Страница 50 из 64
Несмотря на кинетическую энергию попаданий девочка в матроске так и не упала, оставшись на коленях, чуть завалившись на бок. Она посмотрела на Постникова - случайно, просто дернула головой в агонии. Их взгляды встретились. Удивительным образом лицо и глаза девочки почти не пострадали от ожога, в отличие от скальпа и шеи. Больше не было ни искусной актерской игры, ни мертвенной маски убийцы на работе. Даже естественного и понятного отчаяния не оказалось в ее глазах. Только безмерная, безнадежная усталость. Это был взгляд очень старого человека, который видел мало хорошего в жизни, и ничего не ждал после смерти.
Мгновение Постников не мог оторваться от темных глаз девочки, а затем очередная тройка из 'люгера' попала ей в лоб. Тошнота вновь подступила к горлу Алексея, он отвернулся, но очень неудачно, потому что теперь увидел сцепившихся верзилу и последнюю лолиту. Громила в плаще методично вколачивал в пол голову противницы, как копр, забивающий сваю. От повреждений электронику в мозгу лолиты окончательно переклинило и включился режим аврального перезапуска, а благодаря обширным и все умножающимся травмам процесс пошел циклично. Руки и ноги девочки дергались асинхронно, во всю мощь мускулов, усиленных кибернетическими приводами. В этих движениях уже не было ничего человеческого, как и в методично разбиваемом черепе, где мешались кости, пластик и металл.
Алекса вырвало кислой желчью. На службе у Доктора он повидал всякого, но вивисекторы все же были медиками и старались избежать ненужного натурализма. В конце концов работать по уши в крови, посреди разбросанных внутренностей просто неудобно и септично. Здесь же, вокруг, была настоящая бойня, в самом прямом смысле слова.
Даже когда желудок полностью опустел, судорожные спазмы продолжали сотрясать Постникова. Диафрагма и ребра болели так, словно его накрыл приступ острого аппендицита. Но все-таки Алексей попробовал встать. Он уже не скрывался и не пытался скрыться. Было очевидно, что, если арбитры захотят его убить, он умрет. Когда они решат и таким образом, как они решат. Встать ему удалось, несмотря на раненую ногу и пистолет в левой руке.
Постников тяжело оперся о стойку, покосился на расстрелянного автоматика-бармена. Сунул Барышева за пояс.
'Надо отдать Глинскому'.
Мысли путались, словно с окончанием резни иссякла некая батарейка в голове. А может быть организм истратил запас адреналинового драйва и теперь валился в неизбежный отходняк. Да и кровопотеря наверняка сказывалась. Снаружи выли сирены, доносился странный шум, словно океан подступил едва ли не к самому порогу клуба. Толпа? Скорее всего...
Алексей посмотрел на клуб. Посмотрел на себя и грустно усмехнулся, думая, что он снова одноглазый. Должно быть, это судьба. Фатум. От пиджака несло рвотой, а помещение уже насквозь провоняло жутким, ни с чем не сравнимым запахом обильно пролитой крови и вывернутых внутренностей. Постников понял, что уже никуда не уйдет, с такой то ногой... Он сел прямо на пол, поврежденную ногу кольнуло, но как будто издалека, почти неощутимо. В животе нарастало жжение. Алексей провел рукой по пиджаку и почувствовал обилие мокрой теплой жидкости. Кровь... много крови. Даже очень много. Наверное...
Что именно 'наверное' он не подумал, точнее не додумал. Мысль потерялась, растворилась на фоне других. Некстати - или наоборот, очень кстати? - вспомнилась недавняя рекламка.
'И неясно прохожим в этот день непогожий почему я веселый такой! Новейший, совершенно легальный эликсир счастья и веселья - 'Чебурашка'! Не вызывает привыкания'
- Я его помню, - сказала рыжая.
Когда она подошла, почему Алексей ее не заметил?.. Да какая разница... Ему было уже все равно. Хотелось просто посидеть и отдохнуть. Немного отдохнуть...
- Бывает же такое, - согласился вставший с другой стороны верзила. Шлем он снял, явив миру крупную лобастую голову - скорее 'башку' - с мутными белесыми глазками и короткой щетиной рыжих волос. Лицо мужчины кривилось от боли, поврежденная рука висела плетью.
Арбитры переговаривались голосом, а не дентофонами. Почему?.. Мысль показалась Постникову очень смешной, но сил смеяться уже не оставалось. Поэтому веселье переплавилось в ощущение тихого апатичного счастья. Все вокруг обрело резкость и контрастность. И еще монохромность, как в стильном черно-белом нуаре. Город, в котором постоянно идет дождь и очень много искусственного света, обольстительные женщины убийцы, утрированные для большей выразительности образы.
Какой хороший фильм... Сейчас он заснет, это будет очень долгий, очень глубокий сон без сновидений. А затем проснется, отдохнувший, молодой, бодрый. И забудет этот мир, этот затянувшийся сон. Нечего будет обсуждать с друзьями, нечего будет рассказать Инге, но это и к лучшему. Некоторые сны лучше забыть, никогда не вспоминая.
- Все, поплыл, - констатировал арбитр.
Рыжая наклонилась к Постникову и подержала его за палец левой руки. Недолго, секунд пять-семь. Затем неожиданно мазнула пальцем расплывающееся на пиджаке кровавое пятно и попробовала на вкус.
- Пульс слабый, частый, - заметила она мягким, неожиданно приятным голосом с едва заметными неестественно-металлическими нотками. - Гемоглобин низкий.
- Не понимаю, - сказал арбитр, встряхивая раненой рукой. - Чем его зацепило?.. Пуля разворотила бы живот до позвоночника.
- Видимо отдельный сегмент. Но и его хватило.
- Отходит?
Завывание сирен становилось все громче и ближе. Силы правопорядка подоспели быстро, очень быстро для огромного мегаполиса. Но все же слишком поздно.
- Да. Обширное внутреннее кровотечение в брюшной полости, - арбитресса дала диагноз с точностью и спокойствием автоматика. - Без немедленной помощи через пять минут кровопотеря станет критической. А через десять он умрет.
- И что же нам с ним делать?..
Арбитр толкнул Постникова носком тяжелого ботинка.
- Эй, дефективный, у тебя есть медицинский абонемент? Помрешь сейчас.
- Откуда у него абонемент, - укорила партнера за недогадливость рыжая. - Посмотри на него. Уличная торпеда в одноразовом мешке 'на выход'.
- Даже жаль... Он мне немного помог. И стрелял очень прилично... для мелкой гопы, конечно. Интересно, кто ему ставил технику... - меланхолично вопросил здоровяк.
- Уже не важно, - так же меланхолично отозвалась рыжая, сгибая и разгибая металлические пальцы обожженной руки. - Уже не важно... Я заберу чемодан.
* * *
Их разговор было невозможно прослушать. Точнее, почти невозможно. Но это самое 'почти' составляло настолько малую долю вероятности, что один из двух собеседников дал волю чувствам. Маленький, обшарпанный и незаметный рафик на деле являлся передвижным пунктом радиоэлектронного обеспечения, набитым под завязку самым лучшим в мире оборудованием. Электроники в нем было столько, что едва хватало места для двух операторов. Однако сейчас вместо техников за узким складным столиком сидел только один человек и в голос орал на невидимого собеседника.
- Ты рехнулся! - вопиял первый заместитель начальника агломеративной службы МВ. - Ты вообще понимаешь, что произошло?!
- Понимаю, - с видимым спокойствием отозвался из своего кабинета директор филиала 'Москва-Ленинград' Управления Финансовой инспекции. Впрочем, спокойствие было только видимым.
- Это резня, мать вашу, - рявкнул милицейский чин. Формально он находился на более низкой ступени, чем фининспектор, однако обстоятельства были экстраординарными, это меняло расстановку сил и тонкий баланс взаимоотношений среди властных структур.
Директор чуть склонил голову, не то соглашаясь, не то выражая готовность слушать.
- Это. Гребаная. Кровавая. Резня, - повторил милиционер, четко разделяя слова, как гвозди вбивал. - И это даже не работяги с окраин! - сорвался он вторично. - Самый что ни на есть средний класс, 'синие воротнички'! Да там трупы будут десятками вывозить! Гонзагамо уже сбегаются со всего города, они с ходу гонят репортажи в прямом эфире! И твои мясники все в белом прямо на месте массовой бойни! Ты понимаешь, что такого не было даже в Нью-Йорке и Токио?!