Отец Харта

Максимович Геннадий

Отец Харта

Геннадий Максимович

Отец Харта

В баре было до противного накурено и душно. Да и чему было удивляться, ведь в это затрапезное заведение заходили разве что безработные журналисты, бродяги да пенсионеры. Здесь могли зарезать человека лишь из-за того, что у него в кармане завалялись два-три доллара. Полиция старалась обходить бар "У друзей", зная, что тут надо или брать всех подряд, или же не трогать никого.

За столиком в самом углу сидели два обтрепанных посетителя. Одному из них было на вид лет семьдесят, а другому ненамного меньше. Оба были слегка выпивши и, судя по разговору, знали друг друга давно, хотя и встречались в этом баре лишь время от времени и то случайно. На столике перед ними стояла недопитая бутылка дешевого виски.

- Послушай, Джо, - обратился к своему соседу тот, что был постарше, - а какое сегодня число?

- Да вроде бы двадцатое.

- Значит, до того, как мне переведут деньги, осталось целых десять дней. А у меня всего семь долларов.

- При теперешних ценах это просто гроши. И как же ты думаешь протянуть?

- Думаю, как-нибудь перебьюсь, Я ведь уже привык выходить из таких положений.

- Слушай, я давно хотел спросить тебя: а кем ты был раньше? Ты уже не первый раз говоришь "переведут деньги". Значит, ты не пенсионер, как я. Иначе ты бы говорил, что просто пойдешь и получишь их. Ведь нам-то не переводят. Мы сами ходим получать.

- О, я был великим человеком, - ответил старик, оживившись. Он налил в стакан виски, поднес его к губам и полузакрыл глаза. - Правда, это было очень и очень давно. Ведь мне уже 76 лет. И звали меня тогда Рене Дюбо. Я был единственным сыном эмигрантов-французов, которые всю жизнь вкалывали и жили в нищете. И мне была уготована такая же участь.

Однажды, когда я был еще совсем мальчишкой, в Нью-Йорке, проходя мимо шикарного ресторана, я увидел, как из великолепной машины вылезает молодой, хорошо одетый парень в окружении красивых девочек. Не успели они и к двери ресторана подойти, как швейцар услужливо распахнул дверь и склонился в подобострастном поклоне. А ведь я тогда уже двое суток практически ничего не ел. И, увидев этого парня, я решил, что обязательно стану таким же богатым и шикарным.

Было мне тогда лет тринадцать или четырнадцать. Я еще учился в, школе. Но, решив добиться своего любой ценой, я ушел от своих родителей, от которых ничего не мог унаследовать, кроме нищеты, и пошел искать работу. Я брался за все, что только попадалось. Но учебу не бросал. А учился я хорошо, голова варила что надо. Деньги, хотя и получал за труды сущую мелочь, старался не тратить. Откладывал по три-пять долларов в месяц. Я решил получить высшее образование и упрямо шел к своей цели.

Прошло, наверное, лет шесть или семь, и моя мечта сбылась. Я поступил в университет. Но накопленных денег все равно не хватало, и я продолжал работать. После второго курса я увлекся кибернетикой, а с четвертого на меня стали обращать внимание, как на студента, подающего большие надежды. Не скажу, чтобы я делал какие-нибудь великие открытия, но одна черта была у меня всегда. Я умел быстро уловить и развить любую интересную идею, брошенную кем-то даже вскользь, мимоходом. А это, знаешь, иногда стоит и нескольких талантов.

После окончания университета меня, как одного из лучших выпускников, пригласили в научно-исследовательский отдел одной из фирм по производству электронно-вычислительных машин. Дали хороший оклад, обещали повышение по службе. Но всего этого для меня было мало. Я все равно не был так богат, как тот парень, который встретился мне когда-то в Нью-Йорке. И я понял, что надо работать не только на фирму, но и на себя. Так и стал делать. Днем, значит, на фирму, а вечером - только на себя.

- Так что же ты делал? Изготовлял что-нибудь?

- Нет, делал то же самое, что и в студенческие годы, - думал и читал, читал и думал. Я прекрасно понимал, что в воздухе носится огромное количество разнообразных идей. Люди, выдвинувшие их, или не относятся к ним всерьез, или же просто у них не хватает времени, чтобы развить их, довести до конца. Но если во время учебы в университете мне хватало и обычной, так сказать, небольшой идеи, то сейчас мне нужна была идея грандиозная, способная принести мне биллионы. И вот однажды я нашел ее. Я долго проверял и, только когда убедился, что она лишь высказана и никем еще не развита, почувствовал, что действительно приближаюсь к своей цели.

Но мне надо было работать, и как можно быстрее. Ведь таких умников, то есть ловцов чужих идей, было немало. И начался каждодневный, вернее, каждоночный труд. Я так устал, что днем на работе глаза мои сами закрывались и я, заснув, сползал со стула. Ко мне стали относиться с некоторым подозрением. Скорее всего начальство подозревало, что я балуюсь наркотиками. Но я ссылался на сильную головную боль. Мне то ли поверили, то ли просто надоело со мной возиться, но предоставили отпуск и посоветовали поехать лечиться. Я сказал, что обязательно поеду, а сам заперся дома и довел эту идею до конца, разработал все приборы, которые были для этого необходимы. Теперь мне нужны были деньги, большие деньги для того, чтобы воплотить в жизнь задуманное.

- И что же? Ты, наверное, продал изобретение своей фирме, а она тебя надула? Такое бывает.

- Скажи, ты что-нибудь слышал о миллиардере Харте? - спросил старик, подливая виски в стакан и закуривая.

- А кто о нем не слышал. Миллиардер-невидимка. Старый черт, живущий столько лет, что уже все, наверное, забыли, когда он родился. Харт - это все. У него и нефть, и игорные дома, и оружие, и медикаменты, и роскошные морские лайнеры, и супертанкеры, и еще черт знает что.

- Так вот, Джо, - сказал старик, отхлебнув изрядную порцию виски, перед тобой отец этого самого Харта...

Джо посмотрел на своего дружка как на человека, явно свихнувшегося. Но старик поймал его взгляд и, затянувшись дешевой сигаретой, отрицательно помотал головой.

- Нет, нет, не думай, я не сошел с ума. То, что я тебе говорю, чистейшая правда. Сейчас я тебе все объясню, хотя в свое время я поклялся, что и рта не открою. В противном случае его люди просто прихлопнут меня как муху.

После такого вступления Джо невольно посмотрел по сторонам, но не заметил чего-либо необычного. Народу, как всегда, было мало. А сидевшие через столик от них два молодых парня о чем-то разговаривали между собой и явно не слушали их.

- Так вот: я послал ему письмо с просьбой принять меня по безотлагательному и важному делу. Мне, как и следовало ожидать, не ответили. Я послал еще одно письмо - результат тот же. Пытался связаться с ним по телефону, но мне ответили, что Харт занят и, если очень нужно, я могу поговорить с его помощником. Меня с ним соединили, и я представился как изобретатель, сделавший большое открытие, о котором могу рассказать только Харту. Помощник обещал доложить своему шефу и попросил позвонить на следующий день.

На следующий день мне было сказано, что Харт ждет меня в два часа и просил прибыть точно в назначенное время. И вот без десяти два я был в приемной у Харта. Первое, что меня поразило, как просто, а вернее дешево, было все в ней. Мебель далеко не высшего класса и очень потрепанная. Я и раньше слышал, что Харт большой скупердяй, но тут сам убедился в этом. Ровно в два часа меня пропустили к нему в кабинет.

"Ну, молодой человек, - обратился он ко мне скрипучим голосом, - я вас слушаю. Учтите, времени у меня всего десять минут, и ни минуты больше".

"Господин Харт, - начал я, - идея моя так проста и в то же время так сложна, что о ней можно говорить как в двух словах, так и целый день. Я выберу первый вариант. И если то, что я вам скажу, заинтересует вас, вы всегда найдете способ разыскать меня, а если нет, понять, в чем секрет моего изобретения, вам все равно не удастся".

"Короче, молодой человек", - опять проскрипел Харт, поглядывая на часы.