Страница 9 из 9
Я пристроил машину на первом свободном месте на Ганновер-стрит, решив добраться до Норт-Энда, где я жил, пешком. Интересно, в каком состоянии моя квартира? И кто кормил мою кошку, пока меня не было?
По дороге я заглянул в продуктовый магазин: спагетти, соус песто, йогурты, средство для мытья посуды. Коробка «Вискаса». Словом, выйдя из бакалейного магазина, я тащил два здоровенных пакета из крафтовой бумаги. Поднялся по лестнице, увитой глициниями, что вела из Ганновера к холму, на котором стоял мой дом. Стоял и ждал лифта, держа свои сумки под мышками. Вошел в кабинку, благоухающую флердоранжем, извернулся и все-таки сумел нажать на кнопку последнего этажа.
Когда металлические двери лифта закрылись за мной, я вспомнил, что сказал мне отец, и невольно взглянул на часы. Семнадцать часов. Вчера в этот час я очнулся в одних трусах в соборе Святого Патрика.
Двадцать четыре часа назад…
Число двадцать четыре вдруг словно высветилось у меня в мозгу. Во-первых, Маяк двадцати четырех ветров, во-вторых, исчезновение Салливана длилось тоже двадцать четыре года…
Совпадение меня поразило, но обдумать его не получилось. Вдруг перед моими глазами все поплыло. В кончиках пальцев я ощутил покалывание, а к горлу подкатила тошнота. Меня начала колотить дрожь. Тело задрыгалось, словно существовало само по себе. Меня как будто ток пробил. Будто тысячи вольт искрили в моем мозгу.
Пакеты с продуктами давно валялись на полу. Вспышка, и я выпал из времени.
1993
Салливан
Я могу поверить всему,
если только это будет невероятно.
Оскар Уайльд
0
На меня обрушился кипящий ливень.
Дождь колотил с такой силой, что мне казалось, мне в череп вбивают гвозди. Жаркая, тропическая влага обрушивалась на меня лавиной, не давая открыть глаза. Я не мог дышать, я задыхался. Я кое-как держался на ногах, но словно бы против своей воли, словно находился под гипнозом. Мои колени подгибались, еще секунда, и я упаду. Оглушительный вопль чуть не разорвал мне барабанные перепонки.
Глаза открылись сами собой. Я… был в душе. Под мощной струей воды.
1
Рядом со мной стояла обнаженная молодая женщина, вся в мыльной пене, и вопила что было сил. На искаженном криком лице читалось испуганное изумление. Я похлопал ее по плечу, желая успокоить, но, прежде чем успел что-то сказать, получил кулаком в нос. Я пошатнулся и, защищаясь, закрыл лицо руками. Попытался перевести дыхание и получил второй удар, в грудь — упал, задев за фаянсовый край душевой. Попробовал ухватиться за занавеску, но пол был скользким. Приподнимаясь, я больно стукнулся головой о раковину.
Перепуганная женщина выскочила из душевой кабины, схватила полотенце и убежала из ванной.
Сидя на полу, я слышал, как она названивала соседям, призывая их на помощь. Слова долетали до меня не слишком отчетливо, но я сумел разобрать «насильник»… «у меня в ванной»… «вызвать полицию»…
Я все еще не мог разогнуться, сидел, согнувшись в три погибели, и пытался вытереть глаза. Из носа капала кровь, я едва дышал, словно только что пробежал марафон.
Мозг приказывал мне встать, но ноги и руки не повиновались. Тем не менее я понимал, что нахожусь в большой опасности. Урок в соборе Святого Патрика не прошел для меня даром. Любой ценой я должен был избежать тюрьмы. Я собрал все свои силы и с трудом встал на ноги, обвел взглядом ванную комнату, подошел к небольшому окошку, поднял вверх раму и выглянул наружу. Окно выходило на полоску асфальта между двумя домами. Высунув голову, я разглядел уходящую вдаль под уклоном прямую улицу в четыре полосы.
Желтые такси, фасады домов из темного кирпича, цистерны на крышах. Сомнений быть не могло, я опять оказался в Нью-Йорке.
Но где именно?
А главное — в каком году?
Голоса в квартире звучали все громче, а я тем временем перекинул ногу за раму и перебрался на железную пожарную лестницу. Худо-бедно, ступенька за ступенькой, я спустился вниз и пошел куда глаза глядят, принуждая свои бедные ватные ноги идти как можно быстрее. Взгляд привлекли таблички, на перекрестке, белая и зеленая. Вот теперь понятно. Я находился на пересечении 109-й улицы и Амстердам-авеню. Это северо-восток Манхэттена. Студенческий квартал Морнингсайд-Хайтс. И тут я услышал полицейскую сирену, она орала все ближе. Запаниковав, я резко свернул влево и юркнул в перпендикулярную аллейку, засаженную кустами.
Оказавшись между двумя домами, я прижался к стене, переводя дыхание и набираясь сил. Вытер нос рукавом рубашки и увидел на рукаве кровь. Костюм был мокрым насквозь. Я внимательно осмотрел себя и убедился, что на мне та самая одежда, которую привез мне Джефри Векслер. Шикарные «Тэнк» Картье показывали начало десятого.
Но день-то какой?
Я постарался сосредоточиться. Мое последнее воспоминание: кабина лифта в моем доме, пакеты с провизией на полу, меня корчит и корежит примерно так же, как корежило в первый раз в погребе на маяке…
Я чихнул. Воздух был теплым, небо голубым, солнце пригревало, а я стучал зубами от холода.
Мне бы переодеться…
Я поднял глаза: на окнах сушилась разная одежда. Конечно, не о такой я мечтал, но странно было бы сейчас капризничать. Я влез на мусорный контейнер и добрался по фасаду здания до окна с одеждой. Схватил, что попалось под руку, и надел хлопчатобумажные брюки, полосатую футболку янки и джинсовую куртку. Нельзя сказать, что новый костюм сидел как влитой — брюки широковаты, футболка узковата, зато я в сухом. Я вытащил деньги из мокрого пиджака и выбросил его в мусорку.
Теперь можно было снова выходить на улицу. Я выбрался из закоулка и смешался с толпой. До чего же мне хотелось есть! Просто жуть! До колик, до головной боли. Так что, прежде чем хорошенько обдумать ситуацию, мне нужно было перекусить. И тут же на другой стороне улицы я заметил закусочную.
Но вошел я туда не сразу, а сначала опустил две монетки в газетный автомат, с душевным трепетом ожидая, что же там обнаружу. Перво-наперво взглянул на дату. Сердце заколотилось.
Был вторник, 14 сентября 1993 года…
2
— Ваш заказ, сэр: яйца, тосты, кофе.
Официантка поставила чашку и тарелку на пластиковый столик и наградила меня улыбкой, а потом опять удалилась за стойку. С аппетитом поглощая завтрак, я внимательно просматривал «Нью-Йорк тайме».
ИЦХАК РАБИН И ЯСИР АРАФАТ
ПОДПИСАЛИ МИРНЫЙ ДОГОВОР.
ПРЕЗИДЕНТ КЛИНТОН
ПРИВЕТСТВУЕТ «МУЖЕСТВЕННЫЙ ШАГ».
Статью сопровождала фотография. Скажем прямо, удивительная и неожиданная: перед Белым домом Билл Клинтон с широкой улыбкой держал за правую руку премьер-министра Израиля, а за левую — председателя Организации освобождения Палестины.
Многозначительный жест, важное соглашение, дающее надежду на мирное сосуществование враждебно настроенных народов. Но я-то где? В реальности? Или в четвертом измерении?
Я четко определил для себя ситуацию. На этот раз после моего последнего воспоминания прошло четырнадцать месяцев. Снова скачок во времени, резкий и необъяснимый. Долгий провал.
Господи! Да что это со мной творится?
Я почувствовал дрожь в руках и ногах. Мне стало жутко. Жутко, как малому ребенку, который не сомневается, что у него под кроватью затаилось чудище. Я чувствовал: в моей жизни происходит нечто необычайное. Крайне серьезное. Для меня уже не существовало протоптанных троп.
Я вздохнул поглубже, как часто советовал своим пациентам, и постарался успокоиться. Нужно сохранять лицо. Не дать вышибить себя из седла. Но куда идти? К кому обращаться за помощью?
Одно было совершенно ясно: не к отцу, он опять наврет с три короба. У меня забрезжила мысль о совершенно другом человеке. Единственном из живых, кто, скорее всего, пережил примерно то же, что и я. О моем деде Салливане Костелло.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.