Мое условие судьбе

«А не фига было», – мысленно сказал чиновнику Артем, прекрасно представляя, как этот тип сейчас звонит по разным телефонам, требует закрыть, запретить, истребить… Идиот. То, что сейчас сказала Дина, – это просто анонс, верхушка айсберга. Если клиент будет слишком нервничать, в ход пойдут такие документы, что его сдадут в первую очередь подельники. В редакции отличная группа разработчиков.

Но на какой-то ковер, возможно, придется пойти. То есть известно на какой. И под этим стерильным ковром столько своей грязи и компромата, что разговор не будет слишком тяжелым. Мысль вышестоящего чиновника всегда такая: «Я просто по мольбе вступаюсь за него, но меня не трогайте». Расправляются не в кабинетах и не на коврах, а в подворотнях, дворах, на улицах и мостах… Но тут уж как кому повезет. То ли Артему, то ли тому, кто не понял, с кем связался. Боялся ли Артем за Дину? Почему-то нет. Она – слишком известное лицо. Именно лицо. Красивое, нежное, женское. Последнему дегенерату должно быть понятно, что это для него страшно аукнется. Если вдруг… Провести связь легко даже простому телезрителю. Кончиться может катастрофой для многих. Такие вещи не решаются в одиночку. Или Артем себя так успокаивает? Но дело просто в том, что он дает профессионалу трибуну. Это ее выбор.

…Однажды, тогда, больше трех лет назад, Артем после записи вошел в кабинет Вадима. Тот сидел за письменным столом и смотрел на уже выключенный монитор. Посмотрел в сторону Артема и явно не увидел его. Он просто еще ничего не видел. Держал в руках сломанную ручку, и руки его дрожали. Он боялся за нее. Так Артем понял, что Дина и Вадим провели ночь вместе.

Глава 6

Тем вечером, в темном и мокром фруктовом саду они какое-то время растерянно стояли над большим лохматым псом, который пытался встать. Пес по-человечески стонал, едва приподнимался на мощные передние лапы и падал опять, в скользкую грязь.

– Я ничего не вижу, – жалобно сказала Дина. – Я вообще близорукая, просто на передаче без очков.

– Как тут увидишь в такой темноте. Сейчас.

Вадим быстро достал айфон, включил фонарик… Дина ахнула. Пес был весь в открытых, явно ножевых ранах. На боках кровь смешалась с грязью. Он перестал стонать и поднял голову. Вадим осветил его морду.

– О боже, – прошептала Дина. – Какие глаза. Какой красавец. Я никогда не видела такой собаки.

Вадим задумчиво смотрел на нее, на собаку, которой так не повезло… Вот по такому сценарию пошел их романтический вечер. Он не чувствовал досады. Он хотел побыть с ней вместе, вот они и вместе. Но что делать?

– Дина, я как-то не в теме. Ты не знаешь, кого-то можно к нему вызвать? Наверное, есть такая служба.

– Ты смеешься?! Какая служба! Вадим, его нужно везти в клинику. Давай так. Я побуду с… Лордом, а ты попробуй поймать нам с ним машину, что-то типа «Газели», фургона… И нужно, чтобы водитель был нормальный, помог внести и вынести. В клинике тоже. Я хорошо заплачу, скажи ему. У Лорда что-то серьезное с позвоночником. Очень серьезное.

– Эй, – негромко произнес Вадим после небольшой паузы. – Дина, ты меня видишь? Я нормальный водитель, у меня джип. Я тебя здесь не оставлю ни с Лордом, ни без него. Кстати, почему Лорд?

– Ну, как же. Это написано в его взгляде. Ох, спасибо, милый. Я не надеялась, честное слово. Даже в голову не пришло. Ты правда хочешь поехать с нами?

– Только в одном случае. Я еду не с вами. Мы едем вместе. Мы – вместе, так?

– Так, – благодарно кивнула Дина. Вадим смотрел на нее в свете фонарика. Где богиня истины, гнева и возмездия? Это девочка, испуганная, потрясенная, вздрагивающая, глядя на раны собаки, как будто сама чувствует боль от ударов ножа. Она сказала «милый», что это было? Просто благодарность, конечно…

Они подъехали к небольшому зданию со стеклянным фасадом. Все окна горели.

– Вот здесь. Сейчас нам поднимут шлагбаум. Это центр лучшего хирурга-ветеринара Москвы. Воронина. Они работают круглосуточно. У него в кабинете включен свет, значит, он сам дежурит в ночь.

– У тебя были животные?

– Только в родительском доме. Я слишком люблю собак, Артем к ним равнодушен, я не стала рисковать. А потом… Сложно все. Даже не приходило в голову еще усложнять. Одной проще. Я знаю этот центр просто потому, что до компании Артема работала на другом канале, как раз в передаче о животных. Не раз делала репортажи отсюда. Так что, Лордик, – погладила она большую лохматую голову, которая лежала у нее на коленях, – мы приехали по блату.

Когда подняли шлагбаум и Вадим поставил машину на стоянку, он, перед тем как открыть дверь, взглянул на свои руки в грязи и ржавых пятнах крови: носовым платком не очень приведешь себя в порядок. На куртку, брюки, на грязные полосы на щеках Дины, на ее совсем недавно безупречно чистую одежду…

– Дина, ты представляешь, в каком мы виде? Там все перепугаются насмерть.

– Нет, – по-деловому ответила Дина. – Там как раз такой вид и нужен.

Несколько часов показались Вадиму кошмаром. Лорд не сумел встать на задние лапы. В помещение его пришлось заносить. К ним вышел бесстрастный человек с очень цепким взглядом. Он не задавал никаких вопросов, только констатировал то, что видел. Пришла бригада людей в голубых халатах. Лорда сначала отнесли в комнату для рентгена, потом в операционную.

– Ну, Дина, видишь сама, – сказал доктор, показывая результат рентгена уже на большом мониторе на стене. – С позвоночником безнадежно. По факту это спинальник. Повреждение, скорее всего, очень тяжелым предметом. Еще есть импульс от спинного мозга к головному, но он будет отмирать. Операбельно ничего решить невозможно. Раны разной глубины. Их можно почистить, какие-то зашить… Пес сейчас так ослаблен, измучен, истощен, что я бы не стал это делать под общим наркозом. Под местным… Все раны не обколем, только замучаем. Я бы просто немного успокоил… и попробовал так. Если делать.

– Что значит «если»?

– Если мы примем решение – оставить жить никому не нужного инвалида. Я так понял, вы подобрали его на дороге? С хозяевами все ясно. Это они искалечили. Ошейник – строгач ручной работы, дорогой, на собаке есть клеймо. Стоит такая собака сейчас до полумиллиона. Истязал садист. С любовью к этому делу. Да иначе и трудно избавиться от такого серьезного зверя. Он вернется, куда бы его ни отвезли.

– Почему вы думаете, что это хозяин? Это может быть… догхантер, пьяный подонок с улицы…

– Такую собаку? Да она из чужого человека, который сунулся бы с враждебной целью, котлету бы сделала. Такой пес подпустит только хозяина – убивать, резать на куски и все прочее… Я предлагаю – не мучить его. Усыпить.

Вадиму стало не по себе. Усыпить. Убить? Тут он очень пожалел, что именно они наткнулись на Лорда. Он полз к ним, смотрел им в глаза, а они привезли его на смерть.

– Сколько ему лет? – спросил он хирурга.

– Лет пять-шесть, думаю. Расцвет жизни для такого великана. Мощный, отличный пес. Был. Ему самому не нужно жалкое прозябание инвалида. Да и не возьмут его у вас ни в один приют. И это хорошо. Потому что гнить там заживо – это страшнее, чем смерть. Дина знает, что такое приюты, передержки…

Дина, казалось, их не слушала. Она гладила морду Лорда, завязанную бинтом, чтобы не укусил никого, улыбалась ему, что-то говорила. Пес смотрел на нее необыкновенно выразительными и большими глазами.

– У него очень большие глаза для сенбернара, да? – спросила она у врача. Вадим подумал, что она странно спокойна. Собаку сейчас убьют, а она говорит о том, что у нее большие глаза.

– Да, я обратил внимание, – ответил Воронин. – Интересная генетика. Есть такая довольно известная картина, не помню автора, но век, кажется, девятнадцатый. Там сенбернар с такими глазами. Его дети обнимают. Я думал, это фантазия художника, ну вот, первый раз увидел. Есть такая ветка, значит.

– Обязательно найду эту картину, – почти весело сказала Дина. – Начинайте, пожалуйста, Алексей Алексеевич. Нам далеко ехать. Вадиму рано на работу. А мы с Лордом сумеем отоспаться. Завтра у меня нет записи.