Страница 16 из 112
Как раз перед началом канцлерства Каприви Центр стал приобретать все более заметное влияние в политической жизни. Последние отголоски «культуркампфа» давно замолкли. Католики примирились с гражданским браком, но стали стремиться захватить в свои руки влияние на школу. Их авторитет рос, и становилось очевидно, что политические судьбы Германии в ближайшие годы будут складываться под большим влиянием католической партии. Особенно ощутимо это было в Баварии, где либеральное министерство утвердило освобождение студентов католических богословских факультетов от воинской повинности, ввело испытание по Закону Божьему на экзаменах зрелости, признало старокатоликов сектой, а не ответвлением католической церкви. С Центром приходилось считаться, ибо он становился крупной силой.
С поддержкой Центра и либералов Каприви мог твердо опереться на большинство в рейхстаге.
Так появились признаки того, что стали называть «новым курсом» — либеральным поворотом в политике: отмена закона против социалистов 30 сентября 1890 г., ликвидация других полицейских ограничений, льготы партикуляристам, либеральная социальная и таможенная политика. Поворот являлся вынужденной мерой. Новые экономические тенденции делали невозможным сохранение старой внутренней политики, а переход к новой неминуемо влек за собой уступки либералам.
Будущее должно было показать, какие плоды принесет новый курс, в частности умело составленная программа Каприви. В это время мало кто еще видел, что в ней имеются такие моменты, которые могут скомпрометировать всю политику нового курса. Во-первых, нельзя было одновременно идти по пути государственного социализма и милитаризма. Во-вторых, невозможно было строго придерживаться конституционных принципов и не признавать за радикальной и социалистической демократией права на существование.
Разрыв с системой Бисмарка обозначился прежде всего в международной политике. Дружбе с Россией, которая поколебалась уже при Бисмарке, пришел конец, с Англией должно было начаться сближение. Первым признаком этого поворота стал колониальный договор с Англией. Если Бисмарк в середине 80-х годов превратился до некоторой степени в сторонника колониальных захватов Германии, то Каприви с самого начала относился к колониям отрицательно. По его мнению, «самую дурную услугу Германии оказал бы тот, кто подарил бы ей всю Африку».
Немецкие колонии в Африке заметно расширились после того, как в Сомали было подавлено восстание арабских работорговцев в 1889 г., а авантюрист Карл Петерс заставил короля Уганды признать протекторат Германии. В руках Германии оказалась значительная часть восточного побережья Африки от Занзибара до истоков Нила. Колонизаторы, промышленники и культуртрегеры уже радовались, что открывается возможность обогащения, когда Каприви, не разделявший их восторгов, по договору 1 июля 1890 г. уступил Англии больше половины этой территории. В числе отданных земель были остров Занзибар с превосходным портом, султанат Биту, немецкое Сомали и Уганда. Взамен этого Германия получила остров Гельголанд в Северном море, владение которым делало Англию в случае войны госпожой устьев Эльбы и Везера, и узкую полосу земли против Занзибара на восточноафриканском берегу. Колониальный договор с Англией, выгодный больше для нее, закрепил сближение между обеими странами, начавшееся еще раньше. Император два раза перед этим в официальных речах подчеркивал, что немецкая армия и английский флот призваны сохранять мир в Европе. Было совершенно ясно, что возможного нарушения мира Вильгельм ждет со стороны России и что его угрозы направлены в адрес Петербурга.
В 1890 г. Каприви надеялся, что можно умерить тон немецкой политики так, чтобы она показала бы готовность Германии к мирному сотрудничеству. В июне 1891 г. император приказал канцлеру представить на рассмотрение рейхстага проект закона об увеличении армии, однако Каприви не согласился пойти на уступки, без которых нельзя было рассчитывать на поддержку большинства депутатов: клерикальный поворот в школьной политике в Пруссии и сокращение срока службы в армии с трех до двух лет. Вето императора по первому вопросу в марте 1892 г. повлекло за собой отставку министра по делам культов Пруссии графа Роберта фон Цедлиц-Трюцшлера. Каприви, оскорбленный и поставленный в глупое положение вмешательством императора, ушел с поста премьер-министра Пруссии, несмотря на возражения Вильгельма. Это решающим образом ослабило позиции правительства в борьбе против политики Вильгельма и его безответственных советников при дворе и облегчило императору проведение тактики «разделяй и властвуй». У политиков эпохи Бисмарка, которые теперь оказались в роли наблюдателей, большое беспокойство вызывала концентрация власти в руках императора и недостаточное противодействие этому, проявляемое имперским и прусским чиновничеством, равно как и офицерским корпусом. В декабре 1890 г. император произнес речь на школьной конференции, после которой развитие прусских гимназий пошло по совершенно новому пути. При этом многих весьма удивило, что монарх вникает в такие детали и выступает с такой заранее продуманной и вполне сложившейся концепцией, которая практически не оставляет места для дискуссии. Однако именно такой порядок вещей был типичен для стиля правления Вильгельма.
Отчетливо курс канцлера проявился в его торговой политике. В первых торговых договорах, заключенных Каприви, большую роль играли внешнеполитические причины. Недаром прежде всего были заключены договоры с Австро-Венгрией и Италией. Но главные причины были, конечно, внутреннего характера: желание привлечь фритредеров, т. е. свободомыслящих, и, возможно, национал-либералов, которые вновь полевели. Поэтому торговые договоры быстро следовали один за другим: в 1891 г. — со Швейцарией и Бельгией, в 1893 г. — с Румынией, Сербией и Испанией. По ним ввозные пошлины были понижены в среднем на 25 %, а хлебная пошлина — даже на 30. Со своей стороны Германия добилась облегчения экспорта для изделий немецкой промышленности. Договоры заключались на 10 лет. В экономическом отношении наиболее важным был договор с Россией. Переговоры о нем шли довольно долго, но без большого успеха. Только в 1894 г. удалось заключить этот договор, причем в рейхстаге канцлеру пришлось выдержать горячую схватку с юнкерами, неистово поносившими человека, у которого нет «ни кола, ни двора» и который поэтому не понимает значения высоких пошлин на хлеб. Аграрии очень старались, но победа осталась за Каприви, имевшим большинство в рейхстаге.
Торговый договор с Россией произвел большое впечатление в стране и совершенно изменил политику партии консерваторов. Бисмарк, опиравшийся на консерваторов, умел держать их в руках и направлять их деятельность в нужное ему русло. Освободившись от опеки властного канцлера и перейдя на позиции противников правительства, консерваторы стали строить свою политическую деятельность всецело под знаком своих экономических интересов. Отчаянное сопротивление торговому договору с Россией, который разрушал монополию юнкеров на торговлю хлебом, стало первым боевым выступлением консерваторов новой формации.
Каприви в одной из лучших своих речей, 17 февраля 1893 г., ярко обрисовал новую тенденцию консерваторов. Он говорил: «Мне кажется, что я насквозь консервативный человек. Вопрос только, что нужно понимать под консервативным мировоззрением? Я убежден, что теперь в консервативную партию проникает направление, которое затемняет смысл консерватизма, потому что оно выдвигает хозяйственные мотивы во вред политической идее. Для меня быть консерватором — прежде всего значит твердо сохранять исторически сложившееся, изменять существующее только тогда, когда к этому побуждает необходимость защищать монархические и христианские учреждения в государстве. Для этого, однако, не нужно быть аграрием. Экономические интересы вступают в столкновение с общегосударственными. Они всегда более или менее основываются на эгоизме, тогда как государство должно апеллировать и к самопожертвованию, и к идеализму своих граждан. Если бы мы пожелали управлять государством в духе аграриев, мы очень скоро приблизились бы к катастрофе».