Страница 3 из 8
Беседа продолжалась в этом же ключе, но Таиса, искусно, переводя разговор с одной темы на другую, сумела узнать, что она, вернее девушка, место которой она заняла, дочь мелкопоместного дворянина, бывшего адмирала королевского флота. Отец Таисы сумел за годы службы скопить определённую сумму денег, так как доходов от поместья не хватило бы на учёбу в Норлумском институте благородных девиц, куда направлялись все девушки из графства Зеристчестэр. Вообще-то, такое же заведение было и в Зеристче, главном городе графства, но столичное было куда престижней, и по разнарядке лучшие из поступающих в институт благородных девиц Зеристча направлялись на учёбу в столицу. Опять же, в Норлуме была главная база флота и, следовательно, много молодых морских офицеров, потенциальных женихов. Таису в это учебное заведение для девушек направила её родная тётя, младшая сестра адмирала Томаса Ланик. Нет, она не хотела избавиться от племянницы, живущей с ней после смерти отца, наоборот – даже дала немного денег, ведь норлумский институт благородных девиц – это ворота в свет! Его выпускницы отличались изысканностью манер и умением вести себя в обществе! Девушка, закончившая это учебное заведение, становилась завидной невестой, а те деньги (хоть и небольшие), что Таиса получила в наследство, давали ей возможность самой выбирать жениха, а не ждать сватов от неизвестно кого. Для провинциалки это было очень важно, сколько таких старых дев, не нашедших себе пару, жили в родительских имениях.
Так за разговорами прошло время, и карета уже катилась по булыжной мостовой славного города Норлума. Три девушки с интересом глазели по сторонам, делясь впечатлениями. Пока ехали к городу, они уже всё обсудили, теперь просто охали от переполнявших их впечатлений. Катрин, которая уже успела побывать в столице, давала пояснения, хотя это не мешало ей тоже охать.
– А это что? – спросила Таиса, указывая на большое здание с колоннами, у которого стояла толпа юношей, судя по одежде, дворян.
– Это Морская академия! – с придыханием ответила Катрин. – Видишь, сколько молодых джентльменов? Но только лучшие будут приняты и станут морскими офицерами – капитанами больших кораблей!
– О-о-о! – Округлила глаза Дэлли, видно она представила себя женой молодого и красивого офицера, капитана большого корабля. Тот факт, что сразу после окончания Морской академии молодого офицера никто не назначит не то что капитаном линкора, а даже корвета или шлюпа, мало занимал восторженно настроенную девушку. А вот Таиса смотрела не на толпу молодых людей, а на само здание, смотрела задумчиво. Вспомнилась настоящая Таиса Ланик и её предсмертные слова:
– …Я хотела… Море! Стать моряком!.. Моя мечта… Море…
Что ж, в память о смелой девушке, не побоявшейся дать отпор бандитам, стоит попытаться воплотить её мечту. Таиса еще раз глянула на удаляющееся здание Морской академии и кивнула каким-то своим мыслям.
Уже начало темнеть, когда подъехали к зданию института благородных девиц. Выгрузившись из карет, девушки подхватили свои вещи и под присмотром строгих наставниц направились к зданию пансиона. Там девушек развели по комнатам так же, как они ехали в каретах. Первым делом Катрин и Дэлли стали разбирать свои дорожные сумки, к счастью, бандиты не успели начать их потрошить. Таиса, пребывавшая в задумчивости, не спешила это делать. Когда же её спутницы закончили с вещами, то вытащили свои вышивки и начали их рассматривать.
– Вот смотри, я почти закончила, думаю, что у меня это примут, – любуясь куском полотна, произнесла Дэлли. Катрин вздохнула, у неё вышивка была сделана только наполовину. Девушка боялась, что из-за этого ей могут снизить балл, и она не поступит в институт. Об этом она с грустью и сказала. Таиса непроизвольно хмыкнула, Катрин повернулась к подруге, в глазах у неё блестели слёзы:
– Тебе-то бояться нечего. Твоя вышивка закончена, она… Она… – девушка не договорила и заплакала, за неё закончила Дэлли:
– Твоя вышивка лучшая! Я даже не представляла, что такое можно сделать! Тебе-то волноваться нечего!
Таиса, приняв какое-то решение, взяла свою сумку и открыла. Достав лежащую там вышивку, развернула её. Это была искусно сделанная картина с изображением корабля, идущего под всеми парусами. Таиса залюбовалась изображением парусника, та Таиса действительно была очень умелой, а чтоб так детально такое вышить, надо очень любить море и всё, что с ним связано. Видно, эта любовь передалась той девушке от отца. А эта девушка вытащила из сумки вышивальные принадлежности и нитки, с отвращением на них посмотрела. Потом протянула это всё Катрин:
– На, мне это больше не понадобится!
– Как? А вступительная работа? Тебя же не примут в институт!
– Бери, Катрин, – улыбнулась Таиса, – бери вышивку и всё остальное, я не буду поступать в институт. Я ухожу!
– Таиса, ты с ума сошла! Куда ты пойдёшь? На ночь глядя в чужом городе! А твоя тётя…
– Я ей напишу. – Таиса подхватила свою сумку и вышла из комнаты.
– Что с ней? – спросила у Дэлли Катрин, но вышивку из рук не выпустила.
– Какая-то она странная стала после этого нападения, – задумчиво произнесла Дэлли, – как будто не она. Больше молчит, только вопросы задаёт, причём про свою семью, вроде как она всё забыла. Может, в неё не только из пистолета стреляли, но и по голове били?
– Надо обязательно сказать наставнице! – заволновалась Катрин. Заглянувшая к девушкам наставница пришла в ужас, что она скажет почтенной госпоже Ланик о пропаже её племянницы? Прибежав к воротам, она узнала у привратника, что пепельноволосая девушка недавно вышла из ворот. С дорожной сумкой, вроде как сумка была полная, но девушка её несла, будто она пустая. Претензий к привратнику наставница предъявлять не стала. Его дело не пускать на территорию института посторонних, а не смотреть за тем, кто куда выходит. Тем более что какой воспитаннице взбредёт в голову отправиться в город на ночь глядя?
По тёмной улице шла невысокая девушка с довольно большой сумкой, с какими обычно путешествуют дамы. Но такой багаж если они и носят сами, то от дверей гостиницы до кареты, не дальше, и то очень редко. Вообще-то, дамы такое не носят – носит прислуга. Но у девушки прислуги не было, она почти бежала, и очевидная тяжесть объёмистой ноши не доставляла путнице никакого неудобства. Таиса шла по тёмной улице, потому что хотела срезать путь, да и не видно было здесь, как она легко несёт свою этот груз. А шла Таиса в одну из небольших гостиниц, что видела из кареты.
– Красавица, а не тяжела ли для тебя эта сумка? – Дорогу Таисе преградили трое, она поморщилась: думая о планах на ближайшее будущее, совсем перестала смотреть за окрестностями. А ведь именно на таких тёмных улицах любят устраивать засады ночные работники, или служащие большой дороги. В городе-то больших дорог много, а слабо освещённые и становятся местом работы, вернее, засады вот таких работничков. То, что это засада, подтвердили шаги ещё двух человек, осторожно подкрадывавшихся сзади.
– Хочешь помочь? – спокойно спросила Таиса. Разбойник, ожидавший чего угодно: визга, криков о помощи, мольб о пощаде, немного растерялся. А девушка протянула ему сумку, подняв её обеими руками повыше. Грабитель так за неё и ухватился – тоже обеими руками. А Таиса резко развела свои освободившиеся руки, вминая кадыки двух его товарищей, стоявших по бокам. Те, что подходили сзади, этого не увидели, но по тому, что их жертва не оказывает сопротивления, решили, что она так напугана, что даже кричать не может.
– Хватай девку и тащи к Хрипатому, позабавимся, потом пером по горлу и в канаву, кто её искать-то будет, а то крик поднимет, что ограбили и чести лишили, а нам такие слухи ни к чему, – грубым, хриплым голосом произнёс один из подходящих со спины Таисы.
– А девка-то ничего, такой грех не попользоваться, тем более что одна тут ходит, – поддержал второй, вернее, пятый по общему счёту грабитель.
– Смотри не урони! – предупредила хрупкая девушка державшего сумку грабителя и резко развернулась, так и не опустив руки. Любители попользоваться девушками не успели понять, что произошло – острые и большие когти, появившиеся на пальцах нежного создания, полоснули их по горлу. Державший сумку таки её выпустил, хоть всё произошло очень быстро, но вид падающих товарищей, двое из которых булькали перерезанным горлом, произвел на него впечатление.