Страница 112 из 120
15.
Снаружи...
Робур с облегчением выдохнул, когда над гребнями холмов появились копья и блестящие шлемы. Потом возникли плечи, укрытые девственно белыми плащами. Взревели кавалерийские рожки, развернулось огромное белоснежное знамя с вышитым золотом и серебром Пламенем Веры. Грянули оземь копыта могучих животных — отборных рысаков ортанской породы, широкоплечих и крепконогих. Закованная в блестящую броню, с развевающимися за спиной крыльями плащей неумолимой лавиной обрушилась вниз по склону кавалерия Ордена.
Паладины наступали ровным строем и с каждым шагом все убыстрялись и убыстрялись, переходя с нетерпеливой рыси на яростный галоп. Стальная волна набрала скорость и теперь ее уже ничто не могло остановить.
Поверх шлемов с белыми плюмажами и торчащими зубцами бронзовых семипламенников полетели арбалетные болты, вонзились в разворачивающийся строй гром-сотен. Им ответили слаженным залпом из крутоплечих луков. Стреляли напрямик, но паладины были словно заговоренные. Только присмотревшись, Робур понял, что упали несколько лошадей. Увидел, как опрокинулись назад всадники с торчащими в груди стрелами, но Орден наступал так слаженно, что стоило одному покинуть строй, как его место занимал другой и, сомкнувшись, лава двигалась дальше, вытянувшись клином, как огромный меч, готовый вонзиться во врага.
Ордынцы тоже умели воевать. Они растянули полумесяцем фронт. Его левый конец вырос по флангу, встречая атаку Ордена лицом к лицу. Сейчас бы сборной ораве рыцарей поднажать на правом фланге, а королевской гвардии поддержать мечами из центра... Робур не сразу почувствовал, как сжались кулаки в нетерпении. Вот она, победа! Он обернулся. Позади, у королевского лагеря застыли стальными изваяниями, украшенными королевской синью, рыцари с гордыми ястребами на знаменах. Почему они не двигались? Копыта степных лошадей, невысоких, лишенных грации эратийских жеребцов, уже грохотали по выпавшим из мертвых рук павезам, как по брусчатке, когда копья опрокинули задние ряды и огромные могучие скакуны не начали топтать уже их самих.
Паладины выпустили уже бесполезные копья, и в воздух взлетели мечи. Поднялись и опустились. Слаженным разрушительным ударом. Закричали люди, лошади. Белое знамя паладинов опустилось, почти скрылось в стальной волне рыцарей, но тут же опять взвилось вверх. Видимо, погиб знаменосец, но древко успели подхватить из ослабевших рук. Клин сжался, растянулся в стороны, но и степняки подались назад в центре. Сейчас бы атаковать, напрячься, ударив по всему фронту, но впереди все также стояли щиты панцирников, из-за их спин методично стреляли лучники, а наемная конница томилась в тылу. Рыцари справа завязли в жестокой рукопашной, стиснутые между склонами холмов и строем пехоты.
Громовиков тоже можно было считать панцирной кавалерией, но она по весу, по силе лошадей явно уступала паладинским всадникам. Рыцари Света вошли в яростную схватку, в которой никто не хотел уступать.
- Дхар! - процедил Робур сквозь зубы.
Ему надо было оказаться там. Любым способом. Почему медлит сигнал к решающей атаке? Холодная дрожь прострелила вдоль позвоночника. Пора, давай, где же сигнал?!
И он увидел. Резкие, отрывистые движения сигнальщиков лорд-маршала.
В ответ генерал Дегоне махнул командирским скипетром, отдавая очередной приказ. Сигнальщики сыграли на горнах бодрую и короткую мелодию перестроения. Тяжелая пехота со щитами разорвала непроницаемую «черепаху» и освободила проходы между ними, в которые мгновенно двинулись конные воины отряда.
- «Враны» - в огонь! - выкрикнул кондотьер-генерал и возглавил конный рейд, сменив командирский жезл на длинный бастард, старый и иссеченный шрамами-царапинами, знаменитый меч Большого Ворона Дегоне.
Традиционный клич отряда рванулся вдоль строя, поддержанный сотней глоток. Робуру подали коня, он легко взлетел в седло, выхватил длинную кавалерийскую спату из ножен, притороченных к седлу, и, взмахнув ею, вместе с остальными двинулся в атаку. В другой руке, в рукаве, за наручем из плотной толстой кожи, укрепленной стальными полосами, пряталась старая мизерикордия с круглым клинком.
Орда быстро среагировала на неожиданное нападение. Робур с высоты седла видел, как разноцветное войско в котловине холмов перестроилось с невероятной скоростью, отступило, позволив подняться тяжелой пехоте, но заодно сократила и линию фронта. Но главное, что подстегнуло всех воинов, было то, что чешуйчатые громовики показали свои спины в цветных плащах. Раздались звуки рожков разворачивающейся для стремительной лавы королевской кавалерии, под грохот литавр наступали торгмарские полки и наемничьи отряды, поддержанные визгливыми звуками дриамских волынок и симаринских жалеек.
Позади осталась пехота, тяжеловесная и неповоротливая, а конница, в том числе и наемничья рванулась вперед, в образовавшийся разрыв между королевским войском и Ордой. Огромные клещи из лошадей и людей, стали и кожи раздвинулись, норовя вцепиться в степняков. Робур не размышлял — у него были конкретные приказы, и он их просто выполнял. Воевали другие, вроде кондотьер-генерала Дегоне и прочих. Теперь для королевского слуги главным было пересечь кусок земли, заваленный умирающими и ранеными, промчаться в сплоченном строю и оторваться от него, когда сомкнется со стальными рядами Ордена.
- «Враны»! - вопили рядом. - В огонь!
Голоса смешивались, воинственные кличи превратились в бессмысленный ор. Бились на встречном ветру знамена, плащи. Конники «Вранов» сомкнулись строем с орденцами и уже дальше наступали единым фронтом. А после Орда развернулась.
Завыли степные рожки, со всех сторон понеслись ураны и громовики единым строем, сверкавшим стальными чешуйками, словно огромная змея, покатились навстречу. Из-за спин ударили луки — тысячи стрел посыпались на голову рыцарям. Конское ржанье, человеческие крики и грохот металла — передние ряды споткнулись, замешкались и в один миг превратились в непроходимое препятствие из повалившихся лошадей и воинов. Степняки замедлились, в руках передних рядов появились короткие, но мощные луки с крутоизогнутыми плечами. Они били прямой наводкой, планомерно прицеливаясь и выпуская стрелу за стрелой. После каждого выстрела первый ряд разворачивался и уходил вглубь строя, уступая место первому.
Больше всего досталось наемничьей коннице. Легко вооруженные, привыкшие к быстрому сближению и рукопашному бою они гибли быстро, один за другим. К чести будет сказано, генералы быстро сориентировалась — многие развернули выживших на полном ходу, смешали строй, но отступили под прикрытие павез. Жаль только не все поспевали: Орда, рванулась вперед, в образовавшуюся прореху между далеко выступившими вперед флангами. Рыцари на правом и паладины на левом пострадали меньше и, наконец, сошлись, в гремящем водовороте рукопашной с прославленными и внушавшими ужас гром-сотнями га'хана.
Дегано скомандовал отход. «Враны», потерявшие несколько десятков всадников и пятерых офицеров — один рухнул со стрелой в груди рядом с Робуром, — откатились назад. Поверх голов выстрелили тержерские лучники. Добрые тисовые луки сработали отлично, позволив коннице оторваться от грозной степной кавалерии. С грохотом встали в строй щитоносцы, опустились пиками, а над ними открыли непрерывный огонь арбалетчики. Только Робура среди «Вранов» уже не было. С десяток наемников, увлеченных атакой, отстал от отряда и заскользил по флангу орденцов, отрезанный от остального войска наступающей Ордой. Волей-неволей им пришлось присоединиться к постоянно наступавшим и атаковавшим гром-сотни паладинам. Слуга подозревал, что немногие из прорвавшихся вернуться в зимние квартиры в южном Тержере. Как-то само собой он возглавил этот заблудившийся десяток.
Спата взлетела горизонтально. Робур нанес широкий рубящий удар параллельно земле. Скрежетнула сталь по стали — и степняк, громовик с зеленым волосяным плюмажем на остроконечном шлеме поскакал дальше. Рука с кривой саблей безвольно опустилась, выпустила оружие. Шлема слетел от удара, подскочил в воздух — вместе с головой.