Люди зимы

– Я знаю, мама ни за что нас не бросит.

Крепко обняв сестру за плечи, Рути прижала ее к себе.

– Конечно, не бросит. Ничего, мы обязательно узнаем, куда она подевалась. Вот позавтракаем и начнем искать… искать подсказки. Люди не исчезают бесследно, знаешь ли… (Тут Рути снова вспомнила про Уиллу Люс, но ведь их мама – совсем другое дело, правда?) По этим подсказкам мы сможем узнать, где наша мама. Как Нэнси Дрю[3].

– Как кто?

– Не важно. Ты, главное, верь мне, хорошо? Все будет в порядке. Мы найдем нашу маму, обещаю.

Каждый раз, когда Кэтрин просыпалась среди ночи, ей казалось, будто оба ее мужчины – большой и маленький – снова с ней. Она почти физически ощущала тепло их тел, а стоило ей особым образом скосить глаза и прищуриться, и она начинала различать вмятину на подушке, где когда-то лежали их головы. Иногда, уже ближе к рассвету, она не выдерживала и, повернувшись на бок, прижимала подушку к лицу, пытаясь уловить их запах.

Почти всегда ей это удавалось. Она чувствовала, как к запахам шампуня, лосьона после бритья и машинного масла примешивается нечто головокружительно-пьянящее, острое и свежее – едва уловимый мужской аромат, который, как казалось Кэтрин, был квинтэссенцией Гэри, в полной мере выражая его характер и его существо.

Запах Остина был другим. Липовый мед, теплое молоко, специи – эту душистую амброзию Кэтрин готова была вдыхать без конца. Порой в сладостной предрассветной дреме ей казалось, будто запах человека – это и есть его душа, и пока она способна ощущать этот аромат, дорогие ей люди продолжают жить.

Но стоило ей полностью проснуться и, натянув на себя одну из старых маек Гэри, выйти на кухню с чашкой крепкого и горького французского кофе, как она понимала, что ее мечты были глупыми и что ее ощущение, будто Гэри и Остин лежат с ней в кровати – обычный самообман, галлюцинация, память тела… это было чем угодно, но только не реальностью. Кэтрин приходилось слышать, что человек, лишившийся руки или ноги, продолжает чувствовать боль в ампутированной конечности. То, что испытывала она, было явлением того же ряда. «Фантомные мечты о Гэри» – вот как это называлось.

И все же Кэтрин не могла не мечтать. Сколько новых дней они встречали вот так, лежа в кровати втроем: они с Гэри по краям, Остин в своей байковой пижамке – посередине. Сколько раз они слушали, как мальчик рассказывает им свой сон: «…А еще там был один дядя с волшебной шляпой, из которой он мог достать все, что захочешь: леденцы на палочке, надувной плавательный бассейн и даже живого Спарки! Ты представляешь, мама?!»

Она представляла и, ероша сыну волосы, думала о том, как хорошо, что хотя бы в снах Остин способен оживить их погибшего под колесами автобуса далматина.

Горький и горячий кофе, провалившись в ее пустой желудок, подействовал как едкая кислота. Казалось, он вот-вот прожжет ей дыру в животе, и Кэтрин отодвинула от себя кружку. При этом она слегка задела за нее кольцом, которое Гэри подарил ей за пару недель до смерти. Повернув его вокруг пальца, Кэтрин увидела, что на коже осталась довольно глубокая вмятинка. Можно было подумать – кольцо стремится проникнуть сквозь кожу, раствориться, стать частью ее плоти и крови.

Ей необходимо было поесть – так сказать, заправить организм бензином, чтобы продолжать нормально функционировать. Вчера вечером она так и не поужинала как следует, да и пообедала Кэтрин за рабочим столом, обойдясь баночкой оливок и стаканом шираза. В этом не было ничего необычного: с тех пор как погиб Гэри, она питалась в основном крекерами и консервированными супами. Сама мысль о том, чтобы приготовить себе что-нибудь горячее, казалась Кэтрин не стоящей затраченных усилий. А если ей приспичит поесть как следует, она просто отправится в кафе или ресторан. Кэтрин, впрочем, думала, что до этого не скоро дойдет: консервированные супы ей неожиданно понравились. Особенно хороши были суп из омара, ореховый сквош и томатный суп-пюре с обжаренным красным перцем.

И все же выйти из дома ей придется, поняла Кэтрин, обнаружив, что запасы крекеров и супов подходят к концу. В магазин она еще не ходила; сразу после переезда она распаковала коробку с овсянкой, крупами, мукой, яичным порошком и хлебопекарной содой, но кастрюльки и сковородки лежали в других ящиках, до которых у нее пока не дошли руки. За три дня на новом месте Кэтрин успела оборудовать только свое рабочее место и спальню. Все остальное могло и подождать, да и устраиваться как следует ей не хотелось. Быть может, как-нибудь потом она попробует сделать свое жилище более уютным, а пока… пока сойдет и так.

Ей, впрочем, нравился аскетизм пустых подоконников, рабочих поверхностей и буфетных полок, нравились оклеенные светлыми обоями стены, на которых еще не было ни фотографий, ни картин. Они как будто приглашали начать жизнь с чистого листа, поэтому при одном взгляде на них у нее непроизвольно улучшалось настроение.

Именно по этой причине Кэтрин долго колебалась, прежде чем повесить в стенной шкаф часть привезенной с собой одежды. Ей хотелось хотя бы в первое время пожить по-походному, «на чемоданах». Мысль о том, что она в любой момент может сняться с места и двинуться дальше, давала ощущение свободы. Да и по большому счету, рассуждала Кэтрин, что на самом деле нужно человеку для жизни? Минимум еды, минимум одежды… Провести подобный эксперимент было бы любопытно. Быть может, ей даже удастся изменить свою жизнь настолько, что боль от потери немного притупится, хотя полностью забыть о том, что она утратила, не удастся ей, наверное, никогда.

Размышляя подобным образом, Кэтрин разглядывала штабель картонных ящиков, на которых было написано крупно: «КУХНЯ». Чуть ниже – буквами помельче – перечислялось содержимое каждой коробки: миски, разделочные ножи, машина для приготовления мороженого, электрическая хлеборезка. Кому они нужны, подумала Кэтрин. Будь у нее семья из двенадцати человек, электрическая хлеборезка, возможно, и понадобилась бы, но теперь, когда она осталась одна… Нет, от этого барахла придется избавиться, решила она. И чем скорее, тем лучше.

В гостиной стояли еще коробки. Здесь были главным образом компакт-диски, книги, кассеты с фильмами, фотоальбомы, альбомы по искусству. Когда-то она думала, что эти вещи играют важную роль в ее жизни, но сейчас они казались чужими, принадлежащими какой-то другой женщине. Когда-то она даже знала эту женщину. Ее звали Кэтрин, и у нее были муж Гэри и сын Остин, были альбомы с семейными фотографиями, был любимый свадебный сервиз и даже электрическая точилка для ножей. Сейчас она воспринимала эти вещи как игрушки; Кэтрин как будто стала ребенком, который пытается играть во взрослую жизнь, но плохо представляет, для чего на самом деле нужны все эти многочисленные предметы.

Остин… Он умер от лейкемии два года и четыре месяца назад. Тогда ему было всего шесть. Со дня гибели Гэри прошло чуть больше двух месяцев, но Кэтрин иногда казалось, будто он умер только вчера, а иногда – что двадцать лет назад. Ее решение перебраться из Бостона в Уэст-Холл – городок в вермонтской глуши с населением всего 3163 человека, по данным трехлетней давности – родители и друзья сочли безумием чистой воды, но Кэтрин твердо стояла на своем, утверждая, что ей хочется начать жизнь с нуля. В этом смысле очень кстати пришелся Пэкхемовский грант, который она получила совсем недавно – тридцать тысяч долларов, предназначенных на текущие расходы и на приобретение необходимых материалов. Благодаря этим деньгам, которые словно с неба свалились, Кэтрин могла посвятить все свое время художественному творчеству. Если точнее, то ей предстояло закончить серию шкатулок в технике ассамбляжа[4], над которой она работала весь последний год. Впервые в жизни Кэтрин могла позволить себе быть художником, и только художником, а не женой, матерью или директором галереи. Именно ради этого, утверждала она, и был задуман этот переезд в Вермонт, где ничто не будет отвлекать ее от творчества.

3

Нэнси Дрю – литературный и киноперсонаж, девушка-детектив, известная во многих странах мира. Была создана Эдвардом Стратемаэром в 1926 г. Книги о Нэнси Дрю, написанные различными авторами, издаются до сих пор.

4

Ассамбляж – техника визуального искусства, родственная коллажу, но использующая объемные детали или целые предметы, скомпонованные на плоскости как картина. Допускает живописные дополнения красками, а также металлом, деревом, тканью и др. Термин «ассамбляж» применяется и к другим произведениям, от фотомонтажей до пространственных композиций, поскольку терминология современного визуального искусства не вполне устоялась.