Страница 26 из 31
— Вот нам бы такой, — мечтательно вздохнул начальник станции, узнав, в чем дело.
— А я его делал по вашему заказу, — ответил я и побежал одеваться, чтобы не опоздать на работу, потому что обеденный перерыв был на исходе.
Я не отшучивался от вздыхающего водоспасателя. Водометный движитель для пловца — это как раз то, что нужно было авторам письма, в котором меня просили сделать для подводного плавания если не дельфиний хвост, «то хотя бы сверхбыстрые ласты».
…Интересные книги можно писать о приключениях идей! Сидит изобретатель за своим столом или перед чертежной доской: казалось бы, куда уж более спокойная, тихая работа. Но это только видимость, а глубокий взгляд писателя мог бы увидеть тут и вдохновенную борьбу новаторской мысли с многочисленными, порою самыми неожиданными препятствиями, и суровый будничный труд, и проявления твердой воли, бескомпромиссного мужества. Между двумя крутыми поворотами извилистых троп изобретательского творчества можно найти острые, напряженные сюжеты для повествования. Ну чем не интригующее начало — появление весел без лодки! Однако, решив эту задачу, мысль изобретателя не замирает. Для того чтобы бороздить поверхность воды, иметь такие весла, может быть, и хорошо. Но нет ли у вас, изобретатель, ценной идейки, как быть пловцу под водой, скажем аквалангисту? И вот новый момент в приключениях идеи: появляется мимолетное виденье — мешок, превращающий ноги человека в подобие дельфиньего хвоста. Как вы помните, мы не задерживались на этом экспромте. Здесь в развитии повествования произошел бы скачок: наш предполагаемый автор включил бы сюда на первый взгляд не связанные с предыдущими событиями эпизоды охоты. Он расписал бы яркими красками хождение по болоту, буксировку тяжелой лодки через камышовые заросли, распуганную дичь, бедные охотничьи трофеи. Все это стало бы на свои места, когда изобретатель получил новый заказ: придумать движитель, толкающий лодку по грязи и тине. И вот появляется лодка с водометным движителем.
И за этим быстро следует новый неожиданный поворот сюжета: водометный движитель без лодки, система: пловец — движитель. Чем не эффектный конец? Он под стать началу.
Экспромты
Изобретатели, как и вообще все люди, не похожи один на другого. Говоря отвлеченно, не приводя конкретных имен, можно сослаться, например, на тип пресловутого изобретателя «вечного двигателя». С завидным упорством трудился не один такой вдохновенный упрямец где-нибудь в сарае, год за годом набивал мозоли, растрачивал последние сбережения на материалы, инструменты и прочее, сооружал одну модель за другой. И все, разумеется, неудачно. Тысячу раз представлялась ему возможность применить свою техническую жилку для того, чтобы починить и наладить неудачно поставленного колодезного «журавля», перевесить неумело повешенные ворота и так далее, да все ему было недосуг. Есть и другой тип людей — это те, кто каждую вещь стремится как-то получше приспособить к ее функциям, переделать, перестроить на свой лад, придумать какие-нибудь диковины из простейшей механики народной. Так уж устроена его голова, так он привык, таким воспитал себя сам.
Видно, я больше похож на людей второго типа.
Про изобретателя нельзя сказать, что какую-то часть своих работ он задумывает и совершает мимоходом. Какое уж тут «мимоходом», если от первой, зародышевой идеи до заключительных испытаний, завершающих работу, проходит иногда лет двадцать (правда, все это двадцатилетие не более как антракт между двумя творческими актами в работе над данной темой). Точнее сказать, не «мимоходом», а «экспромтом», то есть так, что без предварительной подготовки к выполнению именно этой задачи создает он что-то новое. Ведь у человека, много занимающегося изобретательством, накапливаются немалые внутренние резервы, постоянно находящиеся наготове. Прежде всего это творческий дар, всегда готовый раскрыться для решения новой задачи. Затем опыт, облегчающий приступ новой крепости. Наконец, какие-то «заготовки», хранящиеся в запасниках памяти как результат постоянной работы изобретательского мышления.
Вот пример такого «мимоходом» сделанного изобретения, в котором неожиданно ожили впечатления далекого детства.
Когда я был еще второклассником, имелся у меня гербарий из кленовых листьев и носиков — крылатых кленовых семян. Я любил пускать кленовые крыльчатки из окна и смотреть, как они крутятся на ветру, долго не падая на землю. Прошли годы, и вот в годы войны мы на учебных стрельбах палим «по воздушному десанту». С самолета сбрасывалась сотня-другая совсем игрушечных парашютиков, и, пока они спускались, по ним стреляли из винтовок. Смысла в таком упражнении было мало. О чем говорит попадание в край парашюта?.. Вот если бы на парашютах укрепить мишени… Попробовали — теперь парашюты невозможно сложить как надо и они не раскрывались. Да и сам парашютик — штука непрочная. Десяток попаданий — и заменяй его новым. Тут и вспомнилась мне кленовая крыльчатка. Там, где семечко, — сделать мишень, а сбоку — одну лопасть; получится летучая мишень, очень удобная для учебной цели. Командование одобрило идею. Но… Казалось бы, чего проще: выгнуть из проволоки остов, затем обтянуть его полотном, приклеить мишень — и пускай! А крыльчатка не хотела парашютировать. Правда, некоторые мишени авторотировали, то есть парашютировали, крутясь. Но ведь это только иногда…
Закончилась война. Я уже давно выпустился из авиационного института и имел солидные теоретические знания по вопросам авторотаций, приобрел немалый опыт конструктора, и меня даже считали в этом вопросе хорошим специалистом. Однажды я оказался на стрелково-охотничьих соревнованиях. Стою, обозреваю разные номера программы: вот мишень-утка, выбрасываемая вверх на несколько секунд. Рядом стреляют по подкидываемым в воздух тарелочкам. Но эти подвижные мишени очень плохо имитировали полет, например, той же утки. Когда я обратил на это внимание, мысль заработала, и подумалось: так ведь и тут можно применять мишени-крыльчатки, сбрасываемые, допустим, с воздушного змея, а то и самолета.
Приехал домой. Погрузился в раздумья. Припомнил, как располагаются лопасти ротора вертолета в моторном полете и как — в режиме авторотации. Оказывается, чтобы мишень-крыльчатка устойчиво авторотировала, и к тому же обязательно мишенью вниз, надо ее лопасть отогнуть вверх! То есть создать «тюльпан ротора», как говорят вертолетчики. На размышления, изготовление первых моделей и выгибы лопасти ушло немного времени. Из лестничного окна на третьем этаже я выбросил в испытательный полет первую мишень. Она почти мгновенно перевернулась в воздухе, заняв нужное положение, и начала плавный авторотирующий спуск.
Так вот, решение как будто найдено «мимоходом» — вдохновился человек зажигательными охотничьими разговорами, «присел, задумался, открыл». Но оставьте такое представление герою кинокомедии «Весна», которого так смешно изобразил Р. Плятт. Где уж тут «мимоходом», когда не вычеркнешь из биографии крыльчатки ни моего детского гербария, ни опытов на стрельбище в годы войны.
Поводом для изобретательской импровизации часто бывает случайное обстоятельство: какой-нибудь эпизод обычной, каждодневной работы, обрывок разговора. Важно, что вдруг издает звук некая струна, а в душе изобретателя возникает отзвук, резонанс… Читатель, возможно, ждет продолжения такого: «Вдохновленный изобретатель на мгновение задумывается… Раз, и готово!»
Настало время сделать одну существенную оговорку. Возможно, из прочитанного сложилось впечатление, что очень уж просто все у автора выходило. Судя по рассказу, мгновенно приходили ему в голову все решения. Десять-пятнадцать строк повествования — глядишь, и он уже изобрел что-нибудь. Но «раз, и готово» в жизни бывает очень редко. А чаще всего поиски решения той или иной задачи требуют огромных усилий разума и немалого времени. Но уже в самом начале этих записок говорилось, как трудно описать процесс умственного труда, эти муки творчества. Вот и приходится в рассказе об изобретательстве поступать подобно тому, как делают ленивые школьники с задачами по математике: познакомившись с условиями задач и обходя трудности решения, заглядывать в ответ.