Страница 16 из 27
Вот почему, постелив, она уселась в дальнем углу террасы, ожидая, что дед, может быть, заговорит с ней.
Однако Рахим, устроившись на ложе, жестом отослал ее. Ему, вплотную приблизившемуся к яме, в которой поджидал его ухмыляющийся бог смерти Нергал, побывавшему на обеих краях земли – на берегах Верхнего и Нижнего морей; рискнувшему вступить в борьбу с лабасу[31] – чудовищем, обладавшим человечьим телом и бычьей головой (таким в минуты гнева представлялся ему новый властитель Вавилона), была захватывающе интересна сегодняшняя ночь. Он много ждал от нее.
Говорили, что сон, привидевшийся в ночь праздника урожая, считается пророческим. Что-то привидится ему во сне?.. Хотелось увидеть Нур-Сина. Кто он, мужчина, который примет из его рук ответственность за невинную Луринду. Он не воин, не пахарь, не владелец земли. Он из породы крючкотворов, каких немало развелось на Вавилонской земле во время царственности Навуходоносора.
Город богател, жирел на глазах, жители его забыли о голоде и военных погромах, и, как следствие, в силу вошли умники, грамотеи, прислужники. Вот и Нур-Син относился к касте тех, кто судил, писал прошения, выдавливал на глине исковые заявления, составлял различного рода таблички и пергаменты, кто выводил суммы налогов, подсчитывал количество урашу[32], выведенных на общественные работы – и не забывал раскрывать пошире карманы для даров, без конца падающих туда. К тому же Нур-Син по происхождению принадлежал к тем, у кого было вдосталь и власти, и серебра. Как он отнесется к тому скромному имуществу, которое Рахим сможет выделить единственной внучке? Не будет ли презирать ее за низкое происхождение, за скромность и покладистость? За бедность, наконец?..
Это были горькие мысли. Как ни прикидывал Рахим, как мысленно ни бичевал, ни укорял себя, ни выл безмолвно, – выбора у него не было. Он спас Луринду от официально освящаемой, но презираемой в народе необходимости зарабатывать себе на приданое продажей утех в храме Иштар Агадесской. Может, когда-то, до потопа, женщинам было просто необходимо изо дня в день усердно ублажать великую богиню подобным промыслом, но теперь времена изменились. Тому примером женоподобные сирийцы, которых бойцы Навуходоносора и за противников не считали. Во время коротких схваток старались разить их мечами в задницу, в самое очко. Со времен Набополасара считалось само собой разумеющимся возносить хвалы дочери богов – добродетели. Люди согласовывали свои потребности с законами природы, и те, кто вовремя вступал в брак, рождал крепких детей. Кто мог предполагать, что наступит день, когда Рахиму придется принести Луринду в жертву! Он отнесся к этой необходимости спокойно, ведь в этом выборе не было ущерба чести. Он спасал семью. Злобу демона с бычьей головой не могла утолить только его, Рахимова кровь. Лабасу не насытится, пока не вырвет печень из Нупты, из Рибата и его жены, что-то задержавшейся с рождением других детей, из сыновей Зерии и Хашдайи, которых он и женить-то не успел. И, само собой, из Луринду.
Мечталось – выдам внучку за ровню, покладистого, храброго, честного парня, который по гроб будет благодарен Рахиму за собственность, выделенную им на житье, – и хвала Мардуку! Больше ему ничего не надо. Этот брак был совсем не по нутру Рахиму. Связать жизнь любимой внучки с человеком пусть даже ученым, но работающим на других, – в этом было что-то унизительное, недостойное славного имени Рахима. Писец – это что-то вроде ремесленника, умеет только корябать на мягкой глине. Ни землей не владеет, ни мечом – что это за жених!
Выбор есть, спросил себя Рахим, и с горечью вынужден был мысленно ответить – нет! Женю младших, глядишь, и жена Рибата наконец разродится. Не беда, что ходит порожняя. Его Нупта тоже долго не могла родить, потом случился выкидыш, только спустя лет двадцать после женитьбы она принесла ему еще двух сыновей. Лучше не было награды как жить в своем кругу, не соваться в высшие сферы, тупо и рьяно исполнять обязанности.
Не сложилось, не удалось отсидеться на родном подворье. Злой дух покусился на него, на его благосостояние, и в чем обличье он выступает, было не так важно. Но если кто-то посмел посягнуть на его, Рахима, илану, пусть не рассчитывает на покорность, на то, что низкий добровольно склонит шею. Он будет защищаться! Он не собирался подставлять спину чудовищу с телом человека и головой быка. Понятно, что битва будет не на равных, и никто не сможет сказать, чем кончится этот поединок. Победит ли свет тьму, выползавшую из подвалов вселенной, копившуюся в третьем подземном мире? Или этот мрак зальет верхнюю, осененную щедростью Шамаша, землю? Храмовые заклинатели, местный гадатель на внутренностях животных, знатоки, прорицающие будущее по полету птиц вряд ли могли помочь ему в этом деле. Нагляделся он на этих предсказателей, даром, что ли, был вхож в ближайшее окружение царя. Старик Набополасар заставлял своих бару и макку[33] гадать столько раз, сколько требовалось, чтобы получить желанный ответ. Не брезговал подобными приемами и Навуходоносор, однако более всего Рахима заставил усомниться в полезности таких попыток разглядеть будущее дух скепсиса, насмешек и издевок над всякого рода прорицателями и гадальщиками, царивший в окружении царя. Иеремия, например, вообще на дух не переносил такого рода откровения, в открытую называл их шельмовством. Бел-Ибни и тот же Набонид вели себя пристойнее, но своей вражды ко всякого рода проходимцам, открывавшим будущее по внутренностям животных, толкованию снов или по полету птиц, относились скептически. В узком кругу они смеялись над суеверными страхами простаков, над их верой, что цвет печени способен открыть волю Мардука-Бела. Они не стеснялись высказываться в том смысле, что размалеванный, изготовленный человеческими руками истукан не может являться богом.
Рахим давным-давно смекнул, что если они правы, а, скорее всего, так и было, то полагаться следует только на самого себя. Если он до сих пор клал головку чеснока или лука перед статуями отеческих богов, отделял немного каши установленным в нишах изваяниям Иштар, Сина, Эллиля, Нинурты, Адада, то мысленно адресовал свои дары только ему, Единосущему Мардуку-Белу. Живи достойно, береги честь – и Он воздаст.
В земных делах простому смертному никогда не отыскать потаенного смысла. С болью в сердце обратился к Набузардану с неожиданным сватовством в надежде, что тот поймет, сообразит, что к чему. Тот сообразил, но решил дело таким образом, что одновременно сумел поставить на место зарвавшегося шушану. Да, Рахим оказался нужным в той игре, которая велась вокруг трона. Верно и то, что с новым правителем ему не ужиться, но при всем том сильные и великие нашли способ указать ему, простому солдату, его место. Печень горчила, но что поделаешь – придется отдавать Луринду на съедение этому отпрыску кичливого Набузардана. Суждения знавших Нур-Сина и утверждающих, что парень, по-видимому, он неплохой, обладает достоинством и честью, ничего не стоили по отношению к дочери шушану. В неравном браке Луринду могла оказаться в положении худшем, чем доля рабыни. Как тогда он сможет помочь ей?
Но выбора не было.
Оказавшись в отставке, Рахим ужаснулся тем переменам, которые произошли в городе. Во времена его юности отец, оторвавший четвертого сына от семьи, продавший его в армию, испытывал мучения, что не смог, как должно, вооружить сына. Быть солдатом всегда считалось великой честью для гражданина. Откупиться от службы считалось самым позорным делом, об этом помалкивали. Теперь этим открыто похваливались, о таких хитрецах говорили, что они умеют жить. Откупались даже от исполнения жреческих обязанностей. Впечатление было такое, что в Вавилоне забыли о том, что такое честь. Ранее достоинством в глазах соседей награждался тот, кто, владея собственностью, тратил доход на покупку нового щита, доброго меча или лука. Приобретение нового панциря становилось событием для всего квартала. Соседи собирались и благословляли его обладателя на подвиг, и подвиги не заставляли себя ждать.
31
Все фантастические существа с телом зверя и человеческой головой, рожденные фантазией древних вавилонян, считались ангелами, добрыми духами, в отличие от существ с человеческим телом и звериной головой, которые полагались порождениями злых сил и назывались «лабасу» (Я открою тебе сокровенное слово. Литература Вавилонии и Ассирии. М. Худ. лит., 1981. С. 344).
32
Урашу – обязательные общественные работы (ремонт и возведение новых святилищ, очистка и прокладывание каналов, арыков).
33
Бару – профессиональные гадатели, макку – толкователи снов.