Страница 18 из 19
И Александр Данилович максимально оправдал слова старшего начальника. В течение кампании 1940 года он добился значка «Отличник боевой подготовки», золотых часов за образцовые торпедные стрельбы и вывел подлодку в первую линию, что означало, что она готова к решению всех задач, которые ставятся перед кораблями этого класса, в любых условиях боевой обстановки. Он назывался в числе лучших командиров 2-й бригады подлодок ЧФ. В формализованной аттестации за 1940 год комдив Клынин одновременно аттестовал его и на выдвижение на должность командира дивизиона «малюток», и на поступление в Во енно-морскую академию, но в воздухе пахло войной, и командование флотом в ноябре 1940 года предложило Девятко стать командиром субмарины среднего водоизмещения – «щуки». Сначала ей являлась строящаяся Щ-216, а затем, с февраля 1941-го – вступившая в строй флота еще в 1938 году Щ-211.
Лодки данного проекта к началу Великой Отечественной составляли костяк советского подводного флота. При надводном водоизмещении 584 тонны и длине почти в 60 метров Щ-211 обладала шестью торпедными аппаратами (четыре в носу и два в корме), 45-мм пушкой, зенитным крупнокалиберным пулеметом и большим радиусом плавания. Ее надводная скорость составляла 14 узлов, подводная – 8,5. Лодка весьма удачно подходила для боевых действий на Черном море, обладая одновременно и вполне достаточным радиусом, и автономностью, и не слишком большими размерами для действий в прибрежных мелководных районах театра.
Но о выходе в море новый командир «щуки» пока мог только мечтать. Его первоочередной задачей стал текущий ремонт корабля, который начался еще в ноябре 1940-го. Ремонтных мощностей заводов на Черном море хронически не хватало, и в качестве организации, ответственной за проведение работ, командование флота назначило мастерскую № 1 Технического отдела флота, которая опыта ремонта субмарин ранее не имела. В этих условиях плановые сроки ремонта, который должен был закончиться к 1 апреля, выдержать не удалось. Тем не менее Девятко удалось мобилизовать на выполнение работ все силы экипажа, благодаря чему субмарина смогла вступить в строй 20 июня 1941 года – ровно за два дня до начала войны.
Обстановка, сложившаяся в начале войны на Черном море, была достаточно своеобразной. В отличие от сухопутного направления, где в течение первых недель боев немцам удалось разгромить большую часть советской армии мирного времени, овладеть инициативой и захватить господство в воздухе, на рассматриваемом театре военных действий господствовал советский флот. Немцы тогда здесь своих кораблей не имели, а ВМС Румынии качественно и количественно сильно уступали ЧФ. Тем не менее это не значило, что, имея господство, мы автоматически решали все свои боевые задачи. Как выяснилось, даже организовать нарушение морских коммуникаций между портом Констанца, откуда морем вывозилась румынская нефть, и проливом Босфор оказалось весьма непросто. На выходе из Констанцы стояло минное поле, что мешало субмаринам атаковать танкеры сразу после выхода из порта, после чего судам требовалось всего пара часов времени, чтобы войти в нейтральные болгарские территориальные воды. Следуя далее на юг вдоль побережья, танкеры входили в турецкие терводы, а затем и в Босфор. В любой момент в случае возникновения опасности суда могли укрыться в каком-нибудь нейтральном порту и находиться там неопределенно долгое время, в то время как мы не могли за этим портом наблюдать. Все их выходы в море оказывались внезапными для нас, что не позволяло организовать перехват. Все, что оставалось экипажам наших лодок, так это запастись терпением и подолгу ждать, бороздя вдоль и поперек свои небольшие позиции. Тем временем с сухопутных фронтов приходили неутешительные вести, заставлявшие подводников остро переживать свое бездействие и по возвращении из походов подавать многочисленные рапорты с просьбой записать в морскую пехоту.
Не закончился встречей с противником и первый боевой поход Щ-211. По всем нормам после выхода из ремонта и смены командира подлодке требовалось пройти курс боевой подготовки, отработать торпедные атаки, но командование ЧФ, приняв во внимание, что и экипаж Щ-211 со старым командиром, и сам Девятко, как командир М-55, в кампании 1940 года принадлежали к первой линии, сочло возможным ограничиться только вступительными упражнениями.
«После ремонта надо было отработать слаженность и взаимодействие боевых постов, – вспоминал бывший помощник командира Щ-211 Г. Е. Рядовой. – Эту задачу пришлось решать в первом боевом походе, когда мы получили боевое задание разведать побережье противника.
Выход несколько задержался. С нами должен был отправиться в плавание Иван Изворский, опытный разведчик, бывший моряк торгового флота Болгарии. Это задание он получил по поручению Георгия Димитрова. Но самолет из Москвы задержался, и в море мы вышли с некоторым запозданием.
7 июля вечером отправились на позицию, которую занимала лодка Щ-209. На переходе командир старался каждую милю использовать для боевой учебы личного состава.
И вот побережье противника. Мы внимательно изучили его, особенно район южнее Варны. Часто у перископа находился Иван Изворский.
8 походе встреч с противником не было, но нам стало ясно, что искать вражеские суда надо вблизи берега, где они плавают под защитой минных полей»[42].
Повышенное внимание к болгарскому берегу не было случайным. Хотя Болгария официально не объявляла войны СССР, она являлась союзником нацистской Германии. С ее территории с участием ее вооруженных сил в апреле 1941 года разворачивалось вторжение на территорию Югославии и Греции. С этого момента Болгария оказалась в состоянии войны с нашим союзником по антигитлеровской коалиции – Великобританией. То, что в июне 1941-го Болгария не объявила вслед за остальными сателлитами войну Советскому Союзу, объяснялось исключительно тем фактом, что правительство этой страны принимало во внимание многовековую взаимную симпатию русского и болгарского народов и знало, что, попади болгарские части на фронт, они будут переходить на сторону Красной армии с развернутыми знаменами. Так оно и получилось, но тремя годами позже. Пока же советская сторона решила разложить изнутри своего невоюющего противника.
Еще в конце июня 1941 года было принято решение забросить на территорию Болгарии при помощи подводных лодок и самолетов около ста диверсантов и руководителей партизанского движения из числа болгарских политэмигрантов. Отобранные для заброски в Болгарию лица были к тому времени уже гражданами Советского Союза, причем многие из них были офицерами Красной армии. Так, на пример, руководители групп Цвятко Радойнов и Иван Винаров были полковниками Красной армии и преподавателями академии имени М. В. Фрунзе.
Июль 1941 года прошел в усиленной подготовке групп к заброске. В качестве задач им ставилось физическое уничтожение немецких военнослужащих, лиц, принадлежавших к болгарской администрации и полиции, проведение диверсий на военных и экономических объектах – короче говоря, партизанская борьба. Уже в начале подготовки Заграничное бюро ЦК БКП и лично Г. Димитров решили вместе с советским командованием, что наиболее опытные и немолодые организаторы будут доставлены в Болгарию по морю, другие подпольщики, помоложе, полетят самолетами и будут сброшены с парашютами. Потому и возникла необходимость в рекогносцировке у болгарского берега, определении наиболее подходящих участков высадки. После того как «щука» Девятко успешно выполнила это задание, появилась возможность перейти к следующему этапу операции.
«Шла седьмая неделя войны, – вспоминал Г. Е. Рядовой. – В один из дней к борту подводной лодки Щ-211, стоявшей в бухте, пришвартовался катер. Прибывшее начальство бригады встречал командир нашего корабля. Капитан-лейтенант Александр Данилович Девятко, как и положено, доложил о том, чем занимается личный состав.
– К походу готовы? – больше для порядка, чем по необходимости, спросил командир бригады.
42
Рядовой Г. Е. Мы были первыми // Витязи черноморских глубин: Сб. Симферополь, 1978. С. 25–26.