Страница 132 из 133
— Если ты сейчас же не вылезешь из своего укрытия, я начну убивать твоих союзников, — пророкотал скелет, одновременно разнося в крошку голема и разрывая многоглавую змею на куски.
Я вынырнул из Тени слева от него, плюнул в грудную клетку как можно больше яда и принялся отступать как можно дальше от позиций клана. Одновременно я начал пить энергию из своих новых адептов. И сразу же связь с несколькими потерялась — я вычерпал их до дна. Для победы придётся жертвовать жизнями не только чужих людей, но и соратников, слуг. Друзей.
Раны Тени затянулись, по Щиту забегали искры. Я ударил Крыльями по воздуху и взлетел, оставив витать у земли десятки ошмётков-перьев, каждый из который превращался в птицу с гипертрофированным клювом. Да и сам я изменялся — крылья выросли до огромных размеров, ноги с хрустом согнулись, сапоги порвались, и пятипалые птичьи лапы с саблевидными когтями расправились, поблёскивая серыми искрами. Я раскрыл свой клыкастый клюв, при помощи Тени срастил саблю с правой рукой, превратив её в какое-то подобие изогнутого клинка с неестественно длинным и широким лезвием. Комок расправил десятки пастей, часть из которых начали обвивать моё тело.
Скелет рассмеялся, и я узнал голос Некроманта.
— Ты чудовище ничуть не лучше меня, друг! Думаешь, если победишь меня, сможешь дать этим людям лучший мир? Чем хуже царство Тьмы, где нет эмоции и страданий?
Я каркнул в ответ и взвился в небо.
— Твоя паства — чудовища. Не люди, не мертвецы. И ты жертвуешь ими словно какой-то тиран, не обращая внимания на каждого в отдельности. Чьи жизни ты забрал сегодня, чтобы подпитать свои истощённые силы? Думаешь, меньшее зло — это ты?
Полёт на какое-то время заставил меня забыть обо всём. Я висел в глубоком синем небе, не обращая внимания ни на слова скелета, ни на армию осквернённых. В голове воцарилась настоящая очищающая пустота, я переродился.
— Этот мир — боль. Сколько мы страдали? Скольких потеряли? Скольких бросили? Бросил лично ты, Палач. Я видел твою чёрную душонку, Палач. Ты винишь себя в том, что была убита Топлюша. В том, что случилось со мной. И ты прав. Она была убита из-за тебя. Я превратился в то, кем сейчас являюсь, из-за тебя. Одинокий безрукий парень, оставшийся без девушки и друга, вот кто я был. Я долго сопротивлялся им, думая, что я хороший человек, но они обещали мне могущество и месть. Они показали мне, кто мы на самом деле такие. Куклы, в которых сидит разум, куклы, которых накачивают чужой энергией. Я отказывался считать себя убийцей, предполагая, что действовал из лучших побуждений, что убивал только в целях самозащиты, и только разумных кукол, а не настоящих людей. А всё оказалось наоборот. Нас создали только как машины для убийств, мы — настоящее зло, одно зло из тех, что обрушились на этот мир. Поэтому этот мир должен переродиться. Ни боли, ни эмоций, лишь Тьма и могильная тишина, такой будет новая жизнь этого мира.
Скелет гремел, носясь по полю битвы за мной. Он громил ряды противника, не обращая внимания на жертвы, втаптывал в землю жрецов. Некоторые тяжело падали на землю на землю, разлагаясь на глазах — Тьма разлагала Скверну и гасила в них Свет. Но до меня Скелет достать не мог, продолжая бесполезно метаться по полю и наносить урон собственным союзникам.
Я повернул голову, чтобы увидеть распростёртые надо мной крылья. Я впитал достаточно силы. Это стоило нескольких сотен нежизней. На первый взгляд Некромант, говорящий через свою игрушку, прав. С другой... кто он такой, чтобы судить меня, и тем более других игроков?
— Глупец, — прокаркал я и спикировал на скелет. — Жизнь, рождённая без боли — это не жизнь. Жизнь, продолжающаяся без боли — не жизнь. Боли не чувствуют только мёртвые. И камни.
Теперь мы дрались на равных. Пасти Комка перехватили большую часть жал скелета. Одним ударом клюва я разметал на осколки правую ключицу противника, а Единый Клинок Тени заскрёб по рёбрам, проламывая их. Скелет рвал зубами и жвалами Тень, его конечности впивались в моё новое тело, но в них оставались лишь гости перьев, сразу превращающиеся в птиц.
Осквернённые тем временем предприняли ещё одну отчаянную попытку атаковать, но их потери были чудовищны. Птицы Тени стаей носились над их головами, и каждая, прежде чем раствориться в Скверне, забирала минимум одну жизнь. Вал осквернённых налетел на холм, но разбился о него и откатился назад. Битва остановилась на несколько мгновений, но тут же вспыхнула вновь, когда пять ударных спустились на равнину и рассекли армию, окружающую холм, на шесть частей. В живых оставалось не более десятка жрецов, они уже не могли управлять всей массой осквернённых. Да и от этой массы осталась лишь пятая часть. Отряды игроков, практически не сократившись в числе, отступили на холм, и проклятая армия вновь качнулась за ними, несколько десятков осквернённых полезли на холм, но их смешали с землёй за несколько секунд, после чего последовала вторая контратака.
Я разбил клювом Скелету грудную клетку. С сухим щелчком сломалось его последнее жало. Клыки вцепились в хребет, клюв задвигался, словно пилы. Мощным когтей я превратил бедро Скелета в сухую костяную кашу, и он начал заваливаться на бок. Его голова с выдранными либо переломанными челюстями едва болталась на шее. Наконец, позвоночник поддался, и в грязь из гнили, крови и земли потекла Тьма. Поднялись облака пара — Тьма очищала землю, превращая её в безжизненный мокрый песок, но Некромант быстро перекрыл канал, питающий его создание.
И тем не менее, я успел быстрее. Я влил в закрывающийся канал весь Свет, что ещё оставался во мне — всё, что успел забрать с Судьи за последние дни. Не нужно было оборачиваться, чтобы разглядеть, как на востоке поднимается высокий столп Света. Звук взрыва не достиг нашего слуха. Но Некроманту и его Замку-из-Костей должно было достаться так, что какое-то время ему придётся зализывать раны.
— Не троньте их! — прогремел над полем мой голос.
Отряды начали стягиваться к холму, а я раскинул Крылья Тени над полем. Отупевшие и потерявшие без жрецов всякий интерес к происходящему осквернённые бестолково толпились на поле, кто-то из них уже улёгся в грязь. Осталось не более полутора тысяч, но я выжрал всех, не обращая внимания на то, что некоторых можно было спасти.
С неба посыпались пепельные перья, теперь уже безвредные. Падая на землю, они расползались в грязи. Я стоял у холма, босой, в болтающихся лохмотьях, но Тень быстро сращивала их, превращая в закрывающий всё тело доспех. Маска рассыпалась ржавыми лохмотьями, но я создал себе новую, на пример той, в которой проходил первые месяцы — маску чумного доктора.
Я чувствовал, как Тьма поглощает меня, чувствовал тоску и чёрную беспробудную безысходность, но какая-то искра Света внутри рассеяла её. Перед глазами на миг появилось лицо Топлюши, таким, каким я его увидел впервые — сквозь прорези для глаз, бледное, немного отстранённое, с жестокой улыбкой на тонких губах. Но эта жестокая улыбка и безумный смех пробуждали во мне и другие воспоминания. О друзьях, ради которых я готов был пожертвовать жизнью. Они мертвы либо изменились, но я-то жив, я продолжаю борьбу.
Потому что перед моими глазами перепачканная в грязи фигура Свея, поднимающая двуручник над головой. Потому что за его спиной клан, созданный с такими усилиями, со столькими жертвами. Шесть с половиной сотен человек — все, кто пережил эту битву, среди них не меньше половины раненых. Но Свей поднимает свой двуручник и кричит:
— Победа!
И стройный хор голосов подхватывает его крик, а вместе с ними кричу и я. И их Свет проникает в меня, поддерживает, успокаивает.
Пускай большую часть я не знаю не то что поимённо, но и в лицо. Плевать. Мы — королевство игроков. Клан. Большая сплочённая семья. Пусть я лишь урод среди них, но я СРЕДИ них. Мы стоим, попирая поле смерти, пролившуюся здесь кровь, Тьму и Скверну. Мы — надежда, жизнь, будущее.
А Некромант, Властелины и Гасп — лишь неприятное настоящее. Но всё проходит, и не каждому настоящему суждено стать будущим.