Золото богов

– К «Принцу Эдуарду-Альберту», – коротко приказал он.

6. Проклятие Мансиче

Спустя несколько минут мы вошли в «Принца Эдуарда-Альберта» – один из новейших фешенебельных отелей в жилой части города.

Прежде чем начать наводить справки, Кеннеди быстро осмотрел вестибюль и вдруг, схватив меня за руку, потащил к маленькому алькову. Проследив за его взглядом, я увидел юного Альфонсо де Моше – он разговаривал с женщиной, выглядевшей гораздо старше его.

– Наверное, это его мать, – прошептал мой товарищ. – Видишь, как они похожи. Давай посидим тут, за пальмами, и понаблюдаем.

Мать и сын были поглощены беседой, и мы могли без помех наблюдать за ними, хотя и не слышали, о чем они говорят. С первого взгляда было ясно, что Альфонсо – образцовый сын и дорожит этой женщиной больше жизни. Такие взаимоотношения были достойны восхищения, но не исключали их обоих из круга подозреваемых… Возможно, главных подозреваемых.

Сеньора де Моше была хорошо сохранившейся женщиной средних лет, крупной, темноволосой. Полные красные губы резко контрастировали с цветом ее волос, но еще более резкий контраст представляли собой ее парижский костюм вкупе с утонченными манерами – и смуглое, с медноватым оттенком лицо, ясно говорившее о ее индейском происхождении. Но больше всего впечатляли глаза. Уж не знаю, врожденной то было особенностью или приобретенной, но взгляд ее обладал почти магической силой. Интересно, использовала ли она эту силу, когда общалась с Луисом де Мендозой? Использует ли ее, чтобы оказать влияние на Уитни? И не по этой ли причине ее так боится сеньорита Инес?

К счастью, мы заняли хороший наблюдательный пост, откуда могли видеть все, не опасаясь быть замеченными.

– А вон и Уитни, – пробормотал Крэг себе под нос.

Я посмотрел в ту сторону, куда смотрел он, – и увидел, что бизнесмен вылезает из своей машины. Почти одновременно Стюарта заметила и сеньора. Беседа Уитни с матерью и сыном де Моше продолжалась всего несколько минут, и за это время у меня была возможность сравнить глаза дельца и глаза индианки. У него они снова выглядели как-то странно, да и вел себя бизнесмен излишне взвинченно и экспрессивно, о чем-то горячо толкуя своей собеседнице. Мне подумалось, что сеньора де Моше должна быть очень умна, чтобы не спасовать перед таким деловым напором.

О чем бы они ни говорили, любому было ясно, что Уитни и сеньора де Моше – старые знакомые. А вот юный Альфонсо как будто чувствовал себя очень неловко. Может, он не одобрял близкого знакомства своей матери с воротилой с Уолл-стрит. Как бы то ни было, молодой человек явно почувствовал облегчение, когда бизнесмен извинился и подошел к конторке за своей почтой, а затем удалился в кафе.

– Мне бы хотелось получше ее рассмотреть, – заметил Кеннеди, вставая. – Давай-ка пройдемся пару раз мимо них по коридору.

Мы вышли из алькова и зашагали мимо групп смеющихся и болтающих людей. Когда мы проходили мимо этой женщины и ее сына, меня снова охватило странное чувство, которое, как уверяют психологи, не имеет под собой никакой реальной основы, – чувство, что за мной наблюдают.

В дальнем конце вестибюля мой спутник внезапно повернулся, и мы двинулись обратно. Теперь перед нами была спина молодого перуанца. Мы прошли мимо матери и сына как раз вовремя, чтобы уловить негромкие слова юноши:

– Да, я видел его в университете. Там все знают, что он…

Конец фразы я не расслышал, но его нетрудно было додумать. Он говорил о Крэге, который не раз распутывал всякие загадочные случаи.

– Они заметили нас, – сказал я. – И теперь знают, что мы ими интересуемся.

– Да, – согласился детектив. – Но мне надоело наблюдать за ними из укрытия и захотелось, чтобы они меня увидели. Я хотел посмотреть, что они станут делать тогда.

Что ж, теперь он это знал. Мы еще не успели добраться до конца вестибюля, как Альфонсо с матерью, продолжая беседовать, медленно двинулись к лифтам. Кабины находились за углом, и, когда мы дошли до того места, где смогли бы снова наблюдать за нашей парочкой, они исчезли.

– Как бы мне добавить к моей коллекции отпечатки обуви этого парня? – задумчиво проговорил мой друг. – Отпечатки, которые я обнаружил в пыли саркофага в музее, оставил мужчина. Но, боюсь, я еще не скоро подловлю Альфонсо, так же как подловил Уитни и Локвуда.

Он подошел к конторке, чтобы расспросить служащего отеля о семействе де Моше и об Уитни. Все они занимали номера на восьмом этаже, хотя и не рядом друг с другом.

– Действовать и дальше инкогнито – только попусту терять время, – заметил наконец Кеннеди, вытаскивая из футляра визитку. – Кроме того, мы все равно явились сюда, чтобы повидаться с сеньорой.

Он протянул визитку служащему:

– Будьте добры, передайте сеньоре де Моше, что мне бы хотелось побеседовать с ней.

Служащий взял визитную карточку и позвонил в номер. Должен сказать, я слегка удивился, когда женщина ответила, что примет нас в своей гостиной.

– Очень мило с ее стороны, – прокомментировал Крэг на пути к лифту. – Это сбережет нам время на придумывание более сложных способов знакомства с нею и позволит перейти прямо к делу.

Лифт быстро вознес нас на восьмой этаж, где сеньора занимала номер 810. Дальше по коридору, в 825-м номере, жил Уитни.

Пройдя по толстым коврам, мы постучались в дверь. Я приготовился застать все семейство в сборе, но Альфонсо с матерью не было. Значит, он не поднялся на лифте вместе с ней, а воспользовался вторым выходом на нижнем этаже.

После взаимных приветствий слово взял мой товарищ – мастер правдоподобных предлогов и объяснений.

– Надеюсь, вы извините нас за вторжение, – начал он. – Но недавно у меня появилась возможность вложить деньги в одно довольно рискованное предприятие в Перу. Я слышал, что вы – уроженка этой страны. С вашим сыном Альфонсо я уже встречался и подумал: может, вы не откажетесь помочь мне советом? Мне говорили, что вы больше всех в Нью-Йорке знаете о Перу, о тамошних традициях и истории, обо всем, что может интересовать там делового человека.

Сеньора де Моше внимательно посмотрела на Кеннеди, но ответила не сразу. Похоже, ей не очень хотелось говорить на предложенную тему, и она придумывала повод отказаться от беседы. Но все же перуанка не указала нам на дверь и ничем не дала понять, что общество знаменитого детектива ей неприятно. То ли она не имела никакого отношения к исчезновению перуанского кинжала, то ли была хорошей актрисой.

Вблизи ее глаза оказались еще удивительнее. По ним было видно, что перед нами дама, полная энергии и жизненных сил, способная на бурные страсти – будь то любовь или ненависть. А еще в ее взгляде было то, что в старых книгах называлось «чувственностью». И все же ее глаза, в отличие от глаз Локвуда и Уитни, выглядели совершенно нормально – невыпученными, без болезненного блеска.

Пока наша хозяйка раздумывала, что ответить, я торопливо осматривался по сторонам. Гостиная, конечно, была обставлена арендованной мебелью, но сеньора де Моше устроила здесь все по своему вкусу, добавив штрихи, напоминающие о Перу, – картины, статуэтки, другие украшения… Но самым ярким и экзотическим украшением этой комнаты была она сама.

– Полагаю, – наконец медленно проговорила сеньора, глядя на нас так, будто пыталась прочитать наши самые потаенные мысли, – полагаю, под «рискованным предприятием» вы подразумеваете планы мистера Локвуда… И мистера Уитни.

Но Крэга трудно было припереть к стене.

– Об этих планах я тоже кое-что слышал, – уклончиво ответил он. – Перу, похоже, настоящий кладезь историй о зарытых несметных сокровищах.

Женщина кивнула.

– Позвольте рассказать вам кое-что, – сказала она. – Полагаю, вы знаете, что древние племена Чиму на севере были самыми богатыми ко времени прихода испанцев?

Следователь кивнул.

Индианка снова помолчала, словно пытаясь привести в порядок свои мысли, потом продолжала:

– Чиму не хоронили своих мертвых в отдельных могилах. Общая могила, или уака, как ее называли, служила последним пристанищем для многих усопших, вместе с которыми закапывали много ценных предметов. Таким образом, уака со временем становилась сокровищницей. Но эти сокровища принадлежали мертвым, они считались священными и трогать их было бы святотатством.