Страница 45 из 50
занавесочки. Терпкий чай. Мельхиоровые подстаканники.
Зимой– школа. Аттестат, если поднатужиться, то и золотой можно отхватить.
Одноклассники! Леша Красавин, Витя Бесчастных. Эрнест Веселовский! Этот
особенно был хорош. Высокий, голубоглазый. Кожаный комиссарский плащ.
Издалека посмотришь – Щорс. Ближе подойдешь – штурмовик из дивизии
«Мертвая голова». Решительный такой, резкий…
В последнее школьное лето август уже кончался. Сидели Илья с
Эрнестом на берегу озера, что недалеко от их дома. Вечерело. Холодом тянуло
от речной воды.
– Костер, что ли, развести? – предложил Эрнест.
Вспыхнула трава, за ней схватились щепки, ветки и прочий сор, и вскоре уже
костер плясал и в танце своем освещал и озеро, и поле, и даже звезды на небе
потушил.
– Кури, Ильюха, – доставая «Столичные», предложил Эрнест.
– Кучеряво живешь, – восхитился Илья. От сигаретного дыма кругом пошла
голова. Ильюха ждал, что сейчас Эрнест расскажет какой-нибудь прикол. Он их
много знает. Тертый калач этот то ли Щорс, то ли Штирлиц.
– Слышь, Ильюха! Предложение у меня к тебе есть…, – но, не договорив, он
встал и пошел за видневшейся неподалеку корягой.
– А что за предложение? – вороша палкой костер, поинтересовался Илья.
– Да дать жару! – и Веселовский бросил корягу в огонь. Костер вспыхнул
вполнеба. Сумерки бросились в жидкие заросли камышей, и звезды слетели с
черной озерной воды.
– Знаешь такое выражение: «Хочешь жить – умей вертеться», – продолжил
Веселовский.
– Кажется, слышал, – ответил Илья и тоже подбросил несколько веток.
– А сам крутнуться хочешь? – поинтересовался Эрнест.
– Смотря как, – спокойно ответил Илья.
– Я объясню. Тебе деньги нужны?
Сердце у Ильи запрыгало. Он давно ждал этого разговора. Эрнест уже
несколько дней кружил вокруг да около. Тары-бары разводил: денег, мол, нет,
сигареты «Тракия» курим, пьем по 1– 62. Одним словом, играл Эрнест с Ильей,
как кот с мышью.
– Не знаю, – Илья решил поломаться.
– Слышь, Ильюха, ты прямо как девственница какая. Целка есть, а спроси для
чего, не скажет.
– Ты о деле будешь говорить или по женским вопросам консультировать? -
обиделся Илья.
– Буду и о деле, – заверил Эрнест и стал излагать суть. – Переплюйку знаешь?
(Так звали небольшую давно потерявшую свое настоящее имя речку). Так вот,
Ильюха, там в кустах в день получки настоящий Клондайк! «Синих», что
самородков на месторождении «Заполярное» Догоняешь?
– Ты охренел, Эрнест. Там же и ментов– что собак нерезанных, – возразил Илья.
– Это ж суд и нары.
– Так вздрючат! – привел весомые аргументы Илья.
– Не писай в компот, не делай пены. Если действовать четко и организованно-
не вздрючат, – спокойно произнес Эрнест. – У нас есть козыри:
раз – мы дети тех, кто «воевал»,
два – мы члены добровольной милицейской дружины.
В случае, если подстава – знаешь, менты изредка работают под пьяных – мы
попросту хотели доставить гражданина в ближайший милицейский пункт. Типа
санитары улиц.
– Но «синих», на минуточку, их же надо бить! Кто ж тебе свои «бабули» так
запросто отдаст? – упирался Илья.
– Надо будет, и побьем, – заверил Эрнест. – Не без этого, но в целом будем
работать. Без шуму и пыли! Мы ж не ковры идем выбивать. Мы с людьми
работать будем. А тут как! Удостоверение охраны дружинника засвети – они
тебе все сами выложат. И последнее, и самое главное. Приход и расход!? Расход
– дело наше! А вот наш приход возбуждает чужое любопытство. И здесь я
предусмотрел. По нашим паспортам устраиваем на пивзавод пару бомжей -
случайная работа. В случае чего мы в свободное время на заводе
подрабатываем. Для понта надо будет там пару раз крутнуться, а в целом будем
предаваться удовольствиям. Согласен?
– Ну, ты и жучило! – воскликнул Илья. – Это же гоп-стоп!
– Ну-ты гнуты. Прямо как из кино «Коммунист». Если у тебя есть
предложения, готов выслушать, а стойки гимнастические физкультурнику
показывай. Нет предложений? Тогда отвечай конкретно. Согласен или нет.
– Можно попробовать, – согласился Илья.
Друзья встали и темной петляющей дорогой пошли к дому. В небе мелькнул
золотистый хвост кометы.
– Загадай желание, Ильюха, – воскликнул Эрнест.
Заканчивалось последнее школьное лето.
Дорога к Переплюйке начиналась у Петропавловского собора.
– Ну, тронули, – сказал Эрнест.
Мощеной дорогой пошли к речке. В спину молча смотрели темные церковные
кресты. Впереди, освещая дорогу, качался фонарь.
Был вечер дня аванса.
У реки повернули направо, и метров через 50 фонарик выхватил из темноты
скрюченный человеческий контур.
– Так, спим? Отдыхаем? А ну-ка предъявим документы, – начальственным
тоном произнес Эрнест. В ответ послышалось:
– Я, бля, литейщиком «быу», а ён, сука, парообходчиком на регенераторном
«работау». Я ему «кажу» у меня ранения. Тут одно и тут два.
– Где тут, – и Эрнест ловко скользнул в боковой карман литейщика.
– Куды, гад, – забормотал пьяный.
– Дружина, – Эрнест сунул под нос пьяному удостоверение. Лежи тихо, мы
только документы проверим. А будешь выступать, сейчас карету вызовем. И
тютю премиальные. Врубился, синий?
– Понял. Хлопцы, все понял, лежу тихо.
– Ну и молодец, – Эрнест вновь вложил ему бумажник в карман.
– 60 колов! Нехило для первого раза, – посчитав деньги, объявил Эрнест. -
Держи свою долю.
На карманное дно хлопчатобумажных брюк легли мятые рубли.
Взбодрившаяся было в жилах кровь успокоилась и потекла спокойным,
привычным потоком. Сердце монотонно, как камертон на домашнем рояле,
отсчитывало положенные ему 60 ударов в минуту.
«Что учиться, что грабить– никакой разницы. Рутина!» – подумал Илья,
возвратившись домой.
Прошло два месяца. Илья купил пинкфлойдовскую пластинку «The Dark Side
of The Moon». Пил «Советское Шампанское». Курил «Столичные». Была и
склизкая, пахнущая духами «Шехерезада» любовь.
В ноябре зарядили нудные, моросящие осенние дожди. Дороги размыло.
Вчерашние кусты, служившие убежищем синюгам, облетели и стали
напоминать розги для битья. В мокрых и простреливаемых кустах пить стало
небезопасно. Работать сложнее.
Друзья сместили центр главного удара на заброшенные здания и площадки
долгостроя.
Вторую неделю не везло. Просто фатально не катило. И в тот день облом. С
горя выдули полбанки «Вермута» и неизвестным пустырем отправились домой.
Под ногами хрустела строительная щебенка. Битые кирпичи, доски,
металлические прутья и швеллера затрудняли дорогу. От лежавшего
неподалеку завода тянуло запахом уксусной эссенции.
Впереди показался человеческий силуэт.
– Повязки, – быстро приказал Эрнест. Силуэт приближался. Пальто. Берет.
Портфель? Нет, кажется, ватман. Не ватман, скрипичный футляр в руках
молодой девушки. Лет 17 – 20.
– Сыграем в четыре руки, – игриво предложил Эрнест.
– Ты что офигел, на что она тебе? – попытался удержать его Илья.
– Отвали! – и Эрнест грубо оттолкнул приятеля. – Ну, так сыграем? У меня
пальцы что надо. Особенно двадцать первый. Ты что больше любишь, менуэт
Ротордамского, или «На сопках зажмурился»?
– Ребята! Да вы что? Дайте пройти! На пом…
Но крик её затих в мощных объятиях спортивного не то Щорса, не то
Штирлица – Эрнеста Веселовского.
Футляр, загремев внутренностями, упал на строительный мусор.
Споткнувшись о торчащий из земли швеллер, на него рухнул Эрнест.
Безысходно взвизгнули струны. Крепкие руки выпустили девушку. Провидение
давало ей шанс. Встань, беги. Сто лет ты нам нужна. Мы ж пошутили. Ну,
согласны – нехорошо, плоско, тупо пошутили. Настроение хреновое, сама