Страница 2 из 19
Из простого названия должности невозможно оценить всю ответственность этого назначения. Дело в том, что предшественница могучего Северного флота – Северная военная флотилия – была сформирована только летом 1933 года из отряда кораблей Краснознаменного Балтийского флота, перешедших на Север по свежепостроенному Беломорско-Балтийскому каналу. В составе флотилии имелся и отдельный дивизион подлодок типа Д (Д-1, Д-2, Д-3), или «декабристов», как их называли по собственному имени головного в серии корабля. Эти первенцы советского подводного кораблестроения вошли в строй только в 1931 году, успели отходить на Балтике всего одну кампанию и вот теперь решением правительства направлялись на Север. Альтернативы этому решению фактически не имелось – другие лодки либо только строились, либо принадлежали к постройке царских времен, совершенно неприспособленной к суровым условиям этого театра. «Декабристы»[2] же являлись сравнительно крупными для своего времени кораблями – 934 тонны надводного водоизмещения, длина 78 метров, надводная скорость – 15, подводная – 8,5 узла. Вооружение субмарин состояло из шести носовых и двух кормовых торпедных аппаратов, а также одной 102-мм пушки. Последние-то и оказались в заведовании Августиновича. Дело в том, что в соответствии со штатом подводных лодок того времени за лодочную артиллерию отвечал командир торпедно-артиллерийской боевой части (БЧ-2-3). Свое основное внимание он, безусловно, уделял торпедам, поскольку именно они являлись главным оружием субмарин. Артиллерию же можно было использовать только в исключительно благоприятной обстановке, например против одиночного невооруженного торгового судна, да и то если оно не находилось под защитой собственных береговых батарей. Соответственным было и отношение к пушкам – как к запасному оружию, которое может и не пригодиться в боевой обстановке. Михаилу Августиновичу, который только что выпустился из училища, следовало не только организовать уход за вверенной материальной частью, но и фактически научить подводников недавно вступивших в строй субмарин стрелять. И он, надо отдать ему должное, с честью справился с этой задачей. В его аттестации по итогам первого года службы командир отдельного дивизиона Константин Грибоедов написал следующее: «Специальность знает хорошо. Энергичен, сообразителен, дисциплинирован, опрятен. Политически развит достаточно. В общественной работе принимает активное участие… В морской обстановке вынослив. Весьма способный и инициативный командир»[3].
Но было в молодом командире и еще кое-что, что заставляло окружающих обратить на него внимание и проникнуться авторитетом, – желание быть всегда и во всем лучшим. Близкий друг Августиновича, впоследствии контрадмирал и Герой Советского Союза, а в 1933–1934 годах – командир БЧ-2-3 подлодки Д-1 Иван Колышкин в своих мемуарах писал: «В ту пору пришел служить к нам дивизионным артиллеристом выпускник Черноморского военно-морского училища береговой обороны имени ЛКСМУ Михаил Петрович Августинович. Подводная служба увлекла его, и он начал старательно готовить себя к командирской работе, часто выходил в море, учился править ходовой вахтой»[4]. Иными словами, не имея училищной корабельной подготовки, он, чтобы не отставать от подводников, с которыми встречался ежедневно, стал осваивать морские премудрости практически, и вскоре в этом весьма преуспел. А ведь многие, даже выпускники училища Фрунзе, откровенно тяготились службой на субмаринах, тем более в условиях Севера. Помимо постоянно действовавших факторов, как то периоды полярных дней и ночей, постоянный холод, сильные ветры и волнение, жизнь подводников значительно осложнялась тем, что формирование флотилии происходило фактически на голом месте, при отсутствии специальной базы и жилой инфраструктуры. На протяжении двух лет лодки дивизиона базировались на мурманский торговый порт, а при совершении учебных походов экипажи жили на пароходе «Умба», который при формировании флотилии спешно переименовали в плавбазу. Если лодка выходила в продолжительный учебный поход одна, а такое регулярно практиковалось, то ее экипаж даже при стоянке у берега жил на борту. Это было весьма сомнительным удовольствием – на субмарине не имелось никаких обогревательных приборов, кроме разве что нагревавшихся за время движения в надводном положении дизелей. Молодой флагарт (принятое на флоте сокращение должности флагманского артиллериста) охотно участвовал в ближних и дальних походах, оказывая практическую помощь командирам боевых частей, и одновременно осваивал премудрости подводного дела. Он очень редко бывал в Мурманске и еще реже сходил на берег, как говорят моряки про увольнение в город. Не случайно первая жена Михаила Петровича – Зинаида Александровна (дочь капитана Совторгфлота) – не захотела переезжать к месту службы мужа и осталась в родном Архангельске, что в конечном итоге предопределило их разрыв.
В первые годы службы окончательно сформировались и остальные черты характера Михаила Петровича. Огромный жизненный оптимизм, энергия и амбициозность прекрасно сочетались у него с наблюдательностью, сообразительностью и усидчивостью при изучении незнакомого дела. В вопросах служебных отношений он был выдержан и тактичен, никогда не конфликтовал с начальством, вне службы много общался с друзьями, отличался веселостью и хорошо развитым чувством юмора. В аттестациях за ним регулярно отмечались всего два более или менее стабильно проявлявшихся недостатка: некоторая поспешность при принятии решений в сложной обстановке, что объяснялось горячностью и чрезмерной иногда энергией, и недостаточная требовательность к подчиненным, в первую очередь к сверстникам, с которыми Августинович водил дружеские отношения. Впрочем, со временем оба эти недостатка отпали сами собой.
Весь 1934 год Михаил Петрович проплавал на подлодках дивизиона. То же повторилось и в 1935 году. Походы «декабристов» становились все более дальними и продолжительными. Так, в 1934-м Д-1 и Д-2 впервые в истории советского подводного флота совершили плавание к берегам Новой Земли. В следующем году Д-1 уже на протяжении нескольких дней базировалась на губу Белушья на этом архипелаге, откуда выходила на отработку учебных задач. Личный состав дивизиона быстро осваивал северные широты и искусство эксплуатации своей боевой техники. Одним из передовиков в этом деле был Августинович. Командование обратило внимание на старания молодого артиллериста и не стало возражать против его желания стать настоящим командиром-подводником. Напротив, в конце 1935-го оно направило его на учебу в Ленинград, в командирский класс Учебного отряда подводного плавания. О том, как он зарекомендовал себя там, лучше всего скажет текст выпускной аттестации: «Способности хорошие. Сообразителен. Общее развитие хорошее. Добился отличных результатов в учебе. Дисциплинирован. Требователен. Политически развит хорошо. Волевыми качествами командира-подводника обладает. В общественной работе активен. Может быть назначен на должность помощника командира»[5]. Другой бы восполь зовался такой блестящей аттестацией и выбрал бы службу на «курортном» Черноморском флоте, но Михаил Петрович и не видел другой перспективы, как возвращение для совместной службы со старыми друзьями на Север. Так в августе 1936 года он стал помощником командира Д-3. Это оказалось весьма своевременным – субмарины отдельного дивизиона как раз собирались совершить очередной дальний поход.
14 августа все три подлодки вышли из Архангельска и взяли курс на Новую Землю. В походе принял участие командующий флотилией флагман первого ранга Константин Душенов. Правда, в Баренцевом море на лодке Августиновича возникла неисправность, и ей пришлось ненадолго зайти в Полярный (с конца 1935 года – главная база флотилии, а затем Северного флота). Тем временем Д-1 и Д-2 дошли до Новой Земли, прошли через пролив Маточкин Шар и впервые в истории советского подводного флота вошли в воды Карского моря. Далее лодки проследовали вдоль восточного побережья Новой Земли, но встретили ледяные поля и вынуждены были возвратиться назад. В Баренцевом море обе подлодки совершили продолжительное плавание вдоль западного побережья архипелага. 2 сентября Д-1, пройдя за поход 3094 мили, вернулась в Полярный, а Д-2, встретившись у берегов полуострова Рыбачий с Д-3, направилась по маршруту мыс Нордкап – остров Медвежий – Шпицбергенская банка – мыс Нордкап, откуда Д-2 12 сентября проследовала к Лофотенским островам. Д-3 тем временем занималась боевой подготовкой у берегов Рыбачьего. В Полярный обе лодки вернулись 26 сентября. За время похода Д-2 прошла 5803 мили в надводном и 501 милю в подводном положении, а Д-3 – в общей сложности 3673,7 мили. Это был один из «стахановских» рекордов своего времени, которым страна гордилась в такой же степени, как полетами Чкалова.
2
Одна из подлодок отдельного дивизиона – Д-2 – в настоящее время сохраняется как корабль-музей – филиал ЦВММ в Санкт-Петербурге (Васильевский остров).
3
ЦВМА. Личное дело М. П. Августиновича. Л. 12.
4
Колышкин И. А. В глубинах полярных морей. М., 1970. С. 101.
5
ЦВМА. Личное дело М. П. Августиновича. Л. 12.