Месть за победу — новая война

В начале XXI в. примерно треть американцев определяет себя как «возродившиеся христиане» — 39 % американцев назвали себя таковыми. К ним принадлежит и нынешний президент. Речь идет о большинстве баптистов в стране, примерно трети методистов и более четверти лютеран и пресвитериан. Очень существенно отметить, что основной рост идет в рядах тех, кого следовало бы отнести к рядам консервативных христиан — евангелических протестантов, тех, кто определяет себя как «зановорожденные христиане», мормонов (рост за десятилетие на 19,3 %), консервативных евангелических Христианских Церквей, церквей Христа (рост на 18,5 %), южных баптистов (17 % роста). Характерным признаком является формирование т. н. «Христианской коалиции» преподобного Пэта Робертсона, объединившей 1,7 млн человек. Более 2 мин вошли в такие организации, как «Фокус на семье», «Ассоциация американской семьи», «Женщины, беспокоящиеся об Америке» (крупнейшая женская организация в стране с 600 тыс. членов).

В новой трансформации Америки, где 94 % населения объявили себя верующими, протестантизм и евангелизм занимают самые выдающиеся места. Евангелисты особенно активны среди быстрее всего растущей группы населения — испаноязычных католиков. В семи тысячах магазинов религиозной книги продаются 3 млн книг. 130 издательств специализируются на религиозной литературе (17 млн книг продается в год). В стране как грибы растут радио– и телестанции — 1300 религиозных радиостанций и 163 телевизионные станции. В Соединенных Штатах построены огромные сети магазинов религиозной направленности, 600 мега–церквей, вместительностью до двадцати тысяч человек. Такие организации, как «Христианская коалиция», устремились в американскую политику, чрезвычайно влияя на выборы всех уровней. Напомним, что в 2000 г. Дж. Буш–младший получил голоса 84 % членов белых евангелических протестантов — не менее 40 % всех, кто за него голосовал. И то же повторилось в 2004 г. Евангелисты стали основной силой республиканской партии. На вопрос, кто является наиболее существенным, с его точки зрения, политическим философом, Дж. Буш–младший ответил: «Христос, потому что он изменил мое сердце». Через десять дней после прихода к власти президент Буш–младший выдвинул программу федеральной поддержки участия религиозных групп в общественной деятельности, включая центр религиозной поддержки при Белом доме.

Творец всего сущего — непременный персонаж речей Джорджа Буша. Нет числа его прокламациям, что «Бог на нашей стороне», «Бог с нами», «мы с Богом не можем потерпеть поражение» и т. п. Не слишком ли легкое обращение? Не слишком ли обжитым богом стал скромный техасский Кроуфорд? Вспомним, что посреди поразительной битвы — Гражданской войны — полтораста лет назад и Абрахам Линкольн рискнул однажды помянуть Господа. «В глубине своей души я скромно надеюсь, что, приложив праведные усилия, мы сможем оказаться на стороне Бога». Величайший из американских президентов лишь скромно надеялся.

ОТОРОПЬ

Это явление вызывает оторопь даже среди самых близких союзников Америки в Западной Европе, где французы гордятся своей культурой, англичане считают себя «прирожденными лидерами», а немцы не верят, что их можно превзойти. В Европе критическое отношение к христианскому самоутверждению Америки возникло в XIX веке. Выход Америки на мировую арену в XX веке умножил удивление и скепсис.

Британский экономист Джон Мейнард Кейнс, говоря о своем опыте наблюдения за президентом Вильсоном, пришел к выводу, что «теологический пресвитерианский темперамент стал опасным аппаратом самообмана. Многие поколения предков президента убедили себя, что каждый их шаг поощрен свыше». Находившийся рядом британский дипломат Гарольд Никольсон увидел в американском президенте «духовно высокомерного наследника пресвитерианской традиции». Не без оснований президента Рейгана называли «восхитительной пародией на проповедника морального возрождения». Журналист Кольмен Маккарти написал, что Рейган «дошел до уровня аятоллы Хомейни».

В XXI веке в Западной Европе периодически оценивают Америку как «гигантскую фундаменталистскую христианскую страну, населенную людьми, повсюду читающими Библию», как страну «религиозного экстремизма, угрожающую миру больше, чем бен Ладен». Бывший вице–президент Альберт Гор в сентябре 2004 г. увидел в вере президента Буша «американский вариант фундаменталистского импульса, который мы видим в Саудовской Аравии, в Кашмире и во многих религиозных центрах мира».

США всегда рассматриваются как коммерческая республика, защищенная политической системой. Джефферсоновский принцип отделения церкви от государства в демократическом обществе также указывает на эти, казалось бы, светские основы американского самоосмысления. Однако при этом забывают, что истоки американской исходной религиозности и миссионерства институционализированы в политические учреждения и установления, в коллективные представления, которые и есть главная softpower США для самих себя — источник их высокомерия и западного фундаментализма, которого нигде кроме мы не найдем на Западе. Именно фундаментализм, неприятие чужих культур, мультикультурализма и мультиконфессионализма в глобальном масштабе создают идейный фундамент доктрины Буша, у которой много приверженцев не столько на политическом Олимпе, сколько в миссионерском сознании глубинной Америки, не знающей и не желающей знать о других.

АМЕРИКА ИЩЕТ ВЫХОД

Какие же меры предлагают те, кого страшит изменение культурно–ментального кода доминирующей англосаксонской Америки под влиянием критических по важности демографических процессов?

1. Укрепить «веру наших отцов» — усилить значимость англо–протестантской культуры, как стержня единства страны. В Америке усилился элемент религиозности. (Наиболее краткую характеристику Америки дает, пожалуй, Сеймур Мартин Липсет: «Наиболее религиозная, оптимистичная, патриотичная, ориентированная на защиту прав и наиболее индивидуалистичная страна в мире». В США сохраняется — и растет — необычная и уникальная среди развитых стран религиозность.)

Особенностью ответа современной Америки является очередная (четвертая по американской исторической классификации) религиозная революция в стране. Полвека назад 53 % американцев считали, что церковные организации не должны быть вовлечены в политику, но ныне тенденция изменилась: 54 % американцев полагают, что церковь должна быть активной на политической арене[87]. Видя начало этого религиозного обновления в конце XX века, футуролог Дэниэл Белл определил в качестве ее центральных мотивов «индивидуализм, стремление к свершениям и равенство возможностей». Белл утверждает, что особенностью нового религиозного взлета в США является то, что «противостояние между свободой и равенством, которое вызывает огромные философские дебаты в Европе, преодолевается в Америке индивидуализмом, вбирающим в себя оба элемента»[88].

На протяжении последнего десятилетия происходит рост религиозных убеждений, значимости религиозных организаций. Исследователь П. Глин характеризует ситуацию так: «Одной из наиболее поразительных и неожиданных черт окончания XX века стал ренессанс религиозных чувств как очень важной силы в политике и в культуре»[89]. Это было неожиданным поражением секуляристов и тех, кто прибыл в США вовсе не в поисках свободы. Один из лидеров американского секуляризма признал в 2002 г.: «Религия вошла во все возможные сферы»[90].

Это мощное религиозно–консервативное движение вызвало немедленное чувство зависти у демократов. Дж. Коткин приходит к выводу, что «ни одна рана не ощущалась демократической партией более остро, чем «развод» демократов с религиозно активными силами»[91]. Демократы предприняли все необходимые действия для восстановления религиозных связей. И в ходе президентской кампании 2004 г. демократ Керри говорит о «ценностях» не меньше республиканца Буша–младшего.

87

Kohut А. а. о. The Diminishing Divide: Religion's Changing Role in American Politics. Washington: Brookings Institution Press, 2000, p. 4–5.

88

Ibid.

89

Gly