Бледные розы

Муркок Майкл

Бледные розы

Глава 1, в которой Вертер не находит утешения

- Вертер, других вы беретесь развлекать,-проворковала Госпожа Кристия.

Нечасто Вертер де Гете снисходил до устройства публичных развлечений, и представление, подготовленное нынче, наилучшим образом выражало его меланхолическое существо. Госпожа Кристия обыкновенно тоже не баловала своих бесчисленных любовников зрелищами, но теперь приготовила сюрприз. Юбки Неистощимой Наложницы взлетели вверх, обнажив лоно.

- Каково?

Некоторое оживление было ей ответом. Бледные пальцы Верте-ра коснулись прихотливого узора татуировки. В основу замысла был положен бродячий сюжет "Смерть и Дева", но в экстравагантной трактовке. Вариации любовной игры трупов, сплетения скелетов в чувственных объятиях соединялись в единую картину. Центром композиции был по-женски утонченно исполненный череп из тщательно уложенных волос цвета слоновой кости.

- Только тебе, Владычица Кристия, дано меня познать. Великое множество раз случалось ей слышать такое... Но банальность признания не утолила восторга.

- О, мой бледно-мертвенный Вертер.

Он склонился над черепом, целуя его губы.

Дождь, устроенный Вертером, пронзал сумрачный воздух. Каждой капле был сообщен особый оттенок, но непременно пурпурного, красного или зловеще-зеленого тона. Мистерию наблюдали: Герцог Квинский, Епископ Тауэр, Миледи Шарлотинка и двое скитальцев из отдаленного прошлого. Эти новички на Краю Времени казались совершенно потрясенными. Гости занимали места на выступе стекловидной скалы над романтической пропастью Верте-ра. Грохот и рев воды меж черными утесами доносился из ее глубин. Ливень подлинной воды низвергался сверху, насквозь промочив одежду. Зрители вздрагивали от холода.

- Природа!-вскричал Вертер.-Единственно истинное!

Герцог Квинский чихнул и улыбнулся с видом упоения, но улыбку никто не оценил. Он чихнул погромче, снова безо всякого успеха, и угомонился после третьей неудачной попытки. Между тем на зрителей накатывали новые лавины черных кипящих туч в молниях и громовом громыханьи. Дождь сменился градом.

Облаченная в розовое с нежно-голубыми прожилками платье-пеар Миледи Шарлотинка захихикала-ледяные шарики с веселым звоном отскакивали от ее золоченого лица.

Епископ Тауэр в нынешнем творении Вертера усматривал слишком явное сходство со своим прошлогодним представлением и потому демонстративно скучал. Он тоже показывал дождь, только каждая капелька в его зрелище, коснувшись земли, превращалась в крошечного человечка самых совершенных пропорций. В своей шляпе, вышиной в два раза больше владельца, Епископ и в самом деле напоминал Тауэр, стоял, такой же мрачный и неприступный. Эти наивные Вертеровы попытки воссоздания картин Природы, давным-давно исчезнувшей с лица земли, ни мало его не трогали. К чему мучиться образами минувшего, если под влиянием мимолетной прихоти окружающий мир может меняться бесконечно?

Госпожа Кристия, способная тонко чувствовать настроения других, ощутила атмосферу провала.

- Ведь это еще не все? Правда, Вертер?

- Мне казалось, еще не время финала...

- Нет, нет, любимый. Пора.

- Что ж. Только ради вас.

Кольцом Власти он рассеял грозу. Небо заполнилось жемчужными облаками. Их пронзали золотистые лучи и серебряные нити ласкового дождя.

- А теперь,-прошептал Вертер,-я дарую вам покой. И надежду в успокоении.

Еще одно движение Кольца. Величественная арка радуги, уходящая под самые облака, соединила края попасти. Безупречное изящество финального образа тронуло даже Епископа, но он не удержался от критической шпильки.

- Вон тот оттенок черного, полагаете, уместен здесь? Кажется, он не вполне в духе вашей идеи...

- Мне он виделся именно таким.-Вертер был слегка раздосадован.

- Разумеется, вам виднее.-Тауэр сожалел о своей колкости. Насупив рыжие брови, он с подчеркнутым тщанием разглядывал радугу.-Весьма удачно по композиции... Хорошо сочетается с фоном...

Госпожа Кристия принялась аплодировать. От ее усердия в глазах Герцога Квинского вспыхнули ироничные огоньки.

- Вертер, эта радуга просто чудо. Наверняка лучше всех настоящих!

Герцог Квинский, несмотря на общеизвестное равнодушие к утонченным развлечениям и даже некоторую склонность к вульгарности, заговорил в тон Госпоже Кристии.

- Такая выразительность в такой простоте... Тут нужно воображение особого рода...

- Это вовсе не слепок с природы и совсем не просто. Я создавал нечто большее, чем копия.-Вертер был польщен отзывами зрителей, но, как всякий художник в минуту успеха, слегка капризничал.

Все великодушно простили автора, даже Епископ Тауэр. Голоса одобрения слились в общий хор. Кристия порывисто стиснула тонкую бледную руку творца, невзначай задев Кольцо Власти.

Радуга дрогнула. Стала медленно крениться, и Вертер, поначалу не веривший глазам, уже в следующее мгновение увидел за этим неумолимый знак своей горестной судьбы и смирился перед нею. Радуга обрушилась на вершину утеса, разбилась и осыпала всех осколками черного янтаря.

Ручка Госпожи Кристии прижалась к розовому бутону губ, го-лубые глаза округлились в неподдельном ужасе... Но, взглянув на трагически-безнадежную физиономию Вертера, она едва не прыснула со смеху. Их руки все еще соединялись. Он осторожно освободился из плена любимых пальцев и с сумрачным видом пнул ногой обломок радуги.

Над утесом разливался теперь призрачно-серый свет угасающей звезды, вокруг которой продолжала вертеться усталая планета. Единственная туча осталась на челе благородного Вертера. Он никак не мог прийти в себя: терзал пятерней свои каштановые локоны, теребил козырек бутылочно-зеленой шапочки... И продолжал дуться.

- Незабываемое зрелище!-Миледи Шарлотинка предпочла не заметить конфуза.

- Вы талант, Вертер. Какая многозначность в простом символе!-Рукой, затянутой в парчу, Герцог Квинский сделал жест туда, где совсем недавно высилась раду га.-Завидую, мой друг. Примите самое искреннее восхищение.

- Только возникший из вожделения страждущих яичников и пульсаций спермы способен являть столь живую оригинальность.- Епископ Тауэр намекал на происхождение Вертера, зачатого в любви, рожденного из материнского чрева и познавшего детство. Все это было на Краю Времени чрезвычайной редкостью.

- О, мой рок,-вздохнул Вертер.-Вас чуть ли не развлекают разговоры о нем. Вы явились на свет взрослыми, со сложившимися чувствами. Что для вас мучительные переживания младенчества, отрава отроческих комплексов, сознание того, что ты не такой, как все.

- Как?-Миледи Шарлотинка даже подпрыгнула в своем шаровидном платье.-А Джерек Карнелиан?

- Но он хоть избежал врожденного уродства,-тоскливо возразил Вертер.

- Исправление вашего тела было сущим пустяком.-Герцог Квинский припоминал.-Кажется, всего-то убрали три пары рук и заменили двумя нормальными. Но сами роды! Это был поступок. Ваша мать совсем недурно справилась уже с первой попытки.

- Она оказалась и последней,-Миледи Шарлотинка отвернулась, пряча усмешку. Прищелкнув пальцами, вызвала свой экипаж, и его тень накрыла присутствующих. К хозяйке подплывала огромная желтая лошадь-качалка.

- В моей душе навсегда останется жестокий рубец, что бы вы ни говорили.

- Еще бы, Вертер.-Кристия прижалась губами к черному бархату на его плече.

- Этот шрам мучает, все время напоминая о себе.

- Да, да, что и говорить...-Герцогу Квинскому уже успело наскучить в гостях.-Благодарю за приятный вечер. Эй, вы, парочка, пошли!

Он знаком подозвал странников во времени, принадлежавших к его коллекции. Эти два называли себя жителями восемьдесят третьего тысячелетия. Первобытное одеяние гостей-"внешняя кожа"-морщилось от малейшего движения. Бесчисленные складки змеились, как скопище червей. В их эпоху только-только были изобретены в очередной раз машины времени, и никто не имел представления о невозможности возвращения назад. Странники пребывали в наивной гордыне, полагая, будто в их власти прервать отношения в Герцогом, как только придет охота, и были скорее снисходительны к нему. Его эта спесь умиляла. Герцог Квинский наслаждался тем, что его принимают за убогого чудака, и повсюду таскал за собой новинку своей коллекции.