Страница 117 из 120
Когда оргаты рискнули наконец заглянуть в шатер — а к этому времени уже стемнело и издалека доносились звуки боевых барабанов стальных людей — то, выскочив наружу, они не сумели отыскать ни одного декса. Нелюди по своей странной манере исчезли и никто из часовых и объезжавших дозорами окрестности воинов не видел ни одной фигуры в шелковых одеяниях с золотыми драконами.
Шаор понимал, что их главное преимущество перед суетящимися людьми заключалось в том, что они умели ждать. Наступит момент, и они явятся вновь. В мир, который будет готов их принять.
5.
Два месяца спустя...
Рогнак Железнолобый пошевелился, и плот под ним закачался на мелкой волне. Дварф замер, чувствуя, как затухают колебания, а вместе с ним и тошнота, подкатившая к горлу. Он сел с максимальной осторожностью. Черная гладь вокруг плота блестела угольным антрацитом, кажущая недвижной и спокойной. Рогнак зажмурился и потер ноющие запястья: кандалы успели натереть даже его каменную кожу.
Плот находился посередине небольшого, но глубокого подземного озерца. От кольца, вделанного в доски тянулась цепь, прикрепленная к сталгамиту, торчащему из воды. И больше ничего: твари знали, что гнома не удержат каменные стены. Вот только Рогнак, как и любой трун до ужаса боялся большой воды. Озер, рек и тем более морей. И любой гном в силу собственной физиологии по своей плавучести напоминал обыкновенный топор. Черная озерная гладь держала Рогнака надежнее любых стен и цепей. Тут можно было даже обойтись и без кандалов: дварф не заставил бы себя ступить и шагу за пределы его маленького плота.
Рогнак находился в старом штреке, затопленном, когда от взрыва паротяга прорвало заглушки на нижних уровнях. За короткое время Пятый, Четвертый и Одиннадцатый забои оказались затоплены, вода поднялась до приемных залов. Здесь еще виднелись остатки деревянных подъемников, полузатопленные и казавшиеся причудливыми корягами, торчащими из воды. А еще здесь было темно.
Посередине плота торчал шест с масляной плашкой, но топливо прогорело уже давно и Рогнак находился в полной темноте. Не то, чтобы дварфа тяготило отсутствие света: благодаря способности видеть тепло, его зрение раскрасило свод пещеры в темно-багровые тона, смешанные с глубокой чернотой, на фоне которой метались яркие точки летучих мышей. В дальнем углу, над утонувшей вагонеткой, край которой торчал над водой, свисали целые тепловые гирлянды этих животных. Они тихи чирикали, верещали. И всегда это происходило тогда, когда Железнолобый ложился спать. Вода же была бессмысленным черным провалом. Иногда озерной глади касались весла и примитивная долбленка выплывала из темноты пещеры. Она привозила с собой двух молчаливых орков, которые никогда не подплывали вплотную к плоту. Обычно у одного было длинное копье, на которое он накалывал шмат плохо прожаренного мяса и протягивал пленнику.
Сколько он уже здесь? Как казалось, Рогнаку не больше пары месяцев, однако, точно время он определить не мог: как подсказывали его внутренние часы, орки приплывали не через равные промежутки времени. Скорее тогда, когда про него вспоминали. После всего случившегося у зеленокожих хватало дел в Ганалийской долине.
Трун вернулся с отрядом своих наемников и попал в элементарную засаду у шлаковых отвалов, окружавших долину. На них обрушилась правильная и хорошо спланированная кавалерийская атака, только вместо рыцарей и лошадей, она состояла из завывающих орков верхом на шагратах. Первые ряды даже держали простенькие копья на манер рыцарских, выставив их перед собой. Уставшие от сражений в разрушенном Горгонаде и от продолжительного марш-броска дварфы собрались в свою несокрушимую черепаху, но у них не было ни пик, ни алебард, а тяжелые арбалеты не могли обеспечить необходимую плотность стрельбы. Однако, несмотря на это, прикрытые щитами, дварфам удалось почти без потерь пробиться к вратам и вызвать подмогу с помощью своих рогов. Только мало кто ожидал, что подмога, хоть и подойдет, то отнюдь не к ним.
С нависающего барбакана на них обрушили здоровенные камни. В один миг валуны сломали строй и превратили в блин из крови, осколков костей, металла и мозгов троих или четверых. «Черепаха» не успела развернуться на встречу новой опасности. Раскрылись врата и по ним выстрелили из двух баллист. Хороших таких, добротных баллист гномьей работы, что по обычаю стояли на стенах, тянувшихся по вершинам Ганалийских окружных гор. И на местах расчета находились орки. Не профессиональные артиллеристы из Трунгарона, воспитанные в Огневой Академии, а обыкновенные дикари из побережных орд. Правда, они не были столь тупы, чтобы промахнуться с расстояния в пару десятков шагов.
Тяжелые, окованные металлом колья пронзили «черепаху» насквозь, оставив после раненых и умирающих. А следом в атаку кинулись пехотинцы: здоровенные зеленокожие бугаи, одетые в шкуры и лохмотья и вооруженные чем попало: камнями, дубинками, каменными ножами, кузнечными молотками и кирками.
Рогнак рубился отчаянно и, когда у него выбили из рук топор, обрушили на голову костяную колотушку, заставившую загудеть металлическую пластину, что была у него вместо верхней части черепа, он еще отбивался голыми руками, кусался, лягался, кричал на дварфском, проклинал орков на всех языках, что были ему доступны. Второй удар, встреченный затылком, опрокинул его в беспамятство. Очнулся он уже на плоту.
Плеснуло в темноте. Рогнак с раздражением посмотрел в сторону звука. Из багровой тьмы вынырнула лодка с извечными орками на борту: мелкими, горбатыми и уродливыми. Эти так пострашнее других были. Факел пылал ярко-алым пятном, слепя глаза. Дварф моргнул, перестраиваясь на обычное зрение.
Навалилась тьма, а пятно превратилось в языки пламени, освещавшие низкие борта долбленки. Орки в его свете превратились в угрюмых дхаров, приплывших за грешником. Один из них поднялся. У него, как и всегда, было копье в руках. Он повис на нем и махнул рукой. Рогнак заметил, что у орка не хватает трех пальцев. Рука походила на бугристую клешню.
- Гном, мы причаливаем! - прохрипел он, словно у него было сдавлено горло. - Давай без глупостей. А то, клянусь Прохфесором, я насажу твою задницу на свое копье!
- Очень страшно, - угрюмо пробормотал Рогнак, поднимаясь на ноги.
Утлый плотик под ним заходил ходуном. Чтобы не упасть, пришлось ухватиться за шест.
Сидящий орк, подрабатывая веслом, причалил к плоту боком, вцепился когтистой лапой в доски. Первый опустил копье и ткнул ему в сторону Железнолобого. Неуклюже так, подставляясь. Дварф легко бы схватил его немного выше наконечника, дернул на себя... и полетел бы вместе с уродом в воду.
- Ты, это, давай в лодку! - буркнул копьеносец и немного отвел оружие.
- С чего это? - насупился Рогнак. - Чего вы там себе удумали?
- Хе-хе. - Смех орка напоминал визг напильника по металлу. - Язык хочет тебя к себе!
- Правда? - с ухмылкой поинтересовался Железнолобый. - А вот у меня чегой-то настроения нет...
- Язык говорил, - проскрежетал орк, - что если ты, коротыш, будешь буянить, то следует утопить тебя в озере. Но, клянусь Прохфесором, он не будет против, ежели я насажу тебя, как на вертел!
Острие его копья ткнулось гному в живот. Несильно, но кожаная куртка прогнулась внутрь. Рогнак почувствовал металл у себя на коже, выдохнул и зажмурил глаза. Все-таки, без проблем не обойтись.
Он ударил ладонью по копью, там, где наконечник крепился к древку, и одновременно отшагнул в сторону. Вторая рука, сжатая в кулак, приласкала зеленокожего по его отвратной роже. Оставалось надеяться, что столь радикальное вмешательство хоть немного подправит его черты.
По сути, орк сам упал Рогнаку на кулак, хрюкнул, голова его дернулась назад и он кулем с песком повалился сначала на край плота, а затем и в воду. Копье осталось в руках гнома.
Второй орк дернулся, зарычал, метнулся к ножу на поясе, но в следующий момент дварф перепрыгнул в лодку и с размаху засадил тупой конец копья дикарю в зубы. Тот откинулся назад, лодка запрыгала под ним, закачалась — Рогнак резко присел, сохраняя равновесие. Перебросил копье из руки в руки, развернул наконечником вперед. Острие застыло в волоске от прыгающего кадыка, похожего на острый камешек, застрявший в горле. Орк шумно вздохнул и захныкал.