Страница 9 из 13
Тоже…
Нет, ни лидеркой, ни оборотнем, ни простым упырем он оказаться, конечно же, не мог. Но и обычным тевтонским магистром – магистром Семиградья, комтуром Серебряных Врат и членом генерального капитула ордена Святой Марии – мастер Бернгард быть не мог тоже.
– Ты – Черный Князь?
Недобрая усмешка скользнула по губам Бернгарда.
– Что ж, русич, не стану отрицать очевидное. Да, я Пьющий-Властвующий. Нахтриттер, Шоломонар. Черный Господарь и Князь, которому посчастливилось оказаться здесь прежде… раньше… этой…
Магистр вновь стеганул ненавидящим взглядом по саркофагу.
«Черный Князь! Черный Князь! Черный Князь!» – колокольным звоном гудело в голове. Черный Князь! И – ничего более. Ни о чем другом Всеволод думать сейчас попросту не мог.
– Но как?!
– Просто. – Бернгард невозмутимо пожал плечами, словно все и в самом деле было проще некуда. – Тебе ведь известно, что граница миров в Эрдейской земле однажды была прорвана.
– Была… – прохрипел Всеволод. – Давно. Века назад. Была прорвана и была сомкнута заново.
– Но – была прорвана. А замкнута – не сразу. Я прошел. Успел.
– Но ведь века назад!
– Для меня… для таких, как я, время отсчитывается иначе, чем для людей. Для нас века как года. Если, конечно, должным образом поддерживать себя.
– Чем? – на лбу Всеволода выступила испарина. – Как поддерживать?
Бернгард опять усмехнулся. Криво, неприятно.
– Питать себя живой кровью, разумеется.
– Ты пил людскую кровь?
– Немного, – кивнул магистр-князь. – По мере необходимости. Ровно столько, сколько требовалось, чтобы не обессилеть.
Не обессилеть?! Ага! То-то на фоне прочих изможденных защитников Сторожи мастер Бернгард выглядит таким здоровяком.
– Одна жизнь в месяц – не так много, согласись, русич.
Одна жизнь в месяц? Вот она, разгадка! Вот оно, объяснение тайны замкового упыря! Ну да… Сначала жертвами Бернгарда были окрестные селяне, потом, когда люди ушли из комтурии, пришел черед гарнизона Серебряных Врат.
– Одна жизнь в месяц, – многозначительно повторил Бернгард. – Всего одна.
– В году – двенадцать месяцев, – угрюмо проговорил Всеволод. – В веке – сто лет. Сколько столетий прошло с тех пор, как ты вступил в этот мир?
Бернгард помрачнел:
– До начала Набега я старался по возможности забирать жизни никчемные и ненужные. Жизни, прекращения которых никто не заметит, жизни, о которых никто не станет горевать. Так удобно этому миру. Так выгодно мне. Мир ничего не теряет. Меня ни в чем не подозревают.
– Но ты…
Всеволод запнулся. Он никак не мог осмыслить услышанное. Невероятно! Тевтонский старец-воевода, отважный, неутомимый и несокрушимый мастер Бернгард, хранящий Закатную Сторожу от нечисти, сам на деле оказался Черным Князем… Опаснейшей из тварей Темного обиталища.
– Ты! Пил! Кровь! – отрывисто бросил ему в лицо Всеволод.
– Без этого мне нельзя, русич, – нет, Черный Князь вовсе не оправдывался. Он просто терпеливо объяснял установившийся порядок вещей. – Без этого я умру. А я переходил границу миров не для того, чтобы подыхать от истощения в краю изобилия. Впрочем, дело не только в поддержании жизненных сил. Видишь ли, ваша теплая человеческая кровь не просто питает любого Властителя, переступившего черту, она еще и способна исцелять его от ран. От самых разных ран. От самых страшных. Благодаря ей можно даже вернуть себе отрубленную руку или ногу – точно так же, как ящерица отращивает оторванный хвост.
Ох, слышал бы все это сейчас бедняга Томас – однорукий кастелян Бернгарда!
– Кроме того, живая кровь этого мира защищает меня от губительного воздействия серебра и от солнечного света, – продолжал Берн-гард.
– И небось, именно она помогает тебе укрывать истинную сущность под обликом обычного человека?
– Ну… – магистр неопределенно пожал плечами. – Как видишь, люди пока ни о чем не догадываются.
– А собаки? – Всеволоду вдруг вспомнился огромный белый пес с шекелисской заставы – грозный Рамук, безошибочно распознавший темных тварей.
– Что? – Бернгард непонимающе поднял брови.
– Знаешь, я ведь только теперь понял: в твоей крепости нет ни одной собаки. Лошадей – полно, а собак – нет. Не от того ли, что они лучше, чем кто-либо в этом мире, чуют нечисть.
– Иную суть. – Щека Бернгарда чуть дернулась. – Я бы сказал так. Это во-первых. А во-вторых… Знаешь, ведь даже самым чутким псам непросто распознать Пьющего-Властвующего, прожившего в этом мире не один век и уже пропитавшегося воздухом этого мира.
– Или кровью этого мира? – с ненавистью бросил Всеволод.
Бернгард только хмыкнул в ответ. Продолжил:
– А впрочем, ты прав, русич. Стоило соблюдать определенную осторожность. А потому ни в замке, ни в ближайших окрестностях собаки как-то… м-м-м… не приживались. Дохли собаки. При странных обстоятельствах.
– Как и люди.
До чего же все-таки мерзко! До чего отвратительно! И – страшно до чего! Черный Князь и тевтонский магистр с черным крестом на белом плаще, расчетливо и аккуратно сосущий человеческую кровь. Тайком. Из месяца в месяц. Из года в год. Из века в век. И, быть может, кровь дружинников, охранявших Эржебетт, тоже… Хотя, нет, – Всеволод мысленно одернул сам себя, – это вряд ли. Бернгарда тогда не было в замке. Но в крепости, управляемой упыринным князем, могут ведь таится и другие кровопийцы. Крово… Пийцы. Пьющие…
– Кровь… – бормотал Всеволод, качая головой. – Кровь…
– Да, кровь! – раздраженно выплюнул Бернгард. – Я – не лидерка. Я не умею брать чужие силы и поддерживать свои одними лишь любовными утехами, как эта…
Ненавидящий, испепеляющий (и… неужели завистливый?) взгляд магистра… темной твари в обличье тевтонского магистра вновь хлестнул по саркофагу.
На миг, на мгновение Бернгард отвел глаза от Всеволода.
Отвлекся.
И…
Всеволод воспользовался этим мигом. Всеволод атаковал. Так быстро и неожиданно, как только мог.
Ибо только на внезапность была вся надежда.
Ибо Черный Князь, в каком бы облике он ни представал – заклятый враг! Всегда! Везде! При любых обстоятельствах!
Глава 8
Стремительный прыжок через саркофаг. Через шипастую решетку из серебра и стали. Через осиновые тиски-колодки и бледное лицо Эржебетт над колодками, за решеткой.
Эржебетт нынче – тоже враг! Враг вдвойне, ибо любовный обман, взметанный на чарах и волшбе, – сродни предательству. Но пусть Черная Княгиня пока подождет. Черная Княгиня заточена в саркофаге. Черная Княгиня – не страшна. Сейчас куда опаснее Черный Князь.
Признавшийся.
Открывшийся.
Отвлекшийся.
Две гудящие дуги в руках. Два меча с насечкой белого металла над головой Бернгарда. А мечи те – в руках опытного обоерукого воина. Лучшего воина русской Сторожи. Специально обученного бою с нечистью ратника, в жилах которого – кровь Изначальных. И сила Изначальных. И мощь Изначальных.
Рубящие удары – в полете, когда Всеволод, перескочивший через саркофаг, еще не коснулся ногами каменных плит иола. Сокрушительные удары. Наискось. Справа. Слева. Один – выше, по голове, по верхней половине тулова. Другой – ниже, подсекающий. Живот, бедра, ноги…
Два смертоносных удара-ловушки, от которых не уйти, не увернуться. Не уклониться. Никому.
Кроме Черного Князя.
Мечи Всеволода рассекли воздух. Да задели край тевтонского плаща, вздувшегося от резкого движения Бернгарда, будто парус на ветру.
Треснула разрубленная ткань.
Сам Бернгард увернулся. Отшатнувшись, изогнувшись. Просочившись меж свистящими клинками. Неведомым, непостижимым образом. Со стремительностью, ловкостью и гибкостью, недоступными простому смертному.
Следующие два удара Всеволода магистр принял уже на свой меч, вырванный из ножен.
– Звякзь-з-з-ь! Звякзь-з-з-зь!
И первый удар принял.
И второй. И еще два. И снова.
– Звякзь-з-з-ь! Звякзь-з-з-зь!
– Звякзь-з-з-ь! Звякзь-з-з-зь!