Страница 46 из 126
А ведь совсем недавно преобладание белого населения виделось столь стабильным. Еще в 1930 г. на 110 млн белых в США приходилось 12 млн афроамериканцев и 600 тысяч «других» (азиаты и индейцы). В 2002 г. 37 млн американцев определили себя как американцев испанского происхождения; 35 млн — афроамериканцев; 12 млн — выходцами из Азии. Азиаты и испаноязычные совместно составляют сегодня 15 % всего населения, а вместе с афроамериканцами — более четверти американского населения. В 3500 приходах сегодня в США молятся по–испански.
Для испаноязычного населения (которое само себя называет «бронзовой расой») это только начало их возвышения в общем спектре национальностей, составляющих американскую нацию. С наступлением ночи на трехтысячекилометровой границе между США и Мексикой начинается движение к северу, в котором принимает участие даже мексиканская армия. Растущее ежегодно на миллион жителей мексиканское население движется к более богатым землям севера. Защищающие границы Кореи, Кувейта и Косова американские войска не могут защитить собственную границу. За 1990‑е годы численность американцев мексиканского происхождения увеличилась на 50 % — до 21 миллиона; еще шесть миллионов дают незаконные иммигранты. Мексиканцы, в отличие, скажем, от немцев, с трудом ассимилируются в США — сказываются глубокие различия в культуре, в менталитете. Они не желают изучать английский язык. Собственно, их родной дом не США, а Мексика. Они создают свои радиостанции, газеты, каналы телевидения.
Идея мексиканского президента В. Фокса о фактическом объединении США, Канады и Мексики получила весьма благожелательный отклик таких столпов общественного мнения, как «Уолл–стрит джорнэл». При этом мексиканский жизненный уровень (пять тысяч долларов в год) значительно ниже американского. Половина мексиканцев живут в невиданной бедности, восемнадцать миллионов жителей страны существуют на менее чем два доллара в день. В США же минимальная ежедневная заработная плата равна 50 долларам в день. Естественно предположить, что открытие границы вызовет неслыханный поток мексиканцев, направляющихся в США. В Калифорнии треть населения уже принадлежит к латинской расе, четверть населения родилась не в США. В Техасе город Эль — Сенизо объявил испанский язык официальным языком городских властей. Легислатура штата Нью — Мексико выдвинула предложение именовать штат Нуэво Мексико. Латинские студенческие организации американских университетов выступают за возвращение юго–западных американских штатов Мексике. Столицей новой мексиканской провинции называют Лос — Анджелес. Президент Лиги объединенных граждан латиноамериканского происхождения М. Обледо указал, что «Калифорния станет мексиканским штатом». Мексиканский президент Э. Седильо провозгласил, обращаясь к американцам мексиканского происхождения: «Вы — мексиканцы, живущие к северу от Мексики»[225].
На протяжении 1990‑х годов бомба истории начала тикать в крупнейшем американском штате — Калифорнии. Население штата выросло за десятилетие на три миллиона, но численность англосаксов уменьшилась на полмиллиона. Графство Лос — Анджелес потеряло полмиллиона белых. Теряя сто тысяч англосаксов каждый год, увеличивая за десятилетие азиатское население на 42 %, имея среди молодежи моложе 18 лет 43 % испаноязычных, крупнейший штат Америки прямо движется к превращению в преимущественно испаноязычный регион. К 2050 году испаноязычные жители страны будут составлять 33 % всего американского населения (100 млн американцев). Американцы испаноязычного происхождения явятся третьей в мире латинской конгломерацией после Бразилии и Мексики.
Трудно не согласиться с утверждением, что «ни одна нация в истории не подвергалась таким гигантским переменам, оставаясь при этом самою собой — все той же нацией»[226]. В Америке зазвучали голоса, что прежние герои сброшены с пьедесталов, что прежняя культура унижена, что ценности прежних лет осмеяны, что новое поколение повели вперед вовсе не представители традиционной культуры. «Не мы покинули Америку, Америка покинула нас». В последней трети XX века «иудеохристианский моральный порядок оказался отвергнутым миллионами жителей Запада»[227]. На президентских выборах 2000 г. Буш и Гор представляли собой просто разные культуры. Произошла культурная революция. Доминирующие черты этой культуры могут быть названы, по мнению П. Бьюкенена, «постхристианскими или антихристианскими, ибо ценность этой новой культуры является антитезой всему тому, что является христианским»[228].
Известный американский политолог С. Хантингтон пишет: «Вторжение (ежегодно) более чем миллиона мексиканцев является угрозой безопасности американского общества. Это угроза нашей культурной цельности, нашей национальной идентичности и потенциально нашему будущему как страны»[229]. Ныне 72 % американцев хотели бы сократить поток иммигрантов, а 89 % предпочли бы объявить английский язык официальным языком Соединенных Штатов. Хантингтон предупреждает: «Если ассимиляция не удастся, Соединенные Штаты окажутся разделенной страной, создающей все возможности для внутренней борьбы и последующего разъединения»[230].
ЧЕТЫРЕ ТИПА ИДЕНТИЧНОСТИ
От выбора типа идентичности зависит, помимо прочего, характер будущей внешней политики Соединенных Штатов, которая после окончания «холодной войны» пришла в своего рода смятение, не зная, как реагировать на новый мир XXI века, ее поведение в Четвертой мировой войне. В результате Америка встала на развилке четырех дорог, выбора между четырьмя типами идентичности.
1. Соединенные Штаты — «универсальная нация», основанная на ценностях, близких всему человечеству, на принципах, понятных всем народам.
Если Америка принадлежит к первому типу и ее идентичность являет собой универсальные принципы свободы и демократии, тогда целью американской внешней политики должно быть глобальное распространение этих принципов.
2. Соединенные Штаты — западная нация, чья идентичность определяется европейскими корнями, наследием европейских институтов и истории.
Если Америка относится ко второму типу — она просто одна из западных стран, европейское культурное наследство являет собой основу ее «геополитически–генетического» кода, а ее принципы и идентификационные корни принадлежат всему Западу, тогда основополагающим принципом Вашингтона должно быть сохранение Североатлантического союза и обращение к остальному миру от лица своего Североатлантического региона, своей западной цивилизации. В этом случае США должны всеми возможными способами крепить западную солидарность. Они обязаны в этом случае безусловно считаться с европейскими политическими, экономическими и демографическими интересами. К примеру, Вашингтон обязан считаться с арабским элементом в европейской демографической мозаике.
3. Америка — уникальная нация, исключительная по своей истории и особенностям, сложившаяся в неповторимых, неимитируемых условиях.
Сторонники этой точки зрения утверждают, что Америку, собственно, породили два, но всеобщих начала: европейская Реформация и англосаксонское понимание свободы. Протестантское происхождение сделало Америку непохожей ни на одну другую страну протестантской нацией. Именно так о ней писали все путешественники и мыслители с конца XVIII века и до настоящего времени. Один из наиболее влиятельных интерпретаторов Америки Луис Харц характеризует ее прежде всего как «фрагмент Просвещения», как воплощение идей Джона Локка[231].
4. Америка — это то, во что ее превращает масса наиболее влиятельных и активных поселенцев–иммигрантов. В этом случае следует выделить определяющие элементы подобной уникальности, которые на настоящий момент видятся в массовой миграции в США испаноязычного населения. И тогда Соединенные Штаты должны решительно повернуться к Латинской Америке, завязать на себя все Западное полушарие, превращая его в резервуар американского влияния и мощи.
225
«The New York Times», December 10, 1995.
226
Buchanan P. The Death of the West. N. Y.: Thomas Du
227
Ibid, p. 32.
228
Ibid, p. 4.
229
Huntington S. Reconsidering Immigration: Is Mexico a Special Case? Center for Immigration Studies Bacgrounder. November 2000, p. 5.
230
Huntington S. The Clash of Civilizations. New York: Simon and Schuster, 1996, p. 305.
231
Hartz L. The Liberal Tradition in America. New York: Harcourt, Brace, 1955.