Я не верю судьбе

1967

I. Охота на волков

Рвусь из сил — и из всех сухожилий, Но сегодня — опять как вчера: Обложили меня, обложили — Гонят весело на номера! Из-за елей хлопочут двустволки — Там охотники прячутся в тень, — На снегу кувыркаются волки, Превратившись в живую мишень.    Идет охота на волков, идет охота —    На серых хищников, матерых и щенков!    Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,    Кровь на снегу — и пятна красные      флажков. Не на равных играют с волками Егеря — но не дрогнет рука, — Оградив нам свободу флажками, Бьют уверенно, наверняка. Волк не может нарушить традиций, — Видно, в детстве — слепые щенки — Мы, волчата, сосали волчицу И всосали: нельзя за флажки!    И вот — охота на волков, идет охота, —    На серых хищников, матерых и щенков!    Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,    Кровь на снегу — и пятна красные      флажков. Наши ноги и челюсти быстры, — Почему же, вожак, — дай ответ — Мы затравленно мчимся на выстрел И не пробуем — через запрет?! Волк не может, не должен иначе. Вот кончается время мое: Тот, которому я предназначен, Улыбнулся — и поднял ружье.    Идет охота на волков, идет охота —    На серых хищников, матерых и щенков!    Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,    Кровь на снегу — и пятна красные      флажков. Я из повиновения вышел — За флажки, — жажда жизни сильней! Только сзади я радостно слышал Удивленные крики людей. Рвусь из сил — и из всех сухожилий, Но сегодня не так, как вчера: Обложили меня, обложили — Но остались ни с чем егеря!    Идет охота на волков, идет охота —    На серых хищников, матерых и щенков!    Кричат загонщики, и лают псы до рвоты,    Кровь на снегу — и пятна красные      флажков.

1968

Горизонт

Чтоб не было следов, повсюду подмели… Ругайте же меня, позорьте и трезвоньте: Мой финиш — горизонт, а лента — край земли, — Я должен первым быть на горизонте! Условия пари одобрили не все — И руки разбивали неохотно. Условье таково: чтоб ехать — по шоссе, И только по шоссе — бесповоротно.    Наматываю мили на кардан    И еду параллельно проводам, —    Но то и дело тень перед мотором —    То черный кот, то кто-то в чем-то черном. Я знаю — мне не раз в колеса палки ткнут. Догадываюсь, в чем и как меня обманут. Я знаю, где мой бег с ухмылкой пресекут И где через дорогу трос натянут. Но стрелки я топлю — на этих скоростях Песчинка обретает силу пули, — И я сжимаю руль до судорог в кистях — Успеть, пока болты не затянули!    Наматываю мили на кардан    И еду вертикально проводам, —    Завинчивают гайки, — побыстрее! —    Не то поднимут трос как раз где шея. И плавится асфальт, протекторы кипят, Под ложечкой сосет от близости развязки. Я голой грудью рву натянутый канат, — Я жив — снимите черные повязки! Кто вынудил меня на жесткое пари — Нечистоплотны в споре и в расчетах. Азарт меня пьянит, но, как ни говори, Я торможу на скользких поворотах.    Наматываю мили на кардан,    Назло канатам, тросам, проводам, —    Вы только проигравших урезоньте,    Когда я появлюсь на горизонте! Мой финиш — горизонт — по-прежнему далек, Я ленту не порвал, но я покончил с тросом, — Канат не пересек мой шейный позвонок, Но из кустов стреляют по колесам. Меня ведь не рубли на гонку завели, — Меня просили: «Миг не проворонь ты — Узнай, а есть предел — там, на краю земли, И — можно ли раздвинуть горизонты?»    Наматываю мили на кардан    И пулю в скат влепить себе не дам.    Но тормоза отказывают, — кода! —    Я горизонт промахиваю с хода!

1971

«Прошла пора вступлений и прелюдий…»

Прошла пора вступлений и прелюдий, — Все хорошо, — не вру, без дураков: Меня к себе зовут большие люди — Чтоб я им пел «Охоту на волков»…    Быть может, запись слышал из óкон,    А может быть, с детьми ухи не сваришь,    Как знать, — но приобрел магнитофон    Какой-нибудь ответственный товарищ. И, предаваясь будничной беседе В кругу семьи, где свет торшера тускл, — Тихонько, чтоб не слышали соседи, Он взял да и нажал на кнопку «пуск».    И там, не разобрав последних слов, —    Прескверный дубль достали на работе, —    Услышал он «Охоту на волков»    И кое-что еще на обороте. И все прослушав до последней ноты И разозлись, что слов последних нет, Он поднял трубку: «Автора „Охоты“ Ко мне пришлите завтра в кабинет!»    Я не хлебнул для храбрости винца, —    И, подавляя частую икоту,    С порога — от начала до конца —    Я проорал ту самую «Охоту». Его просили дети, безусловно, Чтобы была улыбка на лице, — Но он меня прослушал благосклонно И даже аплодировал в конце.    И об стакан бутылкою звеня,    Которую извлек из книжной полки,    Он выпалил: «Да это ж — про меня!    Про нас про всех — какие, к черту, волки!» …Ну все, теперь, конечно, что-то будет — Уже три года в день по пять звонков: Меня к себе зовут большие люди — Чтоб я им пел «Охоту на волков».