Ключ Вечности

Фрай приехал за мной ровно в двенадцать ночи, как я и попросила, не спрашивая и не отказываясь. Ехать хотела ночью, так быстрее, да и я себя ночью чувствую лучше. Выходя из дома, я чуть не поперхнулась. Он издевается надо мной, не иначе! Прислонившись к машине, он ждал меня. Только Фрай мог удивительно изящно держать сигарету и курить. При виде того, как он это делает, его не то, что ругать не хочется, а хочется оказаться как минимум на месте сигареты. Чтобы эти губы тебя так прикусывали…. Черная водолазка обтягивала его идеальный, мускулистый торс и плечи…. Волосы собраны в этот симпатичный и милый хвостик, издающий колокольное позвякивание при ходьбе. Глаза, цвета сиреневой зари, задумчиво и игриво оглядывали меня. Я же краснела от одной мысли, что он все понимает. Понимает, как я, будто ненормальная, желаю его, и от этого он распалялся еще больше — веселился и провоцировал меня своей соблазнительной полуулыбкой. Фрай был воплощение сексуальности, он источал невероятное количество феромонов, на которые я велась…. будто бабочка, летящая на красивый цветок. Вот чем пользовался Фрай — силой своего воздействия на меня. Удивительно, я почти бездушное создание, с патологическим расстройством личности, рядом с Фраем превращалась просто в химический реактор желания и чувств. И при этом я так давно не испытывала чувств, что уже почти забыла, как отличить желание от любви, страсть от страдания и преданность от обязанности. Стоило, стоило, наконец, прийти к консенсусу с собственным сердцем, потому что, судя по поведению Фрая, он всерьез решил взяться за мое «исправление». И начал он видимо с перемены истинных ценностей, которые я для себя просто вычеркнула.

— Эй, крошка Джульетт, скажи-ка мне, любопытство заело. В новостях передавали о взрыве на Грейвер-стрит 15, это ведь была ты, судя по пластырю и швах? — еще одна черта Фрая, которая меня отпугивала, так это его абсолютная уверенность, что со мной можно делать все, что захочется. Каждое его прикосновение, словно обжигающий огонь, подойдя ко мне, он аккуратно заправил выбившуюся кудряшку за ухо и осмотрел небольшой шов.

— Глупое существо, почему я постоянно должен за тебя волноваться? Джульетт…. Потрудись все объяснить — его чувства менялась с невероятной скоростью и даже мне было сложно за ними уследить…. Сначала обеспокоенность, потом осуждение и на последней фразе я увидела строгость. Бездонные глаза, необычно, мистически яркие, они хранили в себе необъяснимую притягательность, некую очень интересную тайну.

— Я расскажу тебе о том, чем сейчас занимаюсь, но давай по дороге. Я хочу управиться за ночь, а с тобой ехать куда-то далеко спокойнее.

— Ладно, ладно, моя принцесса, куда едем, в ночь?

— В Северный порт, знаешь, где это?

— Джулли, там же закрытая зона…. - осмотрев мое скептически нахальное выражение лица, Фрай горько вздохнул: — Понятно, для тебя все пути открыты.

Открыв мне дверь, он как ребенка усадил меня на пассажирское сидение и пристегнул ремнями безопасности. Кажется, возражать что-либо бесполезно, поэтому я недовольно свела брови. Фрай остался равнодушным, видимо он был в полной уверенности, что делает все правильно.

Машина и правда чудесная, выехав за пределы города, мы понеслись, но высокой скорости абсолютно не чувствовалось. Не знаю почему, но вдали от этого города я почувствовала себя гораздо лучше. Моя психика успокоилась, словно груз этого проклятого города оставил меня на некоторое время, будто бы мое бремя повелителя смерти покинуло меня. Хоть на чуть-чуть, хоть не надолго, могла ли я почувствовать свободу? Поддавшись этому желанию, я подтянулась к окну, вглядываясь в ночную красоту окружающей природы. Фрай, краем глаза заметил это и улыбнулся. Наверное, львиную долю спокойствия охватившего меня сейчас я бы не ощущала, не будь его рядом.

— Ты, как и прежде, любишь звезды, Джульетт, их свет почему-то манит тебя…. - мягким бархатистым тоном произнес он. Мои уши ласкал тон его голоса.

— Да, также как и ты. Я помню, как будучи детьми, мы сидели у тебя в гостиной поздними вечерами без света. С открытыми балконными дверями, мы ощущали ночной морской ветер, а ты играл мне, помнишь?

— Еще бы, мама с папой много времени по вечерам проводили у твоих в гостях…. Они оставляли нас вдвоем, зная, что так и должно быть. Джульетт, ты собиралась мне рассказать?

Итак, собравшись с чувствами, я начала рассказ о Мотыльке. Фрай не сбавлял скорость. Не то, чтобы мне было страшно, что от неожиданности всего сказанного, он потеряет управление и разобьется…. Не по себе, от его спокойствия. Аметистовые глаза взирали на дорогу отрешенно, будто он вообще меня не слушал. Мне придется проверять Мотылек он или, даже если основным средством проверки будет моя собственная интуиция. Чего бы конечно не хотелось, ибо обвинение доказывается на основе только реально существующих улик и фактов — доказательств безоговорочной вины. В данном случае, какое бы мнение по поводу Фрая я не вынесла, оно в любом случае будет субъективным. Мотылек развернул шахматную доску так, что все, что бы я не применила, какие бы уловки и психологические приемы не использовала, все будет бесполезно. Я уж было решила прерваться и спросить его, слушает ли он. Как Фрай начал излагать свои выводы с достаточной осведомленностью в вопросе. Ну да, он же гений. Он не только меня слушал, но и извлекал всю логику.

— То есть сейчас, ты пытаешься установить связь между Мотыльком и убийцей твоих родителей? — улыбнуло, я еще раз восхитилась им, понимая, что мое желание отдано замечательному, уникальному человеку.

— Да, но к несчастью у меня даже нет идей, один ли это человек или Мотылек, всего лишь подражатель.

Приятно было видеть, что он задумался и его взгляд приобрел некую осмысленность. Замешательство, которое повисло в воздухе, зная Фрая, не предвещало ничего хорошего. Когда он медлил с дальнейшим вопросом или ответом, это значило, что он не желал, чтобы этот вопрос был задан.

— Думаю, мне не стоит уточнять, что если я не главный подозреваемый, то уж точно в списке, верно, любимая моя? — с нажимом, подчеркнул он свой сарказм последней фразой. Он выдыхал слова, словно бросая мне их. Ожидая такой реакции, я не стала его ни в чем упрекать.

— Да, это действительно так, но не волнуйся, никто из Академии, кроме меня, никогда к тебе и на метр не подойдет, а уж тем более ни в чем не обвинит. Поскольку, Мотылек это только моя игра, мне в нее играть и мне же правила писать. Если тебя это волнует, то я считаю, что у тебя, шансов быть Мотыльком больше, чем у моего бестолкового напарника. Однако же, никогда я не поверю в то, что ты Мотылек, пока не докажу это сама, увидев только реальные факты вины.

Снова он выжидал. И на дне его самосознания всколыхнулась обида, но он подавил ее, из-за боязни потерять меня снова, полагаю. Поэтому, голос смягчился, чувства его сейчас были смешанные, но после всего того, что Фрай и так обо мне узнал, похоже, он был готов, смирится уже совсем.

— Ладно, я не против быть твоим подопытным кроликом, потому, что не хочу терять тебя. А выводы какие-то уже сделала? Думаю, у нас с твоим напарником примерно равные возможности оказаться маньяком? — как же все-таки мне нравится общение с умными людьми.

— Да, выделить кого-то конкретно из вас не возможно. Потому как если сравнить ваши интеллектуальные способности, учитывая что Мотылек, несомненно умен…. Тебе бы я отдала большее предпочтение, потому что Финиас просто тупица. Однако, если же рассматривать реальность, то у Мотылька, помнимо всех знаний обо мне, есть еще и непосредственный доступ к расследованию дела. А в этом смысле, ты не имеешь доступа к Агентству и Академии, по крайней мере, напрямую. Финиас же, непосредственный участник расследования, поэтому у него в этом плане на несколько очков больше. Ты не имеешь доступа к полиции, а он туповатый и к тому же мало разбирается в тайнах моего прошлого.

— Туповатый? Как же тогда он с тобой работает вообще, если я не ошибаюсь, то все специальные детективы как минимум гении дедукции или в твоем случае, невероятно одаренные «психоделики», читающие правду по лицам и чувствам. Как он стал детективом…. — Фрай окончательно успокоился, радость и насмешка, с которой он расспрашивал о Финиасе, показывали стабильность его эмоционального состояния.