Страница 30 из 99
Корабль благополучно достиг места назначения и пришвартовался к маленькой пристани. Я сошел на берег. У пустого склада нашел раненого офицера-артиллериста. Он сообщил, что тылы, в том числе и склад боеприпасов, эвакуировались из этого района, а для меня у него никаких приказаний нет. Пришлось возвращаться в Лахденпохья.
Выход из шхер не был столь удачным. Около полудня корабль наскочил на подводную каменную банку, к счастью, небольшую. Получив последовательно три сильных удара в оба борта, сопровождавшиеся резким креном, судно сошло с банки и, еще несколько раз качнувшись, встало на ровный киль. Пробоин не было.
Когда вышли в озеро, я повернул на норд, чтобы вернуться к месту стоянки флагманского корабля отряда. Пока мы шли на север, неотступно тревожила мысль: если здесь, в 15–20 милях южнее Лахденпохья, идут бои, то вполне возможно, что противник уже занял нашу передовую базу. Что же делать? Связи с командованием нет, а есть приказ вернуться с баржей в Лахденпохья.
Когда началась война, у эстонского экипажа чудом сохранился небольшой широковещательный приемник. Я его держал у себя в каюте. И вот в эти тревожные минуты я решил послушать, нет ли каких-либо сообщений от Совинформбюро или противника. Все, что мне удалось услышать, говорило о том, что войска противника продвигаются к Кексгольму!
Это укрепило созревшее решение, несмотря на приказ лечь на обратный курс, соответствующий тем изменениям обстановки, какие представлялись более вероятными.
Под вечер 8 августа «Вилсанди» вошел на рейд Сортанлахти — тогдашней главной базы флотилии. Не успели мы встать на якорь, как к борту подошел катер и по трапу взбежал командир отряда транспортов капитан 2-го ранга Нествед.
— Какое счастье, что ты не пошел в Лахденпохья, ведь там уже противник, наш отряд и все другие корабли ушли оттуда, — сказал он взволнованно, обняв меня, — мы с военкомом считали, что «Вилсанди» попал в плен.
— Ни при каких обстоятельствах «Вилсанди» не оказался бы в руках врага, мы бы его затопили, открыв кингстоны, — возразил я, — но флотилия наверняка потеряла бы этот корабль и его экипаж. Ведь, чтобы попасть в порт Лахденпохья, нам предстояло пройти шесть-семь миль узким проливом, и вырваться оттуда на тихоходном судне да еще днем было совершенно невозможно.
Задушевность и искренность, с которой встретил меня, еще совсем молодого офицера, опытный и высокообразованный моряк капитан 2-го ранга Г. П. Нествед, радовала. Очень важно начать боевой путь под командованием такого офицера. К сожалению, Г. П. Нествед недолго оставался командиром нашего отряда — в конце августа его отозвали в Военно-морскую академию.
Несколько дней «Вилсанди» простоял в базе, пока производился мелкий ремонт. Кстати, был установлен новый компас.
В ночь на 13 августа, в 2 часа 15 минут, я получил письменный приказ следующего содержания:
«Командиру «Вилсанди». Предписание. Совместно с тр. «Илга» немедленно выйти в район острова Марьясари в распоряжение капитана 2-го ранга Нестведа, там же находится командующий на СКР «Пурга», для перевозки войск и грузов. Начальник штаба ЛВФ Боголепов. 12.08.41, 23.50 № ОП/348с».
Через 25 минут снялись с якоря и спустя три часа пришли в назначенный район. Здесь был фронт. Рядом грохотали пушки и минометы. Шли жаркие бои.
Как выяснилось, к 10 августа неприятелю удалось на нескольких направлениях прорвать нашу оборону и выйти к побережью озера у Сортавала, Лахденпохья и Куркийоки. 19-й стрелковый корпус оказался окруженным и рассеченным на части: на полуострове Рауталахти была отрезана одна, а в районе острова Кильполансари две дивизии. Противник прижал наши дивизии к побережью и, сжимая кольцо окружения, прилагал все силы, чтобы сбросить их в озеро.
На выручку окруженным войскам пришли корабли Ладожской военной флотилии. 12 августа началась эта ее первая крупная операция. Она проводилась не по академическим канонам — на разработку оперативной документации противник не предоставил нам времени, — а распорядительным порядком. Командующий флотилией и начальник штаба на месте руководили боевыми действиями. Приказы чаще всего отдавались по семафору. Письменные предписания посылались на корабли и суда нарочными (у меня сохранился образец такого приказа, характеризующий тогдашние методы управления силами). Несмотря на трудности, операция по эвакуации стрелкового корпуса протекала успешно.
В 16 часов 55 минут 13 августа транспорт «Вилсанди» под сильным артиллерийским и минометным огнем вошел в северную бухту острова Кильполансари. Наш прорыв в бухту сквозь шквал снарядов и мин прикрывали дымовыми завесами сторожевой корабль «Пурга» и катер МО. Мы приняли на борт артиллерию и раненых 142-й стрелковой дивизии и сквозь огонь ушли в озеро.
Так день за днем, 10 суток подряд «Вилсанди», как и другие корабли, прорывался в «бухты смерти» (это название укрепилось тогда за гаванями, откуда производили эвакуацию), снимал с берега окруженные войска, боевую технику и доставлял в ближайшие порты, еще не занятые врагом.
До 19 августа включительно «Вилсанди» перевозил войска 142-й и 198-й дивизий и баржи, груженные артиллерией, боеприпасами, повозками и лошадьми, главным образом в Кексгольм. На следующий день, когда мы шли в Сортанлахти, город Кексгольм горел. Еще через два дня мы лишились и своей главной базы. Войска теперь направлялись в необорудованную гавань Саунаниеми.
22 августа я получил приказание доставить продовольствие 12-му полку НКВД, прикрывавшему эвакуацию дивизий с острова Кильполансари. Имея на буксире баржу, «Вилсанди» шел на север. Но около 16 часов мы встретили буксир с баржей, на которой уже эвакуировались подразделения этого полка. Встреча произошла между островом Коневиц и полыхавшей в огне базой Сортанлахти. То горели, как я потом узнал, военные объекты и портовые сооружения главной базы, подорванные под руководством специальной тройки, во главе которой стоял будущий начальник политотдела флотилии, а тогда начальник политотдела морской обороны Ленинграда и озерного района полковой комиссар Б. Т. Калачев.
Мы легли в дрейф. Я ждал новых указаний. Спустя два часа получил от заместителя начальника штаба флотилии капитана 2-го ранга Лопухина приказ: «Следовать о. Кильполансари — может, пригодитесь».
Снова идем на север. Начинает смеркаться. Впереди, там, где фронт, непривычная тишина. Это настораживает. Чувствую, как усиливается напряжение среди военной команды (гражданский экипаж я не знакомил с обстановкой).
Ясно представляя себе, какая опасность угрожает кораблю при подходе к Кильполансари, если эвакуация наших войск уже окончена и остров занят противником, я приказал капитану взять курс на норд-ост, чтобы подойти к месту назначения не вдоль берега, а со стороны озера.
Эта мера предосторожности оказалась весьма кстати: на новом курсе, пройдя траверз Кексгольма, сигнальщики обнаружили флагманский корабль флотилии «Пурга», он шел под флагом командующего ЛВФ капитана 1-го ранга Б. В. Хорошхина. Сблизившись вплотную, я доложил, что имею приказание идти к Кильполансари, на что последовал ответ: «Операция окончена, встретить буксир «Буй», который снял с берега последние части прикрытия, и вместе с ним следовать в базу».
«Вилсанди» направился к острову Кильполансари. Около 22 часов, когда уже совсем стемнело, мы увидели, как с удаляющейся на юго-восток «Пурги» через все озеро шарит луч прожектора. Это был последний в закончившейся операции сигнал по флотилии: «Противник в Сортанлахти. идти в Саунаниеми. Командующий». Вскоре мы встретили буксир «Буй» и совместно вернулись в базу.
В последующие три дня «Вилсанди» участвовал в переброске 168-й стрелковой дивизии полковника Бондарева с острова Валаам, куда ее предварительно эвакуировали, в Шлиссельбург.
Первая крупная операция Ладожской военной флотилии, благодаря которой в течение десяти суток под ожесточенным огнем вражеской артиллерии и ударами авиации были выведены из окружения три советские дивизии со всей боевой техникой, имела важное оперативное значение.