Калинов мост

— Просто ты избавился от обмана, — знакомый голос Сторожича раздался из-за спины, и Млый охнул от неожиданности. — Ты прошел, может быть, самое трудное испытание в Нави — испытание себе подобными.

Дасу в прежнем, привычном обличье возник по своему обыкновению словно ниоткуда. Глядя на него, трудно поверить, что еще мгновение назад никого рядом не было.

— Ты! — радостно рассмеялся Млый и даже сделал шаг навстречу, чтобы обнять Сторожича, как Рода, но сдержал себя. — Ты обещал вернуться через три дня.

— Немного опоздал, — насмешливо прищурился дасу.

— Ничего себе, немного. Меня там чуть не убили.

— Надо слушаться советов старших. Надо быть мудрее. Уже пора.

— Пора, — охотно согласился Млый. — Но все-таки объясни, куда исчез город, люди…

— Ты же решил быть мудрее, — напомнил Сторожич. — Так будь им. Не было никакого города.

— А схватка с медведем, капище, жрец… Да все вокруг?

— Если бы ты с самого начала слушал меня внимательно, то не сделал бы ошибок, ведущих к этому, — Сторожич легко притронулся к ране на лопатке. — И твой меч был бы по-прежнему в ножнах, а не торчал в дурацком идоле.

— Ты хочешь сказать, что я все выдумал?

— Не совсем все, тебе помогли.

— Отшельники?

— И они в том числе. Но главное — ты опять получил предметный урок и убедился на деле, как представление о чем-то становится действительностью. Слово способно превратиться в вещь, представления в реальность. Все взаимосвязано. Ведь даже в неоспоримой, на первый взгляд, истине каждый находит лишь то, что он в нее вкладывает.

— Но как же тогда…

— И хватит об этом. У тебя еще будет время подумать, а я сказал достаточно. Кстати, ты так и будешь поджаривать свою статую до полной готовности или хочешь получить меч немедленно?

Млый подергал меч за теплую рукоятку — клинок не подался ни на сантиметр.

— Еще долго, — признался он.

Дасу легонько отодвинул его плечом и сделал короткий взмах руками — идол рассыпался, обернувшись горкой золы.

— Опять магия, — тихо сказал внимательно наблюдавший за ним Млый.

— Опять сила представлений о том, что можно сделать простой волей. Ну, так как, пойдем?

— Будем скитаться по Нави, искать проход в Явь? Мне теперь кажется, что его просто не существует.

— Отчаянье рождает поражение, — напомнил Сторожич. — Надежда — победу.

— Я уже устал надеяться, — признался Млый.

— Но ты же не остался в городе. Ты же стремился покинуть его. Зачем?

— Не знаю, — пожал плечами Млый. — Наверное, по привычке.

— Вот и пошли. Мне кажется, что твое путешествие скоро закончится.

— С чего это ты так решил? — Млый старался не отставать от дасу. — Здесь ничего не напоминает о реке с мостом, местность совсем другая. Тогда моря даже близко не было.

— А где ты видишь море?

Млый обернулся и оторопел — не горы, а холмы окружали его, в воздухе не чувствовалось даже слабого запаха соли, зато очень далеко, так что можно было подумать об обмане зрения, различались два кружащих в небе силуэта, они могли принадлежать только птицам.

— Если одна из птиц Магур, то кто же вторая?

— Приглядись внимательнее, разве ты уже не узнаешь друзей?

— Но в Нави нет других птиц.

— А если мы сейчас оказались у границы с Явью?

— Тогда это Гамаюн и Алконост, — отказываясь верить глазам, тихо сказал Млый. — Неужели?

— Возможно, — шедший впереди Сторожич вдруг остановился. — Не нравится мне эта низина, — признался он. — Что-то здесь не так.

— Низина как низина, — Млый торопливо обогнул дасу. — Дай лучше впереди пойду я.

Они спустились с холма, и теперь силуэты птиц пропали из виду. Широкая плоская низина тянулась на несколько километров, дальше виднелся подъем. Если не задерживаться, то через какое-то время, поднявшись на противоположный край, можно будет убедиться, прав был Млый в своих предположениях или нет. Но следует торопиться, иначе птицы могут улететь.

Чем дальше Млый и Сторожич углублялись в широкую ложбину, тем все ощутимее становилось колебание почвы под ногами.

— Здесь водятся болотные львы? — на ходу, не оборачиваясь, спросил Млый.

Про себя он решил, что даже если здесь живет болотный лев, то отступать он не будет. Сумел ведь он в прошлый раз избежать ловушки, сможет и сейчас. Главное, не останавливаться.

— Нет, здесь что-то другое, — Сторожич попытался придержать Млыя за рукав, тот нетерпеливо отмахнулся.

Если граница с Явью рядом, рассуждал он, то ничто уже не сможет остановить меня. Нет, только вперед!

Пару раз он проваливался по щиколотки в жидкую грязь, но старался не останавливаться на одном месте и быстрее переносить тяжесть тела с одной ноги на другую. Под тонким слоем почвы чувствовалась зыбкая трясина, но цель была так близка, что риск казался оправданным.

— Берегись! — услышал он за спиной голос Сторожича, и это было последнее, что он услышал.

Тонкий торфяной ковер вдруг расступился прямо перед ним. В какое-то мгновение Млый еще мог избежать опрометчивого шага вперед, упав на спину, но сделать этого не успел. Из открывшегося черного окна на поверхность с тяжелым всхлипом поднялась чашечка гигантского растения, и ступня Млыя угодила на скользкий лепесток. С таким же успехом он мог наступить на мокрое стекло. Потеряв равновесие, он вдруг ощутил себя летящим в открывшееся жерло. В разом наступившей темноте Млый падал, скользя по необъятному влажному склону, все ниже и ниже. Живой колодец (а он был именно живым) пульсировал под ним каждой клеточкой, вибрировал и вздрагивал, направляя его к какой-то одному ему известной цели.

Это — конец, успел подумать Млый. Отсюда уже не выбраться!

Взгляд успел перехватить уменьшающийся пятачок чужого неба с горящими даже днем бледными звездами, и тут же наступила полная темнота. Цветок захлопнул свои лепестки. А Млый все продолжал падать.

Он ожидал, что внизу будет вода и придется барахтаться во мраке, продлевая последние секунды жизни, но съехал по мокрой горке на вполне твердую и упругую поверхность. Удар был мягким, его лишь бросило вперед, так что он очутился на четвереньках.

Задрав голову, Млый попытался увидеть выход из колодца, но темнота была настолько плотной, что по ней, казалось, можно было чертить мелом, как по грифельной доске.

— Попался! — сам себе сказал Млый и встал на ноги.

Размеры растения, поймавшего его в свою чашечку, не поддавались описанию. Млый летел вниз долго, словно с обрыва. Падая, он видел противоположный лепесток, точно так же изящно выгнутый, мокрый и скользкий. Но, на первый взгляд, ничего ужасного все же не произошло. Млый ожидал, что внизу его поджидает вода, или вязкая трясина, или разинутая пасть неведомого чудовища. А он просто попал в плен. В темницу.

Лепестки растения были сомкнуты настолько плотно, что внутрь не просачивалась вода. Но необходимо сначала обследовать размеры живой камеры.

Млый вновь присел на корточки и ощупал то, что можно было назвать полом. Ладони заскользили по вибрирующей поверхности листа. Чуть подвинувшись, Млый еще раз ощупал пол и вдруг отдернул руку с невольным криком. Пальцы наткнулись на невысокий, примерно с полметра, вырост, усеянный кривыми шипами. Боль была такой, как будто в ладонь вогнали с десяток раскаленных докрасна игл, по крайней мере, вспышка в глазах пульсировала еще несколько секунд.

Ситуация становилась понятной. Он попал не просто в ловушку, в которой может оставаться бесконечно долго, — растение было плотоядным. Возможно, оно, на манер болотного льва, охотилось на василисков, возможно, дичью ему служили другие обитающие в Нави чудовища. Но то, что выбраться наружу будет практически невозможно, не оставляло сомнений.

Что такое внешнее пищеварение, Млый знал не понаслышке. Почти все виды пауков успешно используют яды для того, чтобы сначала убить или усыпить жертву, а потом высасывать из разлагающегося под действием яда тела необходимые для питания соки. Можно привести примеры и из растительного мира. Ту же, скажем, обычную болотную росянку, охотящуюся на насекомых. Там, правда, используется еще и клей.