Страница 10 из 209
Настоящее время
Я захожу в университет. Здесь почти все по-старому. Де-жа-вю. Те же коридоры, тот же стук моих каблучков. Будто ничто не поменялось. Иногда мне кажется, что Сидней — место, где время заморожено. Здесь не меняются ни люди, ни здания, ни ритм. Я все это так любила и, кажется, все еще люблю. Мое сердце щемит от счастья и предвкушения, когда я так привычно иду к кафедре Клегга и так привычно поворачиваю голову, чтобы бросить взгляд на окна приемной ректора. Кафедра там же, кабинет Шона там же, изменилась только я. Они — нет. Толкаю дверь кафедры, и первое, что замечаю: больше она не скрипит. Пожалуй, смазанные петли — чуть ли не единственное, что изменилось в здешних стенах! Ну, кроме перестановки внутри кабинета, в результате которой пропал мой стол… А, кстати, какого черта? Мне бы он не помешал!
Перевожу взгляд левее и вижу застывшего с открытым ртом Роберта Клегга. Ну, все ясно, Картер бы с большим удовольствием сдох, чем предупредил своего визави о моем прибытии.
— Клегг! — запоздало начинаю визжать я. И только после этого он вздрагивает и, кажется, начинает понимать, что я — не особо реалистичная галлюцинация!
— Конелл?! — хрипло и недоверчиво спрашивает он.
И мы бросаемся друг другу в объятия. Он меня так крепко обнимает, что, кажется, ребра треснут. А новенькая секретарша, которая понятия не имеет, кто я такая, смотрит на нас со смесью недоумения и неодобрения.
— Этот м***к мне даже не сказал! — жалуется Клегг, хватаясь за голову и окидывая меня взглядом. В его глазах я вижу облегчение, ведь в последний раз, когда мы виделись — на моей защите диплома, — я едва ходила!
— Роб… в топку Картера! — Я чуть не плачу от радости. — Как ты сам? Как Мадлен?
— По-старому. У нас все как обычно. Лучше скажи, какими судьбами в Сидней занесло тебя!
— Я теперь здесь работаю. С тобой, на этой самой кафедре.
Он на глазах мрачнеет, но я знаю, что не из-за новостей. Просто он предположил самое худшее.
— Картер? — спрашивает он лаконично.
— Нет, Господь с тобой!
— А я кое-что заметил, — с облегчением улыбается Клегг и берет меня за руку, рассматривает колечко. Все правильно, теперь все будут смотреть. Давай, Джо, срочно хвастаемся, все как положено.
— Брюс. Его зовут Брюс. Он прилетел из Штатов, со мной.
— Он красивый или порядочный? — сходу спрашивает Клегг.
— Ммм… порядочный, — отвечаю я.
Однако Клегг качает головой и вздыхает.
— Неправильный ответ.
— Почему?
— Правильный — единственный.
Спорю, Мадлен для Роберта единственная, он бы ни секунды не сомневался в своих словах.
— Мне двадцать шесть, ему — тридцать. Мы уже год вместе. И он единственный. Единственный кто сделал мне предложение, Роб. Он милый, его любят мои родители. Все не так плохо, как ты думаешь.
— Но ради него ты домой не побежишь, никогда не станешь подглядывать за тем, как он спит, не будешь искать в детских лицах его черточки…
— Все, пойду и расплачусь, — поднимаю я бровь, старательно игнорируя разрастающуюся внутри панику. — А еще лучше кофе выпью. Я же к тебе первому прибежала. Ну, так что, ты со мной?
— Ты стала такой гадкой, — морщится Роб.
— У меня было ужасное лето, — фыркаю я. — Капучино со сливками! — уговариваю я Клегга.
— Уговорила, — бурчит он и открывает для меня дверь.
Мы сидим в буфете. Вот что изменилось здесь кардинально. И это к лучшему, стало значительно приятнее. Кстати, кофе мне определенно нравится. Кажется, я стану местным завсегдатаем.
— Новости? — спрашивает Клегг, явно намереваясь мне устроить блиц-опрос.
— Я Бабочка, — без обиняков сообщаю я.
Все, опрос окончен, потому что Клегг давится. Не ожидал. Я знала, что Робу не чужда зависть, и это не очень приятно, но так будут реагировать все. Привыкаем. Роберту я могу, должна рассказать все так, как оно было в действительности. Потому что он друг и обидится, если утаю.
— Около полутора месяцев назад меня приглашал к ним Монацелли. Но я ему отказала. — Клегг, кажется, давится снова. Я участливо стучу его по спине, представляя, что сделает со мной Мадлен, если ее муж умрет здесь из-за известий о моем недавнем прошлом. Наконец, Клегг вытирает платочком уголки глаз и смотрит на меня. Даже хочет что-то сказать, но задыхается, снова кашляет. И пока он не в состоянии высказать мне все, что думает по поводу моего идиотизма, я продолжаю. — Я отказала ему из-за Картера. А потом Картер сам стал сеньором Хакером и сделал мне предложение, от которого я не смогла отказаться. И вот тебе я, первая Бабочка Шона Картера. Ты только не умирай, Роб…
— Я стою и молюсь, чтобы эти белые вихры мне померещились, — громко говорит Хелен Амберт из-за моей спины. И весь кафетерий на нас оборачивается. Вот уж без кого бы моя жизнь в Сиднее точно стала лучше. Но разве в университете Шона Картера может не быть подлянки размером с одно непомерно раздутое эго? Да это же меньшее из зол! — В двадцать твое увлечение перекисью водорода казалось по-детски милым, Конелл, но в двадцать шесть — явный пережиток.
— Присаживайся, Хелен, может, полегчает, — так же громко отвечаю я. Теперь заинтересованы даже те, кто раньше не обращал на нас внимания. — Преподаешь, значит?
— Ага, на кафедре Картера, — улыбается она так, будто это достижение равносильно покорению Эвереста. У нее всегда были странные представления о жизни.