Страница 17 из 26
рукой, а почти наполовину, а именно головой и обеими руками, которые сразу же
приступили к делу.
‒ Что он там делает? Снимает ее зубами? ‒ спросил Макс.
‒ Да! ‒ взвизгнула Джессика. Но Сед использовал не только зубы.
Его губы продвигались вверх по внутренней стороне ее бедра, лаская ее кожу
языком. Пальцы одной руки медленно стягивали подвязку с одного бедра, в то время как
другая рука устремилась к влажной плоти у нее между ног. Один палец коснулся складок,
обрисовывая контур ее половых губ, а после ненамного скользнул внутрь. Джессика не
двигалась, она была готова взорваться в любую секунду. Её рот открывался все шире,
когда губы Седа поднимались вверх по ее бедру, и все ближе и ближе подбирались к
влажному, пульсирующему центру. Он же не станет ласкать её перед сотней гостей?
Ох, черт, станет. Никто не видел, чем на самом деле он там занимался, но судя по
расположению его головы, могли догадаться. Боже правый, ей нужно было его
остановить…Кончик языка коснулся клитора, и она чуть не упала со стула. Спасло то, что
Сед держал её за бедра.
Он неожиданно отстранился, оставляя её сбитой с толку и нуждающейся в его теле.
Сед любил рисковать, и за это Джесс его и любила, но однажды он зайдет слишком далеко.
Слава Богу он не заставил её кончить на глазах у всех.
Все еще стоя перед ней на коленях, но уже не под подолом платья, Сед улыбался ей
дерзкой ухмылкой, явно намереваясь вывести её из себя такими вольностями. Джессика
лишь изумленно вскинула бровь, вызывая у него смех. Он губами прошептал « Жжешь
детка» и поднялся на ноги. Поцеловав жену, он торжественно поднял над головой
подвязку, полученную на свадьбе Эрика.
Все начали аплодировать, пока он не повернулся лицом к холостякам. Вместо того
чтобы кинуть ее прямо Джейсу, Сед натянул подвязку как рогатку, и стрельнул ею вверх. У
Джейса не было преимущества перед остальными, да и он был не самым высоким из
холостяков. Но это не остановило его от резкого прыжка и приземления на твердый
паркетный пол с подвязкой в кулаке. Он поднялся на ноги и, глядя прямо на Агги, показал
пальцем на свою грудь, затем на её, указывая на прочную связь между ними. Агги
ответила ему кивком, широкой улыбкой, и румянцем на фарфоровых щеках.
‒ Хотел заставить его побороться за неё, ‒ объяснил Сед Джессике, помогая ей
подняться со стула. ‒ А теперь уже пора уединиться и начать раздеваться?
‒ О, да, сейчас определенно время именно для этого, ‒ ответила она.
Она выхватила микрофон из рук Макса.
‒ Спасибо всем, что пришли. Надеюсь, вам было приятно, ‒ сказала она. ‒ Теперь
пришла моя очередь наслаждаться вечером и получать удовольствие.
В зале раздался в основном мужской смех, и Джессика не была уверена, что
женщины поняли её намеки. Но у неё не было времени на объяснения. Она хотела своего
мужа, и как можно скорее. Она вернула микрофон смеющемуся Максу, вцепилась в
лацканы пиджака Седа, и поволокла его со сцены.
Стоя на улице, ожидая лимузин, Джессика набросилась на Седа со страстными
поцелуями. Одна рука лежала на его затылке, а другой она поспешно расстегивала его
рубашку. Она не собиралась ждать, пока они доедут до дома. И если лимузин не
поторопиться, то она запрыгнет на него прямо на тротуаре перед банкетным залом.
‒ Серьезно, Джессика? ‒ Голос её матери был как ушат холодной воды, вылитый на
голову. ‒ Мне еще в жизни не было так стыдно, как сейчас.
Джессика продолжала целовать мужа, в надежде, что её мать поймет намек и
отстанет от них.
Но этого не случилось.
‒ Ты самая большая шлюха, когда-либо надевавшая белое подвенечное платье в
день свадьбы.
Джессика застыла, шокированная словами матери. Её губы перестали двигаться.
Сед одернул её, и закрыл своей широкой спиной.
‒ Мне плевать кто вы, леди. Никто не смеет так разговаривать с моей женой, ‒
рычал он, проговаривая каждое слово. ‒ Вы сейчас же извинитесь, а затем, блять,
исчезнете из её жизни. Она больше не намерена терпеть ваши оскорбления. Да и я не
позволю вам оскорблять её.
Когда Сед договорил, Джессика шмыгнула носом. Это были самые властные слова,
которые она когда-либо слышала. Она сама не понимала, как давно хотела их сказать, а
услышав их из уст мужа, испытала облегчение, и её пробила дрожь.
‒ Извиниться?
‒ Живо!
Она выпучила на него глаза, а затем повернулась к Джессике.
‒ Я не сожалею, что назвала тебя шлюхой, ‒ сказала та, ‒ но мне жаль, что ты
вышла замуж за говнюка.
Стелла пошла прочь, а Джессика глазела ей в след, не способная подобрать слова.
‒ И ты позволишь ей так со мной говорить? ‒ съязвил Сед.
Нет, если честно.
Джессика подхватила подол, и помчалась вверх по лестнице, настигнув мать на
верхней ступеньке, до того как она успела вернуться в зал. Она развернула её, желая
высказать все ей в лицо, и поставить её на место.
‒ Я мирилась со всем дерьмом, только потому, что ты меня родила. Ты отравляешь
мою жить столько, сколько я себя помню. Но с меня хватит. Слышишь? Может, мой муж и
пробуждает во мне шлюху, но я в отличие от тебя не выбирала себе мужа, основываясь на
том, как хорошо он сможет меня содержать. Я счастливее находясь рядом с ним, и готова
вены себе перерезать, стоит тебе оказаться рядом. ‒ Джессика остановила свою тираду,
только чтобы вздохнуть. Если она не выскажется, то больше не наберется храбрости, и не
выяснит отношения до конца.
‒ К твоему сведению, Сед не говнюк. Если ты так думаешь, значит ты совершено
его не знаешь. Он заботливый, дерзкий, сильный. Так что пошла на хуй, Мама. Думаю,
этот эротический тур будет куда приятней, мышиной возни с извращенцем, которого ты
называешь мужем.
Джессика не дала матери времени ответить. Возможно, когда её сердце замедлит
бег, и она успокоится, то почувствует сожаление о своих словах матери, но в данный
момент, она ощутила как ей стало легче дышать, пока она спускалась вниз к
подъехавшему лимузину.
Сед сел в лимузин вслед за Джессикой, и именно в этот момент гости вышли на
улицу, чтобы помахать уезжающим молодоженам. Водитель закрыл дверь, а Сед опустил
стекло. Они оба махали друзьям, членам семьи, и нескольким голливудским актерам,
которых они не знали, из отъезжающего от тротуара лимузина.
‒ Ты как? ‒ поинтересовался Сед, нежно поглаживая жену по волосам.
‒ Ты собираешься аннулировать брак, после того как видел, как твоя жена
оскорбила свою мать?
‒ Конечно, нет. Она это заслужила.
‒ Тогда я в порядке. Даже больше чем в порядке.
Сед усадил её себе на колени, а она инстинктивно обняла его за шею. Они смотрели
друг другу в глаза, и Джессика почувствовала, между ними что-то изменилось, и в
лучшую сторону. А может, это она изменилась. Ведь многолетняя критика матери сводила
её с ума, и теперь она не могла поверить, что все это позади.
‒ Сед? ‒ шепнула она, ища в его глазах глубокие и искренние чувства. И она нашла
их и даже больше.
‒ Да, детка?
‒ Ты, правда, пробуждаешь во мне шлюху, ‒ смеясь ответила она, сползая с его
колен на пол машины.
Она не сводила с него глаз, расстегивая ширинку на его брюках. Продолжала
смотреть, высвобождая мгновенно затвердевший член, и облизывая головку.
Его живот напрягся, дыхание участилось, он поднял руку, накручивая на палец
прядь её волос, смотря на неё взглядом полным умиротворения на его симпатичном лице.
‒ Не только шлюху, но и умницу, ‒ пробормотал он.
Она втянула щеки, проталкивая член глубже, в надежде ощутить его вкус до того,
как они вернутся в их квартиру. Она сменяла тактику, выясняя, что больше всего ему
сейчас нравилось. Сочетание его головки, утыкающейся в её нёбо, и плотно сжатых губ,