Страница 25 из 56
— Вот эта ходячая немочь? — спросил Газ, приближаясь и что-то жуя. — Да они и стрелы не остановят.
Солдат рядом с Каладином пожал плечами и от души пнул его напоследок:
— Светлость Хашаль велела с этим сделать что-нибудь особенное. С остальными сам решай.
Солдат кивнул своим напарникам, и они поспешили прочь.
Газ окинул рабов взглядом. На Каладина он посмотрел в последнюю очередь.
— У меня есть военная подготовка. Я служил в армии великого лорда Амарама.
— Мне нет до этого дела, — резко ответил Газ и сплюнул что-то черное.
Каладин поколебался:
— Когда Амарам...
— Да что ты заладил? — рявкнул Газ. — Служил под началом какого-то заурядного землевладельца, ну и что? Хочешь меня этим впечатлить?
Каладин вздохнул. Он уже встречал таких людей — младших сержантов без надежды на продвижение по службе. У них вся радость жизни заключалась в возможности повелевать теми, чья участь была еще более жалкой. Что ж, ладно.
— У тебя клеймо раба. — Газ фыркнул. — Сомневаюсь, что ты вообще держал копье в руках. Как бы то ни было, придется тебе снизойти до нас, лорденыш.
Девушка-спрен спорхнула откуда-то и рассмотрела Газа, потом закрыла один глаз, подражая ему. По какой-то причине ее вид заставил Каладина улыбнуться. Газ неверно истолковал его улыбку. Он нахмурился и шагнул вперед, наставив на парня палец.
В тот же миг в лагере хором запели горны. Плотники вскинули голову, а солдаты, которые сопровождали Каладина, припустили со всех ног в центр лагеря. Рабы рядом с Каладином взволнованно завертели головой.
— Буреотец! — ругнулся Газ. — Мостовики! Вперед, вперед, обормоты!
Он начал пинками поднимать людей, что обедали. Они побросали свои миски, вскочили. Вместо положенных ботинок на них были обычные сандалии.
— Ты, лорденыш, — сказал Газ, ткнув пальцем в Каладина.
— Я же не говорил...
— Клянусь Преисподней, мне плевать, что ты говорил! Теперь ты в Четвертом мосту. — Он махнул рукой в ту сторону, куда направились мостовики. — Остальные ждите вон там. Я вас позже разделю. Двигайтесь, или я велю подвесить вас за ноги.
Каладин пожал плечами и побежал за мостовиками. Они оказались одной из команд, что выбирались из казарм или выныривали из переулков. Их, похоже, здесь было довольно много. Примерно пятьдесят казарм, в каждой — допустим — двадцать или тридцать человек... Значит, мостовиков в этом войске приблизительно столько же, сколько солдат во всей армии Амарама.
Отряд Каладина пересек лагерь, лавируя между досками и кучами опилок, и приблизился к большой деревянной штуковине. Она явно перенесла немало Великих бурь и несколько битв. Ее поверхность была иссечена и покрыта дырками, напоминавшими следы от стрел. Выходит, «мостовик» — это от слова «мост»?
Да, верно. Это и впрямь был деревянный мост, футов тридцати в длину и восьми в ширину. В передней и задней части скошенный, он не имел перил. Центральную часть сколотили из толстых досок и мощных несущих балок. Вокруг лежали где-то сорок—пятьдесят таких же сооружений. Видимо, по одному на каждую казарму, по отряду на мост? Рядом собирались около двадцати мостовых расчетов.
Газ где-то раздобыл деревянный щит и блестящую булаву, но для них ни того ни другого не нашлось. Он быстро проверил расчеты. Остановившись перед Четвертым мостом, сержант помедлил, а потом требовательно спросил:
— Где ваш старшина?
— Умер, — ответил один из мостовиков. — Кинулся в Ущелье Чести прошлой ночью.
Газ выругался.
— У вас когда-нибудь появится старшина, который протянет больше недели? Клянусь бурей! Стройтесь, я побегу рядом. Будете слушать мои приказы. Выберем другого старшину, когда увидим, кто выживет. — Газ ткнул пальцем в Каладина. — Ты, лорденыш, сзади. Остальные — шевелитесь! Забери вас буря, я не потерплю еще одного выговора из-за придурков! Вперед, вперед!
Рабы принялись поднимать мост. Каладин пристроился сзади. Он слегка ошибся в расчетах, — похоже, на одно такое сооружение требовалось от тридцати пяти до сорока человек. Места хватало для пятерых спереди и сзади — трое под мостом, двое по бокам — и для восьмерых в длинной части, хотя у этой команды людей было недостаточно.
Каладин присоединился к команде. Похоже, конструкцию делали из очень легкого дерева, но она все равно оказалась безумно тяжелой. С глухим стоном Каладин высоко поднял свою часть моста и встал под ним. Другие расположились по всей длине моста, и постепенно конструкция легла им на плечи. По крайней мере, снизу были перекладины, за которые можно держаться.
У других мостовиков имелись жилетки с наплечниками — они смягчали давление и компенсировали разницу в росте. Каладину жилетку не дали, так что деревянные перекладины врезались ему прямо в кожу. Он ничего не видел; под мостом имелось углубление для головы, но обзор по всем направлениям преграждало дерево. У тех, кто стоял по краям, обзор был лучше; Каладин подозревал, что боковые места ценились больше.
Дерево пахло маслом и потом.
— Вперед! — донесся снаружи приглушенный голос Газа.
Парень запыхтел, когда команда перешла на бег. Он не видел, куда бежит, и старался не споткнуться, пока мостовой расчет продвигался по восточному склону к Расколотым равнинам. Вскоре Каладин истекал потом и вполголоса ругался; дерево терло и рвало кожу на его плечах, и уже потекла кровь.
— Ну ты и дурак, — сказал кто-то рядом.
Каладин глянул вправо, но деревянные рукоятки закрывали обзор.
— Ты... — еле выговорил молодой раб, — ты со мной разговариваешь?
— Не стоило оскорблять Газа. — Голос звучал приглушенно. — Он время от времени позволяет новичкам бежать в наружных рядах. Очень редко.
Каладин попытался ответить, но воздуха не хватило. Он считал, что находится в лучшей форме, но его восемь месяцев кормили баландой, били и запирали на время Великих бурь в протекающих фургонах, грязных сараях или клетках. Это не могло не сказаться.
— Глубокий вдох, глубокий выдох, — проговорил все тот же приглушенный голос. — Сосредоточься на шагах. Считай их. Это помогает.
Каладин последовал совету. Он слышал, как рядом бегут другие мостовые расчеты. За ними раздавались знакомые звуки — шаги марширующих солдат и стук копыт по камню. Там шла армия.
Внизу то и дело мелькали камнепочки и маленькие пластины сланцекорника, угрожая попасться под ноги и сбить его. Поверхность Расколотых равнин покрывали трещины, выходы горных пород и камни. Вот почему они не использовали мосты на колесах — по такой неровной местности носильщики передвигались, по всей видимости, намного быстрее.
Вскоре Каладин стер и изрезал ноги до крови. Неужели мостовикам не полагалось ботинок? Он стиснул зубы от боли и продолжал бежать. Это просто еще одна работа. Он выдержит, выживет...
Глухие удары. Под ногами оказались доски. Мост через пропасть между плато на Расколотых равнинах. Миг спустя мостовой расчет пересек его, и ноги Каладина опять ощутили камень.
— Шевелитесь, шевелитесь! — орал Газ. — Забери вас буря, поторапливайтесь!
Рабы бежали, а позади армия мчалась через мост, сотни ботинок стучали по доскам. Очень скоро у Каладина по спине потекли струйки крови. Дыхание превратилось в пытку, в боку болезненно кололо. Он слышал, как хрипло дышат остальные, — звуки в тесноте под мостом разносились отчетливо. Значит, не только ему тяжело. Хоть бы побыстрее добраться до места.
Пустая надежда.
Следующий час стал настоящей мукой. Хуже любых побоев, что он перенес, хуже любой из ран, полученных в бою. Их марш казался бесконечным. Каладин смутно припоминал постоянные мосты, которые видел, когда рассматривал равнины из фургона работорговца. Они соединяли плато в наиболее узких местах, там, где пропасти проще всего можно было пересечь. Это часто означало необходимость делать крюк на север или юг, прежде чем продолжить путь на восток.
Мостовики роптали, ругались, стонали, потом замолчали. Они пересекали мост за мостом, одно плато за другим. Каладин так и не сумел разглядеть ни одну из пропастей. Он все бежал и бежал. И снова бежал. И уже не чувствовал ног. Но понимал: если остановится, его побьют. Казалось, плечи стерты до костей. Он пытался считать шаги, однако был слишком измотан даже для такого.