Банановое убийство

Жабин посторонился, давая дорогу незваным гостям. Первым порог его квартиры переступил Янов. Он решительно пересек гостиную и уселся в единственное кресло, прямо на подушку, расшитую ирисами. После чего грубо спросил, обращаясь к Сильвестру:

– А вы чего пришли? Тоже претендуете на мои штаны?

Про Майю Янов ничего говорить не стал, только молча зыркнул в ее сторону. Однако на месте ему не сиделось. Потерю времени он переживал так же болезненно, как азартные игроки проигрыш в покер. И теперь вертелся в кресле, укладывая то левую ногу на правую, то наоборот.

– Сильвестр Семенович здесь по моей просьбе, – заявил старший лейтенант непререкаемым тоном.

Пока остальные рассаживались, он прошелся по комнате, внимательно осматриваясь.

– Итак, следствие нуждается в ваших объяснениях по поводу окровавленной одежды, найденной в мусорном баке во дворе дома. У меня есть собственная версия, но сначала я хочу выслушать мнения сторон.

Он взял стул, стоящий возле окна, и устроился так, чтобы всех хорошо видеть. Жабин избрал местом своей дислокации противоположную сторону комнаты, интуитивно загородив собой дверь в спальню. Он единственный остался стоять и выглядел как ученик, которого вызвали в кабинет директора. Майя видела, что лицо его дрожит от едва сдерживаемых чувств, ноздри трепещут, и судорожное дыхание вздымает грудь. А в глазах старшего лейтенанта медленно, но верно разгорается азарт. Неожиданно она ощутила себя маленькой девочкой, которая мирно собирала в лесу ягоды и вдруг наткнулась на жестоких охотников, загонявших нежную лань. Естественный порыв спасти несчастное животное потряс все ее существо. Именно в этот момент лань решила, что у нее нет шансов на спасение, и грохнулась вверх копытами.

– Да, – заявила лань, – это не моя одежда, а одежда Янова. Так получилось, что мне ее дали. Были такие обстоятельства...

Янов бросил быстрый взгляд на жену и увидел, что вместо нее на диване сидит ледяное изваяние. Он вцепился руками в подлокотники кресла и лицо его начало стремительно наливаться кровью. Сильвестр, спрятавший платок в карман, с живым интересом наблюдал за происходящим.

– Я оказался в подъезде без одежды, – продолжал между тем Жабин. – Совершенно случайно голый вышел на лестничную площадку... И тут порыв ветра... Дверь захлопнулась, и я остался в безвыходном положении... Побежал вниз по лестнице. Увидел Анжелику... То есть соседку с третьего этажа... То есть вас, – пролепетал он, обращаясь к несчастной, которой повезло стать его любовницей.

– Ну что ж, все очень логично, – заключил Стас Половцев важным тоном. – Соседу трудно отказать в помощи. Тем более голому. Во сколько это случилось?

– Без десяти три, – ответила вместо Жабина Анжелика. – Я как раз посмотрела на часы. Невольно.

– Ты впустила голого мужика в мою квартиру?! – прошипел Янов, разбрызгав вокруг себя порядочное количество слюны. – Может, ты вообще... не первый раз его впустила?!

И тут Майя поняла, что настал ее черед выйти на сцену. Ни одна неверная жена не заслуживает такого ужасного зрелища, как прозревший муж.

– Да ладно вам, Жабин, – громко сказала она, переключив внимание всех собравшихся на себя. – Скажите уж правду. Разве можно поверить в то, что вы, обнаружив себя голым в подъезде, весело поскакали вниз по лестнице? И проскакали целых шесть этажей?

– Вот именно, – процедил сквозь зубы Янов, который как раз достиг свекольной спелости и уже наполовину выбрался из кресла.

– А если вам не хватает мужества, я скажу правду за вас, – продолжала между тем Майя. – Вы оказались на лестнице вовсе не голым!

Жабин смотрел на нее глазами ошеломленной рыбы, которая выпрыгнула из воды и увидела перед собой лошадь.

– Вы оказались на лестнице в женской одежде. Да, Анжелика пожалела вас. Но какая женщина устоит перед таким несчастьем? Она посчитала вас своей подругой, Жабин! Вы не должны подставлять ее. Подруги не подставляют друг друга. Вы же понимаете, что ее муж подозревает самое худшее.

– Самое худшее, – философски заметил Сильвестр со своего места, – это когда у вас отказывают мозги. Все остальное – только жалкие неприятности.

– Вам, конечно, лучше знать, – процедил Янов, поднимаясь на ноги и делая первый тяжелый шаг по направлению к Жабину. – Но мне не нравится лицо этого типа. Я бы хотел вытрясти правду непосредственно из его тела.

– Ну, покамест это никакое не тело, – веско заметил оснащенный табельным оружием старший лейтенант, поднявшись вслед за Яновым. – И давайте не будем пороть горячку.

– Вот пусть он мне предъявит ту женскую одежду, в которой по лестницам бегал, – бросил Янов. – Прямо сейчас. Платьишко, бельишко... Во что он там любит наряжаться?

– Да я с радостью... – забормотала пустоголовая лань, шаря позади себя в поисках дверной ручки. – Я сейчас все покажу... Конечно!

Жабин развернулся, приоткрыл дверь и нырнул в образовавшуюся щель. Все, кто был в гостиной, остались на своих местах и напряженно ждали, когда он появится вновь. Майя про себя скрежетала зубами, ругая дурака на чем свет стоит. Даже если у него есть подружка и он сейчас вынесет что-нибудь из ее шмоток, завалявшихся в шкафу, Янов немедленно сообразит, что ему втирают мозги. Жабин – парень большой и плечистый. Однако вряд ли он крутит роман с такой же большой и плечистой женщиной.

За дверью тем временем слышалась отчаянная возня, как будто там переодевалось сразу несколько Жабиных. Старший лейтенант прислушивался, склонив голову к плечу. Сильвестр со скептической улыбкой разглядывал потолок. Анжелика грызла ноготь на большом пальце. Ноготь был акриловым, поэтому не поддавался напору зубов, а только громко щелкал. Наконец терпение присутствующих было вознаграждено. Дверь спальни приоткрылась, и Жабин просочился наружу. Лицо у него было счастливым, а на согнутом локте болталось огромное платье – белое, в маках. От платья исходил отчетливый запах разгоряченного тела и оглушительных духов. Поверх него висели два капроновых чулка с затоптанными пятками.

– Вот, – победоносно заявил Жабин. – Я был в этом платье, и ваша супруга, Янов, меня спасла.

– Почему же вы не вернули штаны и рубашку обратно? – грубо спросил бизнесмен.

– Мне было мучительно стыдно перед вашей женой, поэтому одолженную одежду я решил выбросить.

– А отчего это она вся перепачканная? – проявил законное любопытство старший лейтенант Половцев. – И измятая?

– Ну... Сначала я ее перепачкал. Потом измял. А потом выбросил.

Именно в этот момент в спальне кто-то мощно чихнул. Присутствующие молча уставились друг на друга. Первым, конечно же, пришел в себя оперативник.

– Кого вы там прячете? – резко спросил он, атаковав хозяина квартиры строгим взором. – Дайте я посмотрю!

Он шагнул к двери и потянулся к ручке. За ним шагнули остальные – все, кроме Сильвестра, который по-прежнему сидел на своем месте со скептической физиономией.

– Нет! Подождите! – закричал Жабин с отчаяньем петуха, пойманного на суп. – Не входите! Туда нельзя.

– Почему это? – спросил Стас, на секунду остановившись.

– Там моя тетя.

Старший лейтенант хмыкнул и приоткрыл дверь. Взору присутствующих предстала большая разобранная кровать, в которой лежал кто-то крупный и холмистый, с блестящими глазами, выглядывающими из-под одеяла.

– Оставьте тетю в покое! Ее нельзя волновать!

Жабин проявил неожиданную смелость и, оттеснив опера, захлопнул дверь. На его лбу заблестели капельки пота.

– Так, может, это теткино платье? – тотчас сообразил Янов. У него нервически задергался правый глаз. – А этот гад все врет?

– Ну что вы! – с неожиданным возмущением воскликнул гад. – Тете не дают одежду. Чтобы она случайно не отправилась погулять. Понимаете, она сумасшедшая.

У него было такое искреннее лицо, что даже Майя на секунду купилась.

– А почему это сумасшедшая тетя лежит у вас дома? – продолжал допрос Янов.

– Так получилось. Тетя недавно вернулась из Южной Индии... Посетила Мадурай и Бурханпур. По возвращении приехала меня навестить и слегла. У нее поднялась температура, появилась сыпь... Специалисты сказали, что это очень опасно. Возможно, ее покусали мадурайские комары, а может, бурханпурские мухи. Ее, конечно, лечили.