Мир После

Анастасия Медведева

Мир После

ЧАСТЬ Первая. Вводная

Мир После… Таким он стал после того, что в прошлом бы назвали Третьей Мировой Войной. Но что там на самом деле произошло — никто не знает; возможно, знают в Городах — но я там давно не бывала…

Моё место здесь, за стенами. Там, где нет контроля, там, где всё ещё растут деревья, где текут реки, где обитают животные. Есть еда и вода. За стенами я не одна. Здесь есть деревни. Но это скорее общины людей, объединённых желанием выжить. В деревни, как и в Города, попасть можно — но это требует платы. Чаще всего люди, бегущие за укрепленные стены, не имеют за пазухой ничего. Чаще всего такие погибают, так и не попав внутрь.

Я не из таких. Мне всегда есть что предложить. И у меня всегда есть причина уйти вновь — потому меня охотно пускают внутрь.

Пускают.

Но не любят.

В Мире После вообще не любят одиночек. Потому что люди, которые могут выжить в одиночку — опасны.

Один.

Я беззвучно разминаю плечо и снова целюсь. Лес полон звуков — они скрывают моё присутствие, ровно, как и раскидистый куст с ещё зелёными листьями…

Второй.

Звук отпугнул третьего. Некогда ждать. Бросок!

Третий.

Я выпрямилась, покинув своё укрытие, потянулась, размяв затекшие руки и ноги, и подошла к трём тушкам зайцев. Они годны на продажу: шкура осталась почти цела — я всегда мечусь в те зоны, где пойдёт разрез. К тому же, заячье мясо в этом году, считай, деликатес — из-за волков в округе их осталось совсем мало. Мне повезло, что эти трое передвигались вместе.

Сама я к мясу равнодушна, но в деревнях его можно обменять на хлеб, а к нему я имею ужасающую даже меня саму слабость. Ничто не может быть лучше свежей хрустящей булки только из печи… Ну, вот — стоило подумать, как живот отозвался заунывной арией…

Странно, что я всё ещё использую эти слова. Странно, что я вообще всё ещё помню, что такое ария, и в каком случае можно употреблять эпитет «заунывная». Особенно — в отношении голодного желудка.

Мир разрушился больше пятнадцати лет назад. Мне тогда было двенадцать… Но я не разучилась разговаривать сложноподчинёнными предложениями, и не стала профессиональной охотницей, скрывшись в лесу и путём долгих изнурительных тренировок получив боевые навыки. Со мной всё было намного сложней… Впрочем, сейчас не время для воспоминаний.

Я выткнула из мёртвых тушек метательные кинжалы, приобретённые мной в одной из деревень около пяти лет назад, подняла свою добычу и прибавила ходу — из леса путь не близкий, а сегодня ночую не у себя: мои запасы еды не требуют пополнений, но моя одежда…

И хлеб. В деревне я смогу купить хлеб.

Но в начале — одежда. Помимо этого, приближаются холода, и мне нужно подумать о том, где я проведу зимние месяцы.

Собственно, это и есть главная причина, по которой я иду именно в ту деревню — там у меня есть связи и место бесплатного ночлега. Может, останусь в ней… Да, скорее всего так и будет.

Я прибавила хода и перешла на лёгкий бег. Тридцать минут — и буду на месте. Плата за вход — одна тушка; новые кожаные штаны с меховой безрукавкой — ещё одна тушка; пять булок свежего, хрустящего солёного хлеба — ещё одна тушка.

Да, хлеб сейчас — на вес золота. Потому что поля практически не охраняют, и люди сеют пшеницу и рожь на свой страх и риск. Охрана такой большой территории требует таких же больших денег на наёмников, а люди в деревнях чаще всего сами кое-как сводят концы с концами. К слову… Это идея — подработать зимой наёмницей. Но для этого мою третью тушку нужно будет потратить на меч, а это значит, что на хлеб мне не хватит…

Пистолетами перестали пользоваться сразу, как только осознали их бесполезность. Теперь в ходу нечто наподобие мечей; и я говорю «нечто наподобие», потому что профессиональных кузнецов и в нормальном мире было днём с огнём не сыскать, а в Мире После выжили далеко не все… Огромной редкостью являлись настоящие мечи, вывезенные мародёрами из уцелевших музеев или из домов коллекционеров, умерших во время Великого Разрушения — из-за последствий прозванного Апокалипсисом Наших Дней. Много лет назад в одном из уцелевших Городов я слышала, как учёные называли те события АНД. Но в деревнях чаще говорят: «Великое Разрушение», более того, не произносят эти слова всуе, а если где слышат — начинают неистово молиться. Но молитвы, ровно, как и кресты или святая вода — не спасут от той напасти, что завелась в Мире После. Это, скорее, сдерживающий фактор для самих людей. Но я никогда не скажу этих слов вслух…

Я поправила свои кожаные гловелетты на руках и спустилась с холма; деревня «Десять» была расположена на равнине и имела самую большую территорию вспаханной земли. Номера поселений, возникших в Мире После, так и закрепились в названиях, хотя теперь мало кто мог утверждать с точностью, является ли деревня десятой, или же она теперь девятая. Если не восьмая. Только я и такие, как я, могут сказать, что это так, но, по понятным причинам, мы молчим. Не стоит лишать людей надежды, когда им в принципе надеяться не на что. Нет, нормальная жизнь возможна только в городах, но там, если ты не работаешь и не приносишь пользу — ты не ешь. Да, в этом тотальное отличие деревень от городов: здесь у людей была возможность есть. В городах у людей была возможность выжить.

Вот такая дилемма.

И каждый выбирает себе путь по сердцу. Хотя, назвать «жизнью» существование от кормёжки до кормёжки или от прихода темноты до её ухода… Нет, это можно назвать только одним словом — Выживание. Но не жизнь.

Я остановилась у высоких, в четыре человеческих роста, ворот и постучалась в закрытый проход.

— Кто? — глухо спросил голос за дверью.

— Рин. Охотница. Я с добычей, — коротко и громко ответила я.

Моя легенда для всех деревень — чтобы не возникало вопросов, что я делаю ЗА стенами. А где я живу… что ж, для каждого из поселений был свой ответ.

— Я тебя не знаю, — донеслось из-за двери.

Я закатила глаза и сделала шажок в бок, а затем присела на корточки — и встретилась глазами с охранником врат. Об этом «окошке» знали только те, что уже бывали в Десятке. И то не все, а те, что были близкими родственниками стражников деревни. Или не совсем родственниками…

— Теперь знаешь. Открывай, — сухо сказала я, глядя в удивлённые глаза молодого паренька.

Новенький. Не долго протянет.

Звук отворяющегося запора, и я, наконец, смогла войти внутрь.

— Бывали здесь? — резко перешёл на «вы» совсем молодой охранник, рассматривающий меня, как седьмое чудо света.

Он был так худ, что я с сомнением подумала о коэффициенте пользы от его «умений», впрочем, в Мире После почти не осталось толстых людей…

— Где остальные? — спросила негромко, проигнорировав его глупый вопрос.

— Ушли поля охранять, сейчас же сбор картошки, — охотно поделился довольно секретными сведениями парнишка.

— Ты ворота запри, — посоветовала ему, молча вручила плату за вход и без лишних слов пошла вперёд.

Сам малец вряд ли сейчас догадался бы спросить, но я не знала, надолго ли здесь задержусь, потому сочла целесообразным не портить отношения с местным управлением.

Деревня «Десять». Ряды невысоких деревянных домов, где-то — потемневших и покосившихся, где — то — ново отстроенных, светлых, с окнами и льняными занавесками; шесть улиц, разделенных на торговые и спальные почти поровну; вытоптанная до идеальной ровности земля под ногами — чёрная, без всякой растительности, и внушительное вспаханное поле в километре от стен, с другой стороны. Здесь жизнь била ключом, здесь было почти так, как в Городе… с одним единственным исключением: люди здесь были закалены духом, потому что они знали — жизнь быстротечна, а смерть может прийти в любой момент, с любой из сторон…