Страница 61 из 126
Через несколько недель после переизбрания Буша один из противников «доктрины» Крис Хеджес пишет в «Нью — Йорк таймc ревью оф букс»: «Мы терпим поражение в войне в Ираке. Постоянно увеличивается численность нападений на войска коалиции. Мы стали изолированной нацией, на которую смотрят косо. Мы тираны для более слабых стран. Мы потеряли маяки наших демократических идеалов»[300]. По мере интенсификации войны «потеря идеалов» обретет массовость. Сенатор Эдвард Кеннеди уже сравнил практику тюрьмы Абу Грейб с тюрьмами Саддама Хусейна, экс–вице–президент провел параллель с ГУЛАГом, Джордж Сорос сказал, что практика этой тюрьмы сравнима с 11 сентября[301]. Что же касается потерь, то, как пишет Брайан Гиффорд из Калифорнийского университета, «фокус на «относительно небольшие» потери служит рационализации продолжения ведения войны и мешает нам как нации оценить реальные условия войны в Ираке»[302].
В государственной американской структуре против «войны за демократию» выступили две могущественные силы — Центральное разведывательное управление и Государственный департамент. Последний, как возмущенно указывают «неоконы» (в данном случае Лоуренс Кэплен в «Нью рипаблик»): «На пороге войны с Ираком американские посольства, в частности, расположенные на Ближнем Востоке, сообщили в государственный департамент, что они не смогут убедительно оправдать дело войны в Ираке». ЦРУ постаралось организовать утечку материалов в «Нью — Йорк таймc», распространило пессимистические оценки ситуации, а наибольшее внимание привлекла (№ 1 в списке бестселлеров) книга сотрудника ЦРУ Майкла Шойера «Имперское наваждение», прямо направленная против «доктрины Буша»[303].
Президенту пришлось заменить глав обоих ведомств, послать во главу «обезглавленного» ЦРУ Портера Госса, который в первом же приказе по ведомству приказал «не идентифицировать себя с оппозицией администрации, не помогать ей». А вместо «противопоставившего себя всей стране» главы госдепартамента Колина Пауэлла переизбранный Буш поставил безусловно лояльную Кондолизу Райc — она не позволит американской дипломатической машине фрондировать против главенствующей внешнеполитической доктрины. (Впрочем, такие «неоконы», как Эдвард Лутвак, предупреждает своих коллег, что Райc «подает сигналы о новой внимательности в отношении европейцев, которые не поддерживают войну в Ираке.)
Отметим несколько наиболее важных моментов, ставящих под сомнение «доктрину Буша».
1. Классическим примером предвосхищающего удара является хорошо известный «план Шлиффена», тщательно обосновавший необходимость такого удара по Франции и детально разработавший такой удар через Бельгию. При всей изощренности этого плана он, по сути, бросает вызов здравому смыслу. Оборона всегда обходится дешевле, чем наступление на неведомое большое. Представьте сегодня Соединенные Штаты, периодически наносящие удары по пятимиллиардной периферии мира. Только убежденный враг Америки мог бы посоветовать ей встать на этот путь, где ей придется озираться без конца и края, тратя свои конечные ресурсы.
2. Гораздо реалистичнее представить себе Северную Корею применяющей ядерное оружие, не в слепой ярости наносящую удар по Сеулу, а в беспросветном отчаянии столкнувшуюся со сверхмогущественными Соединенными Штатами, пожелавшими изменить политический режим в Пхеньяне. Именно превентивное наступление вооруженных сил США, как видится, скорее всего прочего могло бы вызвать то, чего, по понятным причинам, опасаются и боятся в США.
3. Американское руководство не может бесконечно использовать логику, исходящую из положения, что «показать слабину» для Америки смертельно опасно: «Если мы не покажем готовность приложить силу в данном конкретном случае, то доверие к нам в мире падет до нуля»[304]. Исторический опыт не может не подсказывать американцам, что именно на этом основании (плюс «доктрина домино») им объясняли важность борьбы с Вьетконгом, с вьетнамским Сопротивлением (мол, если уступить во Вьетнаме, то падет весь Индокитай, за ним неизбежен переход на противоположную американцам сторону Таиланда, Малайзии и Индонезии; а за ними и коммунизация всей Азии. Нельзя же верить бесконечно в надуманное «падающее домино».
4. Титаны дипломатии стремились поставить своего противника в положение «первого атакующего», чем выигрывали в глазах общественного мнения. Надо ли вызывать тень великого Бисмарка, чтобы напомнить, что он находился под постоянным давлением своих генералов, жаждавших получить приказ выступать. Бисмарк же назвал превентивную войну чем–то «похожим на совершение самоубийства из–за страха смерти»[305]. Более импульсивные наследники канцлера Бисмарка бросили Германию в цепь авантюр, которая завершилась для этой страны двумя мировыми поражениями.
ОБЪЕКТИВНЫЕ ТРУДНОСТИ РЕАЛИЗАЦИИ ДОКТРИНЫ
Отчего потеряла влияние Британская империя? Оттого, что принимала активное и непосредственное участие в двух мировых войнах, доведших ее до измождения. Между тем, если бы Британия содержала большую армию в мирное время — убедительное для Германии сдерживание, то она не изошла бы жизненными силами в мировых катаклизмах. В пик имперского влияния (между 1870 и 1914 годами) Британия расходовала на военные нужды 3,1 % валового внутреннего продукта в год[306] — не столь уж напряженное бремя. Не более напряженно оно пока и у Соединенных Штатов, но несколько обстоятельств «работают» против продолжительного имперского всемогущества.
I. У власти в США республиканцы, доминирующий элемент их внутриполитической философии — снижение уровня налогов в стране. А ведь империя требует жертв, в том числе и финансовых. Даже на военные нужды Соединенные Штаты в годы «холодной войны» расходовали значительно больше, чем сегодня. Республиканцы президента Дж. Буша–младшего уже произвели несколько подобных налоговых сокращений. Не собираются ли они доминировать в мире «бесплатно», пользуясь просто ослаблением (последовательно) мусульманского мира после 1700 года, Китая после 1850 года, Западной Европы после 1914–1945 годов, России после 1991 года? Ведь все поименованные силы прилагают старания восстановить свою мощь — военную в том числе — и настроены на координацию своих усилий.
II. Встает вопрос, как могут Соединенные Штаты контролировать огромный внешний мир, если бюджеты двух главных механизмов–доноров, государственного департамента и Американского агентства международного развития совокупно составляют всего 1 (!) % федерального бюджета? Американское правительство тратит 16 % на военные нужды, но ведь империя не может жить одним лишь покорением непокорных.
III. Изменить функции военных? На этот счет внутри республиканской администрации идет борьба, и похоже, что побеждают те, кто, словами Джозефа Ная, предназначают военному ведомству ограниченную функцию: «Вломиться в дверь, избить диктатора и возвратиться домой, а не приступать к тяжелой работе создания демократического общества»[307].
IV. Главное. Даже если Соединенные Штаты произведут более серьезную, чем просто создание министерства внутренней безопасности, внутреннюю мобилизацию, и идеологическую и материальную, все равно жестким фактом реальности будет то, что все более растущий объем процессов в мире остается за пределами контроля даже самого могущественного государства. У Соединенных Штатов нет инструментов, воли и психологического настроя на постоянной основе вмешиваться во внутренние дела бесчисленного множества государств, заниматься постоянным мониторингом происходящих в этих государствах внутренних процессов, силовым вмешательством на постоянной основе.
300
«The New York Times Review of Books», December 27, 2004.
301
«Commentary», February 2005, p. 17.
302
«Washington Post», December 6, 2004. 4 «New Republic», June 2004, p. 24
303
Anonimous. Imperial Hubris. Why the West Is Losing the War on Terror. Washington: Brassey's, Inc. 2004.
304
D. Ramsfeld. Testimony before the House Armed Services Committee, September 18–19, 2002.
305
Craig G. Germany: 1866–1945. N. Y.: Oxford University Press, 1978, p. 24–25.
306
Boot M. The Savage Wars of Peace. Small Wars and the Rise of American Power. New York: Basic Books, 2002, p. 351.
307
Nye J. U. S. Power and Strategy After Iraq («Foreign Affairs», July — August 2003, p. 67).