Страница 2 из 23
День.
Дом.
Окно открыто.
Куда же милый мог пропасть?
Всплакнёт за прялкою Анита,
вздохнёт и снова будет прясть.
Она не знает о могиле
в чужой далёкой стороне.
О том, что милого убили
на необъявленной войне.
Но, падая от пули прыткой
успел он вспомнить на лету
о поцелуях за калиткой
и о черёмухе в цвету.
День.
Дом.
Окно открыто.
За ним черёмуха цветёт.
Сидит за прялкою Анита
и своего солдата ждёт
2015)
АННУШКА-2012
Сидит в машине Аннушка
и ждёт зелёный свет.
На небе нет ни пятнышка
и опасений нет.
Косыночка былинная,
пальтишко - чистый драп.
А маслице машинное
на рельсы
кап...
кап...
кап..
(2012)
Б
БАБУШКА И БОГ
Платья подшивая облакам
и ветрам сплетая косы туго,
бабушка в раю по вечерам
сказывает Богу обо мне.
Он с улыбкой слушает рассказ
в небо возвратившегося друга,
он и так всё ведает про нас,
но ему уютно рядом с ней.
На лице у бабушки морщин
больше нет – она меня моложе,
но грехами тысячу причин
ей я беспокоиться создал.
Как моих былых учителей
просит Бога быть со мной построже,
чтобы там на грешной на Земле
я души своей не прогулял.
Время чертит и считает Бог –
дни бегут за циркулем по кругу.
Близок ли, далёк ли мой итог
не подскажет Он, не скажет дня.
И, вплетая от дождя струю
в косы ветрам, стянутые туго,
каждый вечер бабушка в раю
снова просит Бога за меня.
(2013)
БАБЬЕ ЛЕТО
Cентябрь решительно к утру
простился с летом,
cменив ленивую жару
холодным ветром.
И вместо радостей простых,
любимых нами,
впитали камни мостовых
хандру с дождями,
усталый и помятый вид
мужчин небритых,
размолвки, накипь от обид,
давно забытых.
Болезнью город поражён,
простужен ветром –
и он отправил своих жён
за бабьим летом:
в осенних убранных полях,
в снопах пшеницы
да в жёлтых скошенных лугах
оно таится.
Там, обжигая кожу рук
огнём рассвета,
по капле бабы соберут
в бидоны лето.
Вернувшись, тёплою щекой
прижмутся, плача,
и сложат руки за спиной,
ожоги пряча.
(2014)
БЛОШИНЫЙ РЫНОК
Под товары положив мешки,
и жару презрев, и суматоху,
на блошином рынке старики,
продают ушедшую эпоху.
А у ног их век двадцатый спит.
Кажется, дотронешься неловко –
самовар помятый закипит,
патефона заскрипит иголка.
Только чертит в небе карандаш
низко провода над головами.
Дорого ли прошлое продашь,
сваленное грудой под ногами?
На блошином рынке старики
и жару презрев, и суматоху,
разломав столетье на куски,
продают ушедшую эпоху...
(2011)
БОМЖ КРЫЛАТЫЙ
Одна лапа срослась кривою:
то ли дрался так лихо, то ли
окольцован людской братвою
отсидел ни за что в неволе.
И крыло волочится рядом,
не взлететь в голубое небо.
Голубь мира?
Да, был когда-то...
Бомж крылатый он,
голубь хлеба.
У скамейки,
у хлебной лавки,
где старушки,
где птичья Мекка,
в суматошной и шумной давке
он не воин,
худой калека.
До зимы бы дожить,
а там уж
бог с тобою, мир,
бог с тобою.
Выйдет Смерть за калеку замуж,
поцелует кривой косою.
Взмыли в небо
лихие асы,
наделённые крыльев властью...
...лишь под вечер
у теплотрассы
встретит друга он по несчастью,
встретит друга он по увечью,
и пропахший дурной махоркой
настоящий бомж,
человечий
с ним поделится чёрствой коркой.
Лягут рядом,
свой день прожили,
согревая пустое место,
два бомжа.
У обоих крылья
и одна на двоих невеста.
(2008)
БУМАЖНЫЙ РАЙ
Век таланта – короткий миг:
вспыхнет, выгорит – и прощай.
Но герои хороших книг
попадают в бумажный рай.
Будь ты рыцарь и будь злодей:
дверь открыта героям всем.
Даже ведьмы, изнанка фей,
вхожи запросто в тот Эдем.
– Если Бог принимает их,
для кого существует ад?
– Там герои из книг плохих
вместе с авторами горят.
(2012)
В
В ЛЕТНЕМ САДУ
Дождь играл на клавесине тихо джаз,
плыли ноты над вечерним Летним садом.
Я шептал дождю стихи
и между фраз
белых статуй – белых дам – касался взглядом.
Надо мною, над аллеей, над Невой
мокрой тенью поднималась ночь всё выше.
И одна сказала Дама мне:
– Постой!
Неужели от тебя стихи я слышу?
Здесь читали их Ахматова и Блок
и, смущаясь, мне дарили на прощанье.
Почитай и ты,
быть может, парой строк
ты останешься в моих воспоминаньях.
А когда мой сад укутает зима,
и поэтов тени встанут полукругом,
твои строки
прочитаю им сама
и сквозь время познакомлю вас друг с другом.
Прятал я слова простые под вуаль,
интонацией играл, но все же сбился.
И вздохнула Дама Белая:
– Как жаль!
Показалось, что ещё один родился...
(2008)
В СТРАНЕ ТЕЛЕФОНОВ
В стране телефонов мой дом на окраине слов.
На медной табличке есть номер,
почти нечитаем.
И если отвлечься от пары случайных звонков,
мой дом, словно остров,
практически необитаем.
Мне в нём хорошо,
мне уютно здесь жить одному.
Без писем, коротких как спички,
что вспыхнут и тают
дымком на ветру тишины.
Я давно никому
войти и остаться надолго в нём не разрешаю.
(2007)
В ЧЕТЫРЕ НОГИ
Смущенная пьеса на зависть другим,
вечерним спешащим прохожим.
Игра на рояле в четыре ноги
по мокрой асфальтовой коже.
Игра на рояле о странной любви,
родившейся под фонарями,