парфюмер позволял ей продавать в своей мастерской по су за два куска.

В день ярмарки двери и окна парфюмерной мастерской были открыты нараспашку, отчего по улице, выходящей к мосту Мулен, за каждой проезжающей повозкой тянулся шлейф из нежных ароматов. Запах роз, тюльпанов, туберозы, сирени, апельсиновой эссенции, жасмина, ландыша висел над мостом и рекой легким облаком и, казалось, заглушал запах застоявшейся воды и тухлой рыбы.