Страница 10 из 18
Коссов и Асерьянц, помимо всего прочего, выполняли в отряде функции переводчиков, обладая знанием не только китайского, но и японского языков.
Что касается младшего командного состава отряда, его предполагалось подготовить из эмигрантов. Для чего необходимо было подобрать людей, имевших достаточно высокий образовательный уровень, знакомых с военным делом и, самое главное, политически надежных. Чтобы не обидеть ни одну из политических группировок эмиграции, японцы дали возможность участвовать в отборе кадров будущего младшего комсостава отряда фашистам, монархистам Шепунова, казакам, Дальневосточному союзу военных.
15 марта 1938 года в здании штаба 4-го военного округа в Харбине для отправки на Сунгари-2 было собрано 32 предварительно прошедших медицинский отбор кандидата на должность младшего комсостава в формирующийся воинский отряд.
От фашистской партии в отряд была направлена группа в восемь человек. В состав группы входили семь выпускников школы организаторов 1937 года: Александр Бердник, Юрий Витвицкий, Константин Кузнецов, Антон Макаревич, Иоиль Приказчиков, Александр Шабельник, Георгий Шехерев. Молодые, энергичные, исполненные романтикой борьбы за освобождение России – именно о таких писал Арсений Несмелов, крупнейший поэт «русского Харбина», близкий к ВФП: «Воля к победе, воля к жизни. // Четкое сердце, верный глаз. // Только такие нужны Отчизне, // Только таких выкликает час! // Через засеки и волчьи ямы, // Спешенным строем иль на коне, // Прямы, напористы и упрямы – // Только такие нужны стране!..»
Кроме Приказчикова, Витвицкого и Шехерева остальные члены группы были коренными харбинцами, их родители еще до революции перебрались в полосу отчуждения КВЖД. Приказчиков происходил из Благовещенска, возможно, из старообрядческой семьи. Витвицкий родился в Москве, в Харбин его семья прибыла в 1920 году. Купеческая семья Шехеревых из Оренбургской губернии в годы Гражданской войны выехала в Забайкалье, а оттуда в 1925 году переселилась в Харбин.
Витвицкий Ю. Е. Кузнецов К. И. ГААОСО
Витвицкий Ю. Е.
Кузнецов К. И. ГААОСО
Самому старшего из выпускников школы организаторов, Александру Берднику, было около тридцати лет, остальным – от двадцати одного до двадцати шести. Как показывают имеющиеся у нас материалы, благосостояние семей этих молодых людей было невысоким, только Георгий Шехерев после окончания средней школы некоторое время учился в Педагогическом институте. Все они рано начали зарабатывать себе на жизнь. Приказчиков и Шабельник имели профессию шоферов-автомехаников, Кузнецов работал конторщиком в фирме Чурина до своего увольнения по сокращению штатов в 1936 году. Витвицкий служил в охранном отряде на строившейся Лафа-Харбинской железной дороге, позднее был поденным рабочим на КВЖД. Бердник, начав свою трудовую деятельность в 1925 году, успел поработать приказчиком, маляром, швейцаром, трактористом. Учился в Шаньдунском военно-инструкторском училище (через пять месяцев бросил обучение), полгода служил в Русском полку Шанхайского волонтерского корпуса.[83] Помимо Бердника, до прихода в ВФП некоторую военную подготовку получил еще Витвицкий, обучавшийся в 1931–1932 годах в учебной команде при Военно-монархическом союзе.
Разными путями наши герои в 1935–1936 годах оказались в составе фашистской партии. За исключением Шехерева, который с октября 1936 по апрель 1937 года возглавлял юношескую организацию ВФП «Авангард», все остальные были рядовыми членами партии. Обучались в Учебном отряде ВФП, а в дальнейшем попали в первый (и единственный) состав фашистской школы организаторов.
Шехерев Г. ГАПК
После окончания школы несколько выпускников, включая Витвицкого и Приказчикова, были отправлены для военного обучения на станцию Ханьдаохэцзы в Военно-полицейское училище, остальные оказались временно не востребованы.
В дальнейшем трое выпускников школы организаторов, Белосков, Гольцов и Наумов, были привлечены к разведывательной работе по линии ЯВМ в приграничных районах и неоднократно засылались на советскую территорию. По воспоминаниям В. Е. Гольцова, он шесть раз в составе группы ходил на советскую территорию из района Трехречья. В задачи разведчиков-диверсантов включались захват пограничного разъезда, похищение секретаря Усть-Уровского райкома (попытка не удалась – секретарь не ночевал дома, поэтому забрали только его личные и райкомовские документы), проведение топографических съемок, переброска антисоветской литературы.[84] Другие семеро выпускников школы организаторов были вызваны 15 марта 1938 года повестками Военной миссии в штаб 4-го военного округа, где они встретились с еще одним соратником по ВФП, отправляющимся на Сунгари-2. Это был руководитель военной подготовки в Учебном отряде партии, один из преподавателей фашистской школы организаторов, капитан Иван Якуш.
Другую группу будущих младших командиров отряда майора Асано составили «люди Бориса Шепунова».
Будучи непримиримым антикоммунистом, Шепунов быстро «пошел в гору» с приходом в Маньчжурию японцев, которому он активно способствовал. В первые годы существования нового государства основным центром его деятельности являлась станция Пограничная, где он командовал русским погранично-полицейским отрядом, а после создания Бюро эмигрантов возглавил Пограничненское отделение БРЭМ. Все сотрудники отделения являлись близкими Шепунову людьми, служили с ним в полиции и так же, как и он, стремились выкорчевать в Маньчжурии «большевистскую заразу». В состав команды Шепунова входили И. А. Вощилло,[85] Н. В. Меликов, Н. В. Рычков, В. Н. Мустафин, П. А. Дегтев.[86] Эти люди были инициаторами громких «разоблачений» и многочисленных арестов среди эмигрантов на Мулинских угольных копях (Лишучжэнь) и станции Пограничная. Шепунов и его люди активно помогали японским спецслужбам ослабить экономические позиции семьи Скидельских,[87] одной из самых мощных и успешных в деловых кругах русской Маньчжурии. Под давлением японцев Скидельские, будучи обвиненными в связях с советской стороной (впрочем, не совсем беспочвенно), потеряли часть своей собственности в Маньчжурии. Некоторые средства от «экспроприации» Скидельских попали и в руки Шепунова.
Весьма нелицеприятная характеристика окружения Шепунова была дана О. Лешко в его книге «Русские в Маньчжуго», изданной в Шанхае в 1937 году. Проживая на Мулинских копях, автор дважды подвергался аресту за якобы просоветскую деятельность и близко познакомился с «людьми Шепунова» и их методами работы. За недоказанностью обвинений Лешко в конце концов был освобожден и сумел покинуть Маньчжоу-го. Избежав смертельной опасности и понимая, что руки БРЭМ не дотянутся до «свободного» Шанхая, Лешко в своей книге не пожалел темных красок, характеризуя ситуацию в Маньчжурии и деятельность Шепунова и K°.
Рисуя моральный облик Шепунова, бывшая невинная жертва «японских прихвостней» отмечала, что Шепунов «очень ограниченный человек. Старается сохранить вид тоннаго жандармского ротмистра. Бьет редко, но руководит допросами и дает распоряжения избивать, пользуясь со стороны японцев большим доверием – широко этим пользуется. Самовлюблен. Местное население с иронией называет его „губернатором“».[88] О Рычкове и Мустафине автор пишет следующее: «Н. В. Рычков – сын генерала Рычкова; недоучившийся студент. Ограниченный человек, помешанный на борьбе с масонством и коммунизмом. Страшно избивает допрашиваемых. В. Н. Мустафин. 25-летний юноша. Сын священника… Бывший шофер. Тупой, малограмотный. Все его обязанности сводятся к разноске корреспонденции и избиению допрашиваемых. Располагает значительной силой, избивает жестче всех».[89]
83
ГААОСО. Ф. Р-1. Оп. 2. Д. 33401. Бердник. Л. 10.
84
Наумов С. В. Наш старейший читатель (К 95-летию В. Е. Гольцова) // Донские казаки в борьбе с большевиками. – Подольск, 2011. № 6. С. 52.
85
См. приложение.
86
См. приложение.
87
См. приложение.
88
Лешко О. Русские в Маньчжуго. – Шанхай, 1937. С. 125.
89
Там же. С. 126.