Страница 50 из 66
Вон зарылся в ложбинку между грудями и опустился к ее напряженному животу, целуя каждый дюйм обнаженной кожи, пока не добрался до завитков между бедрами. Удерживая ее за ногу рукой, он поцеловал кудряшки. Она выгнула спину.
— Подожди.
Он наконец взглянул на нее. Кошачьи глаза были сытыми, золотистыми и довольными.
— Почему? — Он не настаивал, скорее мурлыкал, насколько это возможно для человека.
— Мне нужно немного успокоиться. — Она потянула его за волосы, и на удивление он послушался без возражений, поднимаясь поцелуями по ее телу. Телу, которое он хорошо попользовал, и которое уже до боли хотело еще. Правда разум пока был не готов.
Вон приподнялся над ней, она погладила его по щеке и поняла, что не может оторваться от его шеи, целуя туда, где бился пульс.
— Почему я не могу остановиться? Может, обучение на меня больше и не действует, но я по-прежнему Пси. — По-прежнему одна из тех, для кого прикосновения всегда редкие и холодные. — Я не должна так сильно этого хотеть.
— Ты просто изголодалась. — Вон накрыл ее грудь рукой, подчеркнуто собственническим жестом. — Ты много лет умирала от голода.
— Но… — Она лизнула соленую кожу на его плече и обвила ногой талию.
— Щит, который сдерживал тебя, сгорел.
Откуда ему это знать? А впрочем, какая разница.
— Так я теперь сумасшедшая? — Сейчас Фейт было наплевать.
— Нет. Свободная.
Она потянулась вверх, держась за его плечи, пригнула его голову для поцелуя, такого сладкого, что Фейт едва не растаяла. Вон медленно и жарко соблазнял ее губами, а рукой ласково поглаживал грудь.
Его большой палец задел сосок, и она застонала ему в рот, теперь возбуждение ощущалось не вспышкой, а сильным, горячим пламенем. Оно неспешно растекалось, пока не поглотило Фейт целиком, но она и не думала сопротивляться. Ее затопило удовольствие, обвив Вона руками, она закинула другую ногу ему на спину.
Когда он вновь скользнул в нее, ощущение было совершенным. Вон двигался в медленном чувственном ритме, как сытый хищник, давая своей женщине все, чего она хочет. Рука спустилась с ее груди, обхватила ягодицу, и он слегка поменял угол, теперь задевая внутри что-то, отчего медленный поток разгорался в адское пламя, но оно не обжигало.
Фейт покачивалась на волнах удовольствия, которые накатывали на нее, пока Вон двигался, прижимаясь губами к ее губам, лаская ее язык своим. Когда наконец он толкнул ее за грань, она не упала. Бушующее внутри пламя превратилось в сияющий ураган ощущений. Яркое, живое, манящее, оно накрыло Фейт, и она покорилась с улыбкой.
Фейт стояла под водопадом, который заменял Вону душ, с трудом удерживаясь на ногах. Вообще-то, это и не требовалось. Вер был более чем готов помочь.
Он укусил ее за шею.
— Хватит думать.
— Слишком поздно.
Она повернулась в кольце его рук и обняла его. Вон был такой красивый, такой восхитительно мужественный, что она не переставала этому удивляться. Ее самоконтроль, если дело касалось его, сходил на нет. Несмотря на то что она плохо контролировала свои порывы, ее разум оставался ясным.
Она ощущала кожей его большие теплые руки.
— Думаю, мы уже достаточно чистые. Идем.
Фейт вышла за ним на сухой пол и дала вытереть себя огромным пушистым полотенцем.
— Шелковые простыни и роскошные полотенца, — вздохнула она, непривычная к гедонизму. — Ты любишь комфорт.
— Я ведь кот. Мурлычу от мягкого и шелковистого. — Он прихватил зубами нежную кожу ее бедра и улыбнулся, когда она передернулась. — А иногда кусаюсь.
Он поднялся с колен, завернул ее в полотенце и заметил ее неуклюжую попытку улыбнуться.
— Что? — Он поднял бровь.
Она покачала головой:
— Ты — как котенок.
Она оказалась совершенно не готова к тому, как покраснели его щеки. Схватив полотенце, Вон стал вытираться, но широкая улыбка на его лице была такой красивой и непривычной, что Фейт уставилась во все глаза.
— Ты высосала из меня всю крутизну.
Она обнаружила, что и сама улыбается шире, новое, но неожиданно естественное действие.
— И сколько продержится это превращение?
— Пока я снова тебя не захочу. — Вон обернул бедра полотенцем. — А это может случиться очень скоро.
Фейт с радостью приняла его упоительно медленный поцелуй.
— Ты просто ненасытен.
— Только когда это касается тебя. — Вон коснулся пальцем кончика ее носа, и это было так нелепо, так нежно, так невероятно трогательно.
— Почему ты так редко улыбаешься? — Ей нравилась его улыбка, счастливое спокойное лицо.
— Не так много поводов.
Глядя в его смеющееся лицо, Фейт отбросила последнюю призрачную надежду когда-нибудь возвратиться в единственную привычную ей жизнь.
— Я никогда не вернусь назад.
Улыбка его погасла, во взгляде появилось что-то темное, необузданное и дикое.
— Это хорошо. Потому что я и не собирался отпускать тебя.
Она расхохоталась, впервые в жизни ничего не опасаясь. Безмолвие заглушало чувства, но она поняла в конце концов, что причиной тому страх. Пси так боялись собственных способностей, своего необычного разума, что добровольно превращались в калек. Но она теперь свободна.
Фейт обняла Вона за шею, он подхватил ее и покружил. Они еще обсудят его упрямство и желание делать все по-своему, но не сейчас. Не хочется портить такой совершенный момент.
Наверное, именно из-за своего новообретенного счастья Фейт и совершила ошибку, забыла, что за ней охотится кто-то не из сети, тот, у кого есть прямой доступ к ее сознанию. Заснула она на плече Вона, а проснулась в объятьях зловещей тьмы. Она знала, что может зашевелиться, разбудить Вона, а он, наверное, сумеет ее освободить.
Сейчас, когда горячая грудь Вона прижималась к ее спине, она полностью осознавала, где находится. Хоть щиты против видений и сгорели, вместо них на страже стояли эмоции. Использовать их для этой цели она пока не умела, но не сомневалась, что справится, если потребуется, они были столь же естественны для нее, сколь чужеродно Безмолвие. Выбраться будет трудно, но осуществимо.
Приняв решение, она позволила образам обрушиться на нее тяжелой черной злобой, подхватить ее, показать.
Вон понял, что происходит с Фейт. Заметно было, как под опущенными веками быстро двигаются глаза, совсем не как во сне. Он проснулся, когда кот уловил, что ее сердце бьется иначе. Теперь и запах ее тоже изменился.
Во всем этом чувствовалось что-то неправильное, что-то тлетворное, будто в нее проникла какая-то скверна. Зверь в нем рвался освободить ее из хватки видения, но Вон заставил себя мыслить рационально. Может, Фейт не хотела, чтобы ей мешали, наверняка, она не спала, когда видение началось. А значит, у нее был выбор.
Вон совсем не хотел подавлять ее дар, как Безмолвие, но зверя сдерживал с трудом, тем более что человек боролся с теми же защитными инстинктами. Желание разбудить ее усилилось, особенно когда он заметил смутные очертания чего-то реального, вроде тени, нависшей над ней. Напасть оно не могло, но кружило сверху, как стервятник, поджидающий удобного момента.
Низко зарычав, Вон сильнее прижал Фейт к себе. Странным образом вид этой тени его успокоил — она не окутала Фейт полностью, значит, та в состоянии освободиться своими силами. Если он примет решение за нее, то может лишить шанса отомстить за смерть сестры. Жажду мести и человек, и зверь отлично понимали.
— Я здесь, — прошептал Вон ей на ухо. Потом уселся поудобнее, чтобы охранять ее и сдерживать тьму. Хотя психический феномен не должен иметь форму как таковую, Вон не боялся. Он знал, что тьма реальна, он ее видел. И не даст ей прикоснуться к Фейт.
Даже во время видения Фейт ощущала, что Вон рядом, — стена пламени между ней и поджидающей страшной опасностью. Это было так непривычно, что мешало бы сосредоточиться, не реши она довести дело до конца. Тьма больше никогда ни у кого не отнимет жизнь.